Книга - Рука дружбы. Книга первая

Рука дружбы. Книга первая
Борис Викторович Пушкарев


Безвременье девяностых годов прошлого тысячелетия стало настоящим испытанием для России. Только что закончилась первая чеченская кампания. И в горниле этой войны закалились новые воины – настоящие профессионалы своего дела. Таким воином стал офицер ГРУ Красовский Андрей Семёнович. Проходя службу в ГРУ, Красовский побывал во многих уголках планеты, выполняя различные задания Генерального штаба. Но одно задание – самое первое – он запомнил в мельчайших деталях. Задание предполагалось несложное – по сбору сведений военного характера в одной из стран мира в Африке. Вот именно здесь и развернулись события, которые не могли себе представить и опытные аналитики ГРУ. Андрею со своими боевыми товарищами пришлось вступить в бой с повстанцами, уходить от местного спецназа по древним горам и воевать с племенем, жестоко расправляющимся с любыми чужаками, объявляющимися на их территории. Но всё по порядку…

Из серии "За боевые заслуги".

Содержит нецензурную брань.





Борис Пушкарев

Рука дружбы. Книга первая



По понятным причинам имена и фамилии главных героев, а также названия некоторых населённых пунктов, изменены.

Те, кто сражается на войне,

– самые замечательные люди, и чем ближе к передовой,

тем более замечательных людей там встретишь;

зато те, кто затевает, разжигает и ведёт войну, – свиньи.

Эрнест Хемингуэй





Вообще-то простой обыватель убеждён, что бойцы ГРУ только и делают, что взрывают мосты, колют часовых, косят автоматными очередями противников на их же территории и вообще ведут силовые действия в тылу вражеской армии. На   самом деле это массовое заблуждение. Силовые действия в тылу противника ведут диверсанты, а не шпионы, а разведчики ведут боевые действия, только если они раскрыты, когда другого выхода просто не существует или командованием поставлена задача – провести запланированные диверсионные мероприятия. Хотя разведчики ГРУ и подготовлены для проведения силовых операций ничуть не хуже диверсантов, но им приходится скрывать свои умения до наступления обстоятельств, для которых эти умения будут необходимы.

Конечно армейская разведка – это довольно сложная войсковая структура. В эту структуру входит большое количество подразделений и многие из них со своими специфическими задачами под грифами "Совершенно секретно". Исходя из всего вышесказанного, задача для простого разведчика сводится к следующим простым, с виду, действиям: добраться в нужную точку, всё узнать, всё увидеть да вернуться и рассказать о увиденном. Вроде бы всё просто, но зачастую эти простые действия даются очень тяжело, и за эти действия иногда приходиться платить очень высокую цену – жизнью и кровью своих боевых товарищей.

Справка

Четвёртый отдел ГРУ при Генеральном Штабе Российской Федерации до реформ двухтысячных годов занимался разведкой и проведением спецопераций в странах ближнего востока, а также сбором разведданных на всей, немалой территории африканского континента. Иными словами: Африка и Аравийский полуостров были зонами влияния четвёрки.




Глава 1


В своём, четвёртом отделе Андрей считался, наверное, одним из лучших оперативников. Так случилось, что, будучи, ещё молодым лейтенантом, сразу после выпуска, он попал на войну в Чечню, да ещё в самый тяжёлый и сложный период для наших войск. Тогда он ещё не был разведчиком и командовал взводом мотопехоты, а его место по боевому расписанию находилось рядом с водителем в БТРе. Во время памятного зимнего штурма Грозного Красовский и находился в своём БТР-80 в середине колонны входящей в состав группы "Север" штурмующей центр города. Да – а повоевали тогда … Теперь много написано и снято про тот штурм. Сколько фатальных ошибок, сколько погибших наших ребят … Повторятся об этом – здесь не имеет смысла. После прорыва остатков автоколонны российских войск из окружённого боевиками центра Грозного, который организовал Красовский, сев за рычаги управления брошенного БТРа, Андрея заметил командир одного из отрядов ГРУ при ГШ России, воевавших в этом же соединении.

После довольно продолжительной проверки Андрею предложили перейти на службу в одно из подразделений ГРУ. Он согласился на работу в армейской разведке, и в последствии ни разу не пожалел об этом решении. Потом, спустя несколько лет он вернулся в Чечню, но уже в качестве разведчика и опять его ждала удача. Это именно он участвовал в операции по дезинформации боевиков Басаева, которые поверив в дезу, пошли на минное поле, думая, что путь из Грозного свободен. Разгром банды одиозного командира, чудом уцелевшего, но оставшегося без ноги – довершил плотный миномётный обстрел, устроенный по полной программе российской войсковой группировкой. За участие в этой операции Андрей получил орден и очередное звание. Но это, совсем другая история.

После зачисления Красовского в четвёртое управление он стал выполнять задания на территории стран ближнего востока и Африканского континента таких как: Ирак, Сирия, Нигерия, Зимбабве, Ливия и пиратская Сомали – все эти страны были для Красовского и временным домом и полем боя одновременно. Но особенно Андрею врезалась в память его самая первая командировка на чёрный континент в небольшую африканскую страну Джибути – это там где неподалёку находится, известный многим, своим заковыристым названием Баб-эль-Мальдебский пролив. В этой стране он работал под прикрытием в должности советника по бронетехнике, завезённой сюда ещё во времена Советского Союза. С течением времени и без должного ремонта, советская боевая техника пришла в негодность, и правительство Джибути поспешило заверить руководство, уже, России под управлением Ельцина, в вечной дружбе и сотрудничестве двух государств. В самой республике было далеко неспокойно, а попросту, страну раздирала на части гражданская война. Юг страны захватила, так называемая, умеренная оппозиция – "Фронт за восстановление единства и демократии – ФВЕД" (англ. FRUD), а в северных районах несчастного государства верховодили "Непримиримые". Но, на деле и те и другие – это просто бандиты, возглавляемые полевыми командирами, и очень сильно желающие оторвать кусок от большого государственного пирога или наложить лапу на, и без того, скудные ресурсы истерзанной страны. Вот для борьбы с, разного рода, оппозиционерами и нужны были весомые аргументы в виде советских танков и бронетранспортёров.

Для оживления бронетанковых динозавров советской эпохи в Джибути направили группу российских советников в состав которой и был введён Красовский, как специалист по бронетранспортёрам, а именно БТР-60ПБ. (Что, собственно, и соответствовало изначальной специализации Андрея). Напарником по работе с бронетехникой в Джибути у него был славный, рязанский парень лейтенант Толя Переверзнев прекрасный механик – золотые руки, блондин, весельчак, если он и улыбался, то только какой-то немного виноватой улыбкой типа: "Мол, простите так уж вышло". С ним Красовский познакомился у проходной на взлётное поле в военном аэропорту под Тверью, откуда был назначен вылет на Джибути всей группы советников. Понятное дело, что Толя был не в курсе того из какого ведомства на самом деле прибыл его коллега.

Когда Красовский подошёл к полосатому шлагбауму, то у входа на КПП уже стояло довольно много групп офицеров. Шлагбаум постоянно открывался и закрывался, пропуская армейские тентованные грузовики в обе стороны. Сновали солдаты – срочники с какими-то ящиками. В общем, царил здоровый сумбур, каковой обычно присутствует почти во всех военных аэропортах в центре России. Рядом с Андреем стоял довольно молодой парень с погонами лейтенанта и курил. Из-под фуражки выбилась совершенно белая чёлка. Лейтенант заметно нервничал. Красовский подошёл к нему и попросил зажигалку прикурить сигарету. Андрей в последнее время хотел бросить курить, но ему всё никак было не собраться с духом, а здесь вдруг решил для себя, что там, в Джибути он больше дымить не будет, и теперь, в который уже раз, раскуривал свою "последнюю сигарету".

– Извини друг, – начал первым Андрей, – Ты не слышал случайно, где тут собирается команда восемьдесят пять (номер присвоенный группе советников отправляющихся в Джибути). – Так я сам из неё, да вот ещё ребята стоят, – и он кивком головы указал на группу офицеров, преимущественно лейтенантов (война – дело молодых). Среди летёх раздалось здоровое ржание молодых пацанов – это кто-то рассказал зачётный анекдот.

– Ну, тогда давай знакомиться что ли, – сказал Андрей и они назвали друг другу имена.

– Слушай, Толя, а ты танкист или …

– Да нет. Я спец по бэтэрам. Механик, электрик и моторист в одном флаконе. Видели рекламу про шампунь? – и он улыбнулся своей виноватой улыбкой.

– Рекламу не видел, но я тоже спец по БТРам. Готовлю башенных стрелков, водителей, щи и каши. Ну, и в автомеханике могу помочь. Значит напарники?

– Да, товарищ старший лейтенант, так точно – напарники.

– Да ты расслабься. Нам же вместе ещё около полугода лямку тянуть. Что ж мы будем друг другу всё время козырять? Ну, а это значит танкисты из нашей группы, – Красовский посмотрел на группу смеющихся офицеров. – Старшим кто у нас назначен, не знаешь случайно? – продолжил он.

– Вроде как полковник Палий П. В. . Во всяком случае, в предписании стоит это имя. -

Андрей прислушался к группе офицеров – танкистов, стоящих рядом. Лейтенант довольно высокого роста и с крупными чертами лица, стоящий в центре этой группы начал травить новый тематический анекдот.

– Двое загоняют танк жопой в бокс. Один за рычагами, а второй – сигнальщик подаёт водителю команды голосом: "Так – так. Чуть правее. Давай ещё правее. Смелее. Ещё – Ещё. Всё! Стоп! А теперь выйди и посмотри, козёл, что ты натворил!" – Шквал дикого ржания обрушился на стоящих перед КПП людей.

– А вот ещё один есть…, – начал новую историю тот же рассказчик, завоевавший всё внимание стоящих вокруг него офицеров. Но его прервал зычный командный голос,

– Это что ещё за сборище пьяных индейцев? – Подошли два старших офицера. Один с погонами полковника, а другой с папкой под мышкой, и с одинокой звездой майора на погонах.

– Майор командуйте, – резко сказал полковник. Майор – человек среднего роста с небольшими, разрешёнными уставом, седыми усами и печальными глазами крикнул,

– Команда восемьдесят пять строиться, – и показал рукой место построения – вдоль побелённого бордюра окультуренного газона. Офицеры довольно быстро разобрались с построением в линию. Майор достал из своей чёрной папки какую-то бумагу и объявил громко, перекрывая отдалённый расстоянием, гул двигателей транспортного самолёта,

– Перекличка! -

и тут же стал зачитывать фамилии, поглядывая в список. Андрей был записан в команду под своей настоящей фамилией. В оперативном центре при подготовке этого задания для Красовского, сильно мудрить не стали. На самом деле Андрей до сих пор числился в составе того самого полка мотопехоты где и начинал проходить службу. Просто по документам, хранящимся в канцелярии полка, значилось, что Красовского отправили на переподготовку – обычное дело в армии. Получалось просто идеальное прикрытие. Человек под своим именем и фамилией проходит службу по своей военной специализации. Правда он проводит много времени в командировках, но на то она и военная служба. Хорошие специалисты везде востребованы.

После переклички перед строем вышел полковник и начал говорить хорошо поставленным голосом, – Здравствуйте товарищи офицеры! – В ответ послышался нестройный ответ, – Здав.. жел.. тов.. полков… – Полковник поморщился, и продолжил,

– На ближайшие пол – года вы поступаете под моё командование. Меня зовут Пётр Васильевич Палий. Это мой временный заместитель Михаил Ефимович Ткачек, – полковник указал кивком головы на майора и продолжил, – он будет с нашей группой до прибытия на место. На том объекте, куда мы прибудем для выполнения нашей непосредственной задачи, вы будете подчиняться непосредственно мне. Если есть просьбы или вопросы готов сейчас выслушать. -

Настала пауза, только рабочие звуки аэропорта и негромкие разговоры остальных военных, стоящих в стороне от строя офицеров, нарушали тишину. – Ну что ж, если вопросов нет тогда … Командуйте майор.

– Напра – во! Шагом а-а-рш! – Оглушительно скомандовал Ткачек.

Всего первой партией в Африку летело восемнадцать человек (это без майора, который потом остался при атташе в посольстве) – советников по разным военно-техническим вопросам. Второй партией должны были прибыть специалисты по авиационной технике, чтобы разбирать лётный хлам доставшийся Джибути в наследство от бывшей супердержавы. Но прибыла ли вторая партия – Андрей так и не узнал, да и не его это дело.

Летели долго. Очень долго. Сделали четыре промежуточных посадки. Из самолёта во время посадок никого не выпускали даже на взлётное поле – секретность, мать её. Дозаправка, и вперёд дальше по маршруту. Во время перелётов было очень холодно. Ведь грузовое брюхо военно-транспортного АН-24 практически не утеплено, как в пассажирских авиалайнерах. Откидные алюминиевые сиденья в транспортном отсеке идут вдоль обоих бортов, а по центру обычно принайтовывают сетью и стяжными лентами груз. Так и в этом рейсе – по центру грузопассажирского отсека находились штабеля ящиков, накрытые брезентом серо-зелёного цвета. Ящики были оружейные, но без нанесённых маркировок, что странно. Ведь потом на месте разберись где – что.

Ещё вместе с группой офицеров летели в Джибути и парни из фельдъегерской службы. Серьёзные ребята, довольно крупные, в форме и при оружии – всего четыре человека. Везли два несгораемых опломбированных баула и чёрный ящик. Да, почти как в популярной теле-игре: "Чёрный ящик в студию". Вот только этот чёрный ящик охраняли два автоматчика, которых вместе с их грузом подвёз прямо к откинутой аппарели самолёта небольшой бронеавтомобиль с разноцветными мигалками. Почтари всей своей группой сели отдельно в дальний угол грузового отсека, и в течение всего полёта, отлучались по очереди только по нужде, а всё остальное время полёта проводили в своём загоне, лишь изредка сверкая в полутьме отсека настороженными глазами.

Наконец самолёт в последний раз на этом маршруте коснулся колёсами взлётно-посадочной полосы, довольно быстро погасил скорость и после недолгого маневрирования по аэродрому, замер в конце поля. Постепенно прекращали выть раскрученные турбины. Аппарель самолёта пошла вниз, открывая местность, залитую ярчайшим солнцем, таким слепящим, особенно в сравнении полумраком грузового отсека, что сразу заслезились глаза. Из раскрытого проёма грузовой палубы людей обдало раскалённым воздухом, словно кто-то включил огромную тепловую пушку, и направил её в открытое брюхо самолёта.

– Ну вот, и прибыли. Здравствуй Африка, – подумал Андрей, смахивая капли пота моментально выступившие на лбу и висках.




Глава 2


После представления и инструктажа у военного атташе в посольстве России, их группу отвезли в пригород столицы с одноимённым названием – Джибути, где в боксах хранилась бронетехника советских времён. Расположились рядом с боксами в двухэтажной казарме с толстенными стенами то ли из каменных блоков, то ли из известняка. Застеклённых окон в казарме не существовало в принципе. В стране, где не существовало холодного времени года окна просто не нужны, а если учесть, что в октябре – ноябре в столице средняя температура в тени была около тридцати семи – тридцати девяти градусов (в летние месяцы температура доходила до пятидесяти градусов в тени и выше), то отсутствие окон только приветствовалось. Столица страны раскинулась в беспорядке своими домишками по берегу Аденского залива, но какой-то свежестью от воды не веяло совсем, а как раз, наоборот – от порта несло гнилью и тухлятиной.

При въезде на огороженную территорию воинской части несла службу усиленная охрана, пулемёты на вышках, высокие белые стены, спираль Бруно перед стенами и на стенах. Так сразу и не поймёшь то ли уважаемые, дорогие гости, то ли пленники – заложники. Советникам выходы в город были временно запрещены. Пребывание российских спецов в армии этого государства старались скрыть, насколько это вообще возможно, и маячить лишний раз перед носом у штатских, было не рекомендовано самим атташе. Им выдали форму джибутийской армии – коричневый балахон без отличительных знаков, и на следующий день они приступили к работе.

Очень быстро выяснилось, что Андрею с Толей практически нечего нельзя было сделать с древними БТР-60ПБ. Всё дело в том, что в таком жарком климате резиновые колёса почти всех машин без периодической подкачки стравили весь воздух, расплющились блином об грунт, и в таком состоянии они и стояли непонятно сколько лет, а за это время резина от жары пересохла и лопнула по складкам. Колёса уцелели лишь у двух машин, стоявших на подставках и с законсервированными двигателями (видимо поставленные на хранение ещё советскими специалистами). Было видно, что технику кто-то пытался расконсервировать, но совершенно не представлял, как это делается, и бросил тщетные попытки.

Вот этими двумя машинами они и занялись вплотную. О проблеме с колёсами они доложили атташе, который поматерившись от души, сказал, что заявку на колёса передадут в Россию, и где-нибудь месяца через три – четыре они прибудут грузовым кораблём, а пока пусть Андрей с Толей занимаются той техникой, которую можно поставить на колёса. Через пару недель они выкатили пару машин из бокса, и стали готовить их к боевым действиям: снаряжать ленты пулемётов, проверять вооружение. Колёса у бронетехники всё равно подтравливали из-за мелких трещин в резине, но благодаря автоматической подкачке колёс всё-таки удавалось держать давление в шинах.

У танкистов дела шли чуть – чуть лучше, но они были в более выгодном положении, чем Андрей с Толиком. Снимая детали с неремонтопригодных машин, они собрали пять вполне боеспособных танков Т-64Б. И пробовали ход и развороты на плацу перед казармой, но вскоре стало ясно, что надо переходить к полноценным ходовым испытаниям и боевым стрельбам на полигоне, а потом и к обучению экипажей. Доложились атташе. После обсуждения дальнейших действий с Президентом страны Хасаном Гуледом Аптидоном (арабы произносят эти имена по-другому – Хасан (Гасан) Халед Аптидо), совмещавшим должность министра обороны, решили: колонну бронетехники, состоящую из пяти танков и двух бронетранспортёров своим ходом, ночью, в сопровождении местных военных отправить в городишко Мулуд.

Этот небольшой, скорее, посёлок, а не город находился совсем недалеко от условной границы территории занятой отрядами ФВЕД, но пока активных боевых действий правительственные войска в том районе не вели. Ехали с открытыми люками, так как даже ночью температура не опускалась ниже плюс двадцати восьми градусов. Жара изматывала неподготовленного человека очень быстро, и хотя людей для службы в Африке подбирали абсолютно здоровых, делая им в придачу ещё много прививок от разных тропических болезней, люди часто не выдерживали испытание Африкой. В отряде советников прибывших в Джибути: одного механика срочно эвакуировали в Россию с диагнозом – "тропическая лихорадка", а ещё одного отправили в госпиталь при посольстве в предынфарктном состоянии.

Жара никому спуска не давала, и даже местные государственные учреждения не работали с двенадцати часов дня до шестнадцати – это как раз в то самое время, когда ослепительное африканское солнце, особенно на открытой местности, жарило совсем невыносимо. Броня бронетранспортёра на солнце нагревалось до такой степени, что к ней невозможно было прикоснуться даже внутри машины, можно было сразу же получить ожог, а на внешней броне, наверняка, можно было приготовить яичницу, просто разбив яйца и вылив их содержимое на стальной лист – через пять минут – кушать подано.

Кстати о еде. Есть в Джибути не хотелось совсем. Отчасти из-за того, что у всех поголовно через пару дней развилась такая диарея, что её не могли побороть таблетки, выдаваемые доктором из посольства, который иногда посещал место пребывания россиян. Аппетита не было ещё и отчасти из-за запахов, точнее вони, исходящей от сортира устроенного здесь же во дворе, да ещё и ароматов исходящих от порта. Что там гнило в сооружениях порта было неизвестно, может остатки водорослей, а может фекалии, сливаемые в залив из сортиров в домах, стоящих на побережье. Никакой канализации в стране и в столице в частности не было совсем. А общественный туалет в Джибути, да и во многих других африканских странах выглядит так. На свободной от застроек местности выкапывается, вручную или при помощи трактора, квадратная яма с плоским дном и глубиной около пятидесяти сантиметров. По периметру яма закрывается переносным невысоким забором из профлиста. Вот и всё – общественный туалет готов. Как только яма наполняется отходами жизнедеятельности граждан – яма закапывается и рядышком выкапывается другая. Так что антисанитария в Джибути была та ещё.

Питьевую воду и продукты, по договорённости с атташе, им привозили из посольства. И все советники кашеварили – как умели. Основные блюда: остывший несладкий чай и бутерброды. Мылись они местной водой – мутноватой и с каким-то антисептическим запахом. Как её пили местные и при этом не болели – было совсем непонятно. Только ночь давала относительную прохладу, если конечно можно назвать прохладой плюс двадцать пять градусов, но на фоне дневных температур – то был бальзам для души и тела. Поэтому ночной марш-бросок был лучшим вариантом из всех возможных. И лишних глаз нет, и относительно прохладно. Первыми в колонне шли лендроверы сопровождения, за ними танки, потом два БТРа управляемые Андреем и Толиком, и далее опять джипы сопровождения.

Перед самым отъездом к группе советников присоединился военный переводчик Сергей. Джибути это бывшая французская колония. Поэтому большинство населения страны говорило на слегка изменённом французском, а некоторая часть на фарси, со своеобразным диалектом, и ещё небольшая часть на местном языке племён Афарских кочевников. Сергей говорил на французском, на английском, немного на фарси, но язык кочевников в России, по словам Сергея, не знал практически никто.

Надо сказать, что асфальтовых дорог в стране вообще нет, а есть только утрамбованные широкие грунтовки, по ним днём и ночью снуют грузовики и нефтеналивные автоцистерны из порта Джибути в соседнюю Эфиопию, не имеющею выхода к океану. Танки на марше поднимали в воздух тучи красной пыли и песка, который в качестве взвеси быстро заполнил всё внутренние пространства БТРов. Стало трудно дышать, душил кашель и свербило в носу. Пришлось взять интервалы между машинами больше, иначе забиваются песком воздухозаборные фильтры двигателей, и моторы могли заглохнуть, да и не видать ничего.

Дорога, понятное дело, была не освещена фонарями, поэтому на танках включили небольшие прожектора на башнях, направив их по направлению движения колонны. Со стороны зрелище было просто фееричное: казалось что под звёздным ярким небом (на африканском небе видно невооружённым глазом очень много звёзд), в свете полной луны, мчалось во тьму, пыля и утробно рыча моторами совершенно невообразимое, просто фантастическое, механизированное стадо тяжеленых, но мощных мастодонтов ушедшей эпохи. С рассветом колонна бронетехники прибыла в расположение джибутийских войск. Полевой армейский лагерь состоял из трёх казарм, стоящих на ровной площадке, почти в середине пустынной местности, и расположенных буквой "П". Вокруг казарм были разбросаны в совершенном беспорядке подсобные помещения.

Сам посёлок Мулуд находился чуть дальше по дороге в пяти километрах от армейского лагеря. Группу советников решили расквартировать в самом центре Мулуда, в доме, построенном когда-то ещё советскими специалистами, а до приезда советников его занимали представители местной администрации, они покинули свои апартаменты из-за близости театра военных действий. Наши ребята оставили танки и один из бронетранспортёров на плацу между казармами, чем вызвали настоящий ажиотаж среди местных военных, а сами, погрузившись всей компанией на второй БТР, покатили заселяться в выделенные апартаменты в Мулуде.

Сам посёлок представлял собой жалкое зрелище. Кривые, узкие улочки, мусор гонимый ветром и домишки, с маленькими квадратными окнами, понятное дело, без стёкол. Стены домов сложены из кирпичей, сделанных из смеси глины, верблюжьего навоза и соломы, перемешанных в определённых пропорциях. На крышах солома или камыш (не понять), но у кого дома побогаче – куски железа. Надо сказать, что в Джибути нет дождливого периода, как в субтропиках или в джунглях Юго-восточной Азии, и пока что за всё пребывание здесь группы советников, а это почти три недели, с неба не упало ни одной капли дождя, так что протечки хлипким крышам местных жителей не грозили.

Местом очередной резервации советников было двухэтажное здание, добротно сложенное из обычного красного кирпича, с решётками, вмурованными в проёмы окон первого этажа, и пыльным, пустым и явно давно заброшенным вторым этажом. Из здания был ещё один выход во внутренний дворик, огороженный забором из профлиста, где находился туалет по джибутийски (о котором было рассказано ранее) под открытым небом. Вода в поломанных кранах и электричество отсутствовали напрочь. Рам со стёклами в проёмах окон, по старой, доброй джибутийской традиции, уже не было. Зато на окнах висели выцветшие на солнце полотнища, изображавшие собой занавески, что было весьма кстати, – это неплохая защита от жгучего солнца и цепких глаз снайперов, если таковые появятся в окрестностях Мулуда. Война в двух шагах всё-таки. В тридцати километрах от Мулуда находился посёлок Гуэлиль, занятый отрядами боевиков ФВЕД, вот именно там-то и должны были развиваться основные боевые действия, к которым и готовилась советская бронетехника.




Глава 3


На следующий день скромную обитель советников посетил с дружеским, деловым визитом лично сам Бессменный, Бесподобный и Достигший Сияющих Вершин Президент всея Джибути "Великий и ужасный" Хасан ибн Халед (арабское прочтение имени и фамилии). Надо заметить, что Президент Джибути избирался всенародным голосованием сроком на шесть лет, но на самом деле находился на президентском троне сколько хотел, и, забегая вперёд, надо сказать, что Хасан Халед дожил в должности Президента до глубокой старости, и умер на своём посту. Так что пожизненное президентство придумал совсем не вождь и отец всех белорусов – добрый батька Лукашенко, а все полит – технологии по липовой демократии изобретены давным-давно в других странах и на других континентах.

Великий и ужасный прибыл, как и полагается его высокому статусу, на современном броневике TPz.1 'Fuchs' фирмы Даймлер-Бенц, в сопровождении колонны джипов охраны. К броневику подбежали люди в форме, и расстелили тёмно-красную неширокую, мохнатую ковровую дорожку от люка броневика и до крыльца общежития. Потому как негоже Его Президентскому Величеству топать своими драгоценными ножками по грязи, пыли и песку, а нести Его Сиятельство в паланкине или на руках, ну, как-то немного старомодно, что ли, и не отвечает современным представлениям о демократической морали в толерантном обществе.

Вдоль ковровой дорожки выстроились гвардейцы из личной президентской гвардии, в ярко-оранжевых беретах, лихо заломленных на манер российской десантуры. Понятное дело, с автоматами товарища Калашникова в руках. Командир российской группы советников полковник Пётр Васильевич Палий и ещё пара офицеров – танкистов встретила господина Президента на дорожке у входа в здание, приветствуя его коротким докладом по стойке смирно.

Президент был одет в военный английский мундир песочного цвета, с какими-то орденскими планками на правой стороне груди. На голове фуражка с мощной кокардой и высокой тульей, а на ногах мягкие, армейские американские ботинки на шнуровке. В общем и целом Его президентское Величество был одет весьма демократично, видимо, по случаю предстоящей военной кампании. Даже личный переводчик Его Сиятельства, идущий чуть в стороне и на пол – шага позади своего патрона, выглядел как разодетый в яркие шелка петух. Все остальные сопровождающие лица, одетые в национальные африканские одежды, то есть завёрнутые в различные, яркие, кричащих цветов, занавески тоже выглядели так, как будто только что все они вернулись с очередного бразильского карнавала.

Всю делегацию препроводили в актовый зал, где за час до визита отца джибутийского народа завезли кучу стульев для приближённых Президента и один шикарный стул, чем-то отдалённо похожий на невысокий трон для самого Величества. Забавно то, что на стене актового зала висел портрет Ленина, оставшийся там неизвестно с каких времён. Вождь мирового пролетариата взирал с портрета на происходящее в актовом зале мудро, с легко узнаваемым фирменным прищуром, а также, с явным пониманием текущего непростого момента. Потому-как этих самых непростых моментов в жизни и активной деятельности Ильича было великое множество, как пухлых головастиков в тёплой весенней луже.

Господин Президент безошибочно угадал своё кресло и устроился в нём, сложив руки на рукоять своей сабли, инкрустированной драгоценными камнями, с которой свисали какие-то висюльки с кисточками.

Отец джибутийского народа первым начал разговор с советниками через своего переводчика. Говорил он, обращаясь в основном к Петру Васильевичу как к равному по статусу. В начале беседы Президент поблагодарил советников за ударный труд, за танки и БТРы на ходу. Спросил, а в чём нуждаются советники, как питаются, есть ли жалобы. Вспомнил, как он сам пребывал в России с дружеским визитом, как его там привечали. Посочувствовал офицерам в том, что такая большая страна как СССР перестала существовать, ведь первый раз он посетил нашу страну, когда там правил ещё Леонид Ильич Брежнев, а он сам был ещё молодым лейтенантом с огромными планами по возрождению своей державы. Но господин Хасан Халед выразил надежду, что связи между нашими странами будут только крепнуть. Ну, и всё в таком же духе. А Красовский сидел на скамейке, где им определили место, потел и думал: – "Ну и какого хрена ты сюда припёрся Халед? Уж явно не благодарности советникам раздавать. Сидел бы у себя во дворце под кондиционером, а стукачи тебе бы всё докладывали: и о том, что тут делается, и о состоянии бронетехники. Нет. Тебе что-то от нас нужно. Именно поэтому ты по такой жаре притащился сюда лично, подальше от нашего посольства и лишних глаз. А вот что тебе от нас нужно? Ну – ну, посмотрим, подождём". -

Тем временем Халед закончил петь соловьём дифирамбы в честь пославшей советников страны, и ответное слово взял Пётр Васильевич. Он поблагодарил Президента за заботу о быте скромных военных тружеников – советников. Заверил, что наши страны будут и дальше идти рука об руку, а также дадут совместный отпор мировому империализму и в частности США. А нужно советникам всего-то чистой воды для питья и приготовления пищи, да организовать место для мытья личного состава, ещё неплохо бы раздобыть сигареты (в столице сигареты привозили из нашего посольства вместе с водой). Надо пояснить, что Джибути – это мусульманская страна, поэтому ни сигареты, ни водку здесь в свободной продаже не увидишь. Купить табак и водку за бешеные деньги можно только в пятизвёздочном отеле для иностранцев " Imperial". Ну, или на городском рынке из-под прилавка. Да и то, далеко ещё не каждому продадут. Его Сиятельство выслушал полковника Палия очень внимательно. Во время просьбы об организации мытья личного состава Халед улыбнулся просто ослепительными зубами на фоне агатовой кожи, и сказал с акцентом по-русски, с пониманием кивая головой.

– Банья. Да-а-а … -

В конце ответной речи Петра Васильевича, Достигший Сияющих Вершин заверил полковника, что все просьбы российских офицеров будут удовлетворены, и тут не о чем волноваться. А теперь он как Главнокомандующий джибутийской армией хотел бы обговорить некоторые военные аспекты сотрудничества с глазу на глаз с советниками и поэтому – все лишние пошли вон. Все сопровождающие лица, в цветастых занавесках, изменившись в лице, потеряв всякое достоинство, вскочили со своих мест, и путаясь в своих попугайских одеждах, заторопились к выходу, устроив в дверях маленький затор. Через минуту в зале остались только россияне, переводчик Халеда, личный телохранитель Президента – здоровенный негр двухметрового роста со свирепым выражением лица и багровым шрамом на лбу, ну и сам Его Сиятельство.

– Сейчас начнётся то зачем он сюда припёрся, – подумал Андрей и оказался прав.

Халед поинтересовался у Палия сколько времени займёт обучение танковых экипажей. Но, узнав, что учёба займёт пол – года, поморщился и покачал головой, цокая языком. Немного выдержав театральную паузу, и сделав скорбное лицо, глава государства поведал нашим офицерам, что столько времени у правительства нет. На северных границах активизировались непримиримые, и вот – вот могут захватить автомагистраль, ведущую из порта столицы вглубь Африканского континента, и надо бы нанести удар там, но пока ещё не решён вопрос с коалицией ФВЕД здесь – на южных рубежах.

Немалую прибыль правительство получало за счёт эксплуатации порта и автомагистралей, проходящих через всю территорию страны. Богатая Эфиопия разгружала в джибутийских портах свои танкеры с нефтью, бензином и дизельным топливом, а потом перевозила всё это богатство на свою территорию в автоцистернах. Полковник Палий предложил, как вариант, ускоренные курсы обучения механиков – водителей, всего за три с половиной месяца, при условии, что курсанты до этого водили гусеничный трактор.

Глава государства внимательно выслушал полковника и заметил, что подбор таких людей займёт какое-то время, а вот его-то как раз и не хватает. Но у вождя всех джибутийцев есть встречное предложение. Мистер Президент предлагал господам офицерам самим сесть за рычаги управления и системы ведения огня танков и БТРов, прокатиться до вражеского Гуэлиля и раскатать его, нахрен, в блин вместе со всеми кто попадётся под танковые траки, в назидание всяческим недоделанным повстанцам. Ну, а за оказанную услугу Великой Джибути, Халед обещал озолотить всех участников рейда, вручив им, аж, по десять тысяч американских денежных знаков каждому.

Было видно, как сразу стал активно потеть Пётр Васильевич. Не хотел бы Андрей сейчас оказаться на месте полковника. Советникам строжайше было запрещено участие в местных военных конфликтах на чьей-либо стороне, и даже оружие им было не положено по статусу. Правда Палий выбил у атташе "Макарыча" (пистолет ПМ) для себя и семь укороченных "Ксюх" (АКС-74У) – по одному на каждую рабочую боевую машину. И ещё по три снаряжённых магазина к каждому автомату, с условием, что при передаче техники в пользование джибутийской армии всё оружие останется в бронетехнике на своём месте, где и положено ему быть по штатному расписанию. Но, понятное дело, пока что автоматы и снаряжённые магазины все ребята таскали с собой – так спокойней и безмятежней сон на чужбине.

Пётр Васильевич попытался объяснить Его Президентскому Величеству, что они всё-таки технические специалисты, и тут есть очень большая разница между двумя действиями: в бой идти, или гайки крутить. Но все аргументированные доводы не действовали на Халеда. На всё эти объяснения у него один контр довод: "Воин – он всегда воин, только он не всегда на войне". Похоже, глава Джибути вполне натурально и совершенно искренне недоумевал – почему же эти русские выпендриваются. Денег он предложил, по джибутийским меркам, очень даже прилично. В армии Джибути офицеры и за год столько не получают, а тут куча денег всего-то за одну атаку.

Вся армия этой страны держится на вознаграждениях, и нет никаких сомнений, что если бы повстанцы заплатили бы его солдатам и офицерам больше чем Халед, то вся джибутийская армия в полном составе перешла бы на сторону мятежников. Это Африка, здесь кто платит – тот и заказывает музыку. Пришлось полковнику свой отказ озвучить в более резкой форме. Палий заявил, что без приказа своего командования он за рычаги не только сам не сядет, но и не пустит ни одного своего офицера, поскольку именно он ответственен за жизнь и здоровье вверенных ему людей. Как только переводчик закончил перевод слов полковника, Его Президентское Величество в упор посмотрел в глаза Палию и вдруг, на чистейшем русском, с небольшим акцентом, произнёс,

– Это твоё последнее слово? Ты хорошо подумаль полковникь?

– Да, господин Президент. Разрешите связаться с российским посольством, – только что и нашёлся сказать Пётр Васильевич.

Но Халед будто его не слышал вовсе, и через переводчика сказал, – Люди для обучения прибудут завтра. Через два месяца они будут штурмовать Гуэлиль, выучатся они мастерству танкистов полностью или нет – это неважно. – Затем резко встал, тем самым показывая, что разговор окончен, потом сделал два шага к выходу, резко остановился и ни на кого не глядя сказал менторским тоном по-французски,

– "On ne lance pas de pierre quand on vit dans une maison de verre".

– Личный переводчик Его Президентского Сиятельства рванул к двери со скоростью зайца улепётывающего от своры гончих, забыв про свои профессиональные обязанности, и распахнул дверь перед своим повелителем, склоняясь в вежливом поклоне. Советники стали с грохотом подниматься со своих мест, а Хасан ибн Халед, по-прежнему ни на кого не глядя, быстро вышел в открытую дверь.

На улице послышались громкие команды по-французски, послышалась разноголосица заводящихся автомобилей, и через три минуты весь этот гомон стал удаляться от общежития советников. Все головы повернулись к нашему переводчику Сергею.

– Ну, и…, обратился к нему ближайший офицер – танкист, друзья называли его Лёхой.

– Что? – захлопал глазами Серёга.

– Серёга, не тупи. Чего этот павиан на прощанье сказал-то? А?

– Да, пословицу французскую выдал. Приблизительно переводится: "Не бросай камни, если живёшь в стеклянном доме".

– Вот сука, – негромко сказал кто-то из танкистов.




Глава 4


Да – а, нечасто господин Хасан ибн Халед получал отказы в своих просьбах, и все эти завуалированные угрозы в виде поговорки подействовали на всех россиян угнетающе. У входа в общежитие постоянно дежурил джип с охраной четыре – пять человек. Солдаты охраны говорили, что их сюда послал комендант военного лагеря, чтобы охранять советников от местных жителей, если те вдруг захотят заглянуть в дом с целью чего-нибудь стащить, что случается нередко в разных африканских странах. Что ж может быть и так. Но время потихоньку шло, а ничего паскудного не происходило, и постепенно люди стали успокаиваться.

На следующий день пригнали на обучение курсантов, и сразу же у всех появилась масса работы с личным составом. Переводчик был всего один, поэтому лекции читали сразу всем: или стрелкам – наводчикам, или собирали всех вместе мехводов (механиков – водителей), а полковник Палий зачитывал будущим командирам танков основы стратегии танкового боя. Красовский с Толей еле вырвали Серёгу у танкистов для того чтобы Толик смог научить своих подопечных управлять бронетранспортёром, а Андрей разъяснить башенным стрелкам их обязанности.

Со стрелками проблем не было. Практически у каждого живущего в деревне мужчины был автомат Калашникова или французский автоматический карабин (наследие колониального прошлого). Оружие дарилось отцами своим сыновьям на совершеннолетие – это лет в пятнадцать приблизительно, и хотя патроны стоили достаточно дорого, все джибутийцы к двадцати годам становились просто "Ворошиловскими стрелками". Конфликтов между племенами или деревнями было хоть отбавляй, поэтому стрелковая практика у простых джибутийцев была постоянно. Оба башенных стрелка Ясер и Фатлах очень быстро освоили КПВТ калибра 14,5 мм, и на стрельбах на импровизированном полигоне в пустыне показывали просто феноменальные результаты, а вот с водителями Толик намучился в обучении.

Люди в Джибути в основном живут довольно бедно, и автомобиль позволить себе может далеко не каждая семья, особенно из деревень, откуда и набирали новобранцев. Городские жители и жили богаче, и работы в городе было больше, чем в глубинке, поэтому в армию они не очень-то рвались. Хорошо, что пустыня это не узкий горный серпантин и не лесная дорога с ёлками по обеим сторонам – крути баранку в любую сторону куда хочешь, всё равно никуда не врежешься, а перевернуть двадцати тонную машину – это ещё постараться нужно, хотя Андрею приходилось видеть и не таких "умельцев". Поэтому Толик выкатывал БТР подальше от казарм в пустыню, втыкал в песок вешки, сажал за руль ученика, и они вместе катались от вешки к вешке. У танкистов дела шли похожим образом. Они отгоняли танки подальше друг от друга, и сажали за рычаги учеников.

Время шло, началась календарная зима. Ночью стало даже относительно прохладно около плюс двадцати градусов, днём около тридцати – тридцати пяти. Джибутийцы явно мёрзли и надевали на себя тёплые вещи, ну а россияне задышали полной грудью, можно сказать, воспрянули духом, появился аппетит, люди стали больше шутить, улыбаться. Правда активизировались насекомые, которых в Африке великое множество, а особенно досаждали людям разнокалиберные мухи, их было всегда огромное количество, были они просто вездесущи и ужасно надоедливы.

Наверное, в Джибути был своеобразный рай для какого-нибудь фанатичного энтомолога, и этот гипотетический учёный запросто мог бы написать настоящую диссертацию, в нескольких толстенных томах на тему "Эти мерзкие мухи Джибути". Но к великому сожалению учёные вряд ли скоро попадут на задворки этой страны, и сей величайший труд так и останется не написанным. Но мухи действительно очень сильно досаждали россиянам, они запросто прокусывали кожу до крови, и пока не заклеишь пластырем место укуса, мухи не отставали, а на место убитой твари тут же прилетали две – три новые, а кусались они очень и очень больно. Потом ещё переводчик Серёга подлил масла в огонь, рассказав историю об одном виде африканских мух, которые откладывают яйца в уши и нос человека, а потом оттуда выползают белые личинки, и человек от боли сходит с ума. После этой истории все стали спать, закрывая лицо полотенцем.

Но все офицеры понимали – скоро конец всем мучениям, потому что кончались два месяца, отведённые Халедом на подготовку экипажей. Командующий военным лагерем майор Ащраф Багаутдин через день подходил к Палию и спрашивал о том, когда же экипажи будут готовы штурмовать Гуэлиль. Наконец, в один прекрасный день Багаутдин подошёл к полковнику и сказал, что он только что прибыл из столицы, где встречался лично с президентом, и Великий приказал ему в трёхдневный срок организовать наступление на мятежников. На это Палий ответил, что и техника и люди ваши, а мы только готовим их к бою, поэтому все боевые действия планирует ваше командование. Вот только Палий попросил джип в своё пользование на день, и одного местного жителя, чтобы съездить на разведку к Гуэлилю, посмотреть, что там да как, и, может быть, дать несколько дельных советов танковым экипажам.

На эту просьбу майор ответил, что завтра с утра машина с полным баком и проводником будет подана к дверям общежития советников. Похоже, что этой просьбе джибутиский майор очень даже обрадовался. Вечером в общежитии Палий собрал офицеров, и попросил добровольцев сопровождать его в поездке к городу мятежников, но желающих особо что-то не нашлось. У всех уже было чемоданное настроение, все уже грезили возвращением в посольство, где им была обещана неделя отдыха, и выдача, частично в валюте, заработанных денег. Наконец-то походы по местным рынкам и магазинам, а по возвращении в Россию два месяца отпуска и выдача очень неплохого, по российским меркам, вознаграждения за служебную командировку в эту треклятую страну. А здесь нужно тащиться по жаре к передовой, да и мало ли что в пути может случиться. Красовский подал голос,

– Пётр Васильевич, не волнуйтесь. Сгоняем, осмотрим местность. Всё сделаем.

– Можно я с вами поеду. Могу за руль … – Это Толик решился, видимо считая, что не годится отсиживаться в тылу, когда твой напарник к передовой поедет вместе с начальником.

– Спасибо ребята. "Ксюхи" возьмите на всякий пожарный. Серёга, дорогой, ты нам нужен. Как мы без тебя общаться-то с аборигенами будем?

– Пётр Васильевич не могу я, – заныл плаксивым и тягучим голосом переводчик.

– Диарея у меня разыгралась не на шутку. Я от горшка и на десять минут не могу отойти, а уж куда-то ехать вообще жуть – жуткая, и думать боюсь. Да я с вашим аборигеном здесь в машине у входа в общежитие переговорю, он вам направление и повороты будет потом руками показывать. Ой …! Я сейчас … – Лицо у Сергея за секунду сделалось серо-зелёного цвета, и он пулей вылетел из актового зала.

– Ну и ладушки, – подвёл итог Палий. – Всё пока вроде бы порешали. Всем спать.




Глава 5


На следующий день в восемь утра громадный, высоченный лендровер, с явно лифтованной подвеской, стоял у входа в общежитие, а на заднем сидении сидел человек в пятнистой военной форме песочной расцветки без знаков различия. Но, в отличии от солдат армии Джибути носящих кепи, на голове у него был берет тёмно-зелёного цвета. Серёга – переводчик был уже здесь, и о чём-то очень громко с гортанными, визгливыми интонациями разговаривал с проводником. Подошли к автомобилю Толик и Андрей с автоматами через плечо, да Палий с биноклем в жёстком футляре на шее и с кобурой на поясном ремне. В кобуре тускло отсвечивала рукоять "макарыча". Все поздоровались. Военный в камуфляже слегка кивнул головой. Андрей определил национальность проводника как араба или потомка арабов, которые в древние времена захватывали тут в Джибути всё и вся.

Это Абасс, – сказал вместо приветствия Сергей, – во всяком случае, он просит так его называть. Он служит в подразделении, которое занимается сбором разведданных в армии Джибути. Он покажет вам дорогу к Гуэлилю.

– Ты это … Скажи ему, что нам нужно остановиться в двух – трёх километрах от города, да так чтобы нас не видно было, а то прямо к повстанцам в лагерь прибудем. – Сергей опять заговорил на фарси, но со странными визгливыми интонациями.

– Хуб, – уверенно сказал Абасс, потом слегка качнул утвердительно головой.

– Он говорит, что всё понимает, и всё сделает правильно, не сомневайтесь, – перевёл Сергей.

– Ну ладно. Тогда поехали что ли. – Подвёл итог Палий.

Толик запрыгнул в водительское сидение, отдав автомат Андрею. Палий сел к арабу на заднее сидение, а Красовский к Толику на переднее пассажирское сидение. Абасс был молчалив, и действительно показывал направление движения для автомобиля рукой. Выехали на широкую, относительно ровную дорогу – что-то типа местной магистрали. Абасс закрыл от пыли нижнюю половину лица шейным платком, и вроде бы задремал. За открытыми окнами автомобиля проплывал однотипный пейзаж – солончаковая красная песчаная пустыня, вид которой не менялся сотни тысяч лет. Солнце поднялось повыше и начало в миллионный раз прожаривать песок пустыни. На дороге в низинах появились миражи – целые моря и озёра не существующей воды. Опять вездесущая красная пыль заскрипела на зубах.

Ехали молча. Из-за шума двигателя и довольно громкого шуршания колёс по песку, особо не поболтаешь, но Андрей думал о том, что надо всё-таки как-то поговорить о нынешней ситуации с полковником, но при этом не раскрывать своего статуса. Красовский прекрасно понимал, что пока все они занимаются своим делом, и обучают экипажи боевых машин, с россиянами ничего не случится, но вот после окончания занятий их жизни резко упадут в цене. Тут надо держать ушки на макушке. Прошёл час равномерной дороги. Толик дорогу не знал, поэтому ехал ровно, спокойно, не газуя но, и не нажимая на тормозную педаль лишний раз. Красовский, от монотонности движения стал клевать носом, но вдруг Абасс, которого Андрей считал спящим, неожиданно заговорил.

– Явош, – чётко сказал он, и показал знаками, что надо ехать ещё медленней. Потом он стал вглядываться в дорогу. Внешне дорога ничуть не изменилась, а за пределами дороги как была нескончаемая красная пустыня, так она и простиралась далее, но проводник был явно другого мнения как о самой пустыне, так и о ориентировании в песках в целом.

– Раст! – громко сказал он и показал рукой поворот направо.

Свернули и проехали ещё около километра. Заехали между двух огромных дюн размером с пятиэтажку, здесь Абасс показал знаками, что надо остановиться и заглушить двигатель. Так и сделали, потом все полезли из машины. У Араба оказался хороший большой бинокль, который болтался всё время на шнурке под мышкой с боку и совершенно был незаметен со стороны. Андрей решил, что надо за этим арабом приглядывать, мало ли что он там ещё в одежде прячет. То, что у этого араба был небольшой пистолет в кобуре на поясе, Андрей заметил ещё в самом начале поездки, но Абасс разведчик, и у него должно быть оружие. Правда, Андрей знал один психологический трюк с оружием. Держишь у всех врагов на виду, скажем, пистолет в кобуре. Враг спокоен, потому что видит оружие у тебя к бою не готово, а значит волноваться нечего, а ты рывком вынимаешь из рукава малогабаритный, пятизарядный, уже с патроном в стволе ОЦ-21, бац – бац, и ты хозяин положения.

Залезли всей компанией на гребень громадной, застывшей песчаной волны, аккуратно высунулись, и вот он посёлок – как на ладони. Этот посёлок был точной копией Мулуда. Те же убогие домишки разбросанные тут и там, кривые, узкие улочки, крыши из соломы, кругом песок и мусор, перегоняемый с места на место ветром. Единственное отличие от того посёлка где жили советники – это блокпост на въезде в деревню. По обеим сторонам от дороги были сооружены укрепления из мешков с песком, уложенные таким образом, что образовывались амбразуры для стрельбы, обращённые в сторону дороги. Саму дорогу перегораживал дохленький, полосатый шлагбаум, окрашенный в красно-белые цвета, а вот чуть в стороне располагались артиллерийские позиции, на них две коротко – ствольные пушки, направленные на дорогу под углом. Андрей попросил у Палия бинокль, и внимательно осмотрел орудия, потом навёл бинокль на блокпост, а затем осмотрел окрестности. Отдал бинокль полковнику и жестом показал, что спускается к машине. Палий последовал за ним, а араб и Толик остались на гребне осматривать окрестности посёлка. Дошли до лендровера и Палий тихонько спросил Андрея,

– Ну как? Что скажешь Андрюша? Полковник был гораздо старше Андрея, поэтому спокойно обращался к нему по имени.

– Да что тут сказать Пётр Васильевич. С кем тут танками-то воевать. Две пушки древние, похоже, времён второй мировой, наверно французские, стволы короткие – это явно не гаубицы, так что броню танков вряд ли возьмут. Блокпост и тот не из бетонных блоков, а из мешков с песком. Этот блокпост развалится от первого точного попадания. Мне представляется такая стратегия: танки перестроятся в линию перед городом за пару кэмэ до него, с расстояния в километр пусть открывают огонь по орудиям, а потом переносят огонь на блокпост. Вот и вся премудрость. Только в посёлок пусть не суются, там улочки узкие, кривые – могут и гранату из-за угла сунуть в моторный отсек. Единственно надо опасаться гранатомётчиков с РПГ, но если ближе километра танки подходить к посёлку не будут – то и гранатомётчиков боятся нечего. Я надеюсь, что ПТУРСов у повстанцев нет. Во всяком случае, так Багаутдин говорил. А в посёлок пусть десант идёт, броне там делать нехрен – только танки погубят. – Пока Андрей говорил, Палий тихонько кивал головой, как бы соглашаясь с идеями Андрея, а потом посмотрел разведчику в глаза и спросил,

– Слушай, Андрюха, а ты участвовал …?

– Да пришлось немного, – ответил Андрей, проклиная себя за болтливость.

– Мне тоже пришлось … хм … немного, – сказал Палий и закурил сигарету. Немного помолчал, смотря под ноги, а потом сплюнул на песок и продолжил,

– Я думаю тоже, что и ты Анрюша. Чего тут танками воевать? Есть у меня подозрение, что Халед хочет просто жути нагнать на неприятеля. Устроить на примере Гуэлиля показательную порку. Понимаешь? Вот, мол, со всеми так будет, кто супротив меня попрёт, а может быть хочет этих повстанцев выкинуть на территорию Сомали. Граница-то она тут неподалёку где-то. Ведь тут у них бардак полный – никто границы страны не стережёт, да и вся служба тут у них поставлена через одно место. Вот и эти повстанцы, – Палий показал рукой с сигаретой в направлении Гуэлиля, – такие же расзвездяи, как и джибутийские вояки. – Полковник глубоко затянулся сигаретой, тут же закашлялся, бросил сигарету в песок, наступил на неё и сказал,

– Вот чёрт, и на зубах и в глотке песок один. Скорее бы домой, надоело всё уже, блин.

– Пётр Васильевич, я с вами как раз о возвращении переговорить хотел.

– Да, Андрей, слушаю, – сказал Палий, и покосился на араба с Толиком, по-прежнему, лежащим на вершине бархана.

– Пётр Васильевич, вы помните, как Халед на прощание нам туманно так угрожал?

– Да как забыть. Часто думаю об этом. Одна надежда, что не посмеет он нас тронуть. Не захочет он ссориться с Россией, ведь танки и другая наша техника у него не вечные – где он ещё боевые машины такого класса дешевле найдёт?

– Это так, но он может какую-нибудь пакость выдумать. Например – несчастный случай нам устроить.

– Всем сразу? Будет очень подозрительно, если сразу все советники накроются.

– Может быть, но здесь война не прекращается никогда, а на войне и не такое может приключиться.

– Хорошо, Андрей. Твои конкретные предложения?

– Ну, с начала надо в нашей общаге круглосуточное дежурство установить. Наблюдать за улицей, да и за нашей охраной на джипе. Стрелковое оружие, какое у нас есть не сдавать джибутийцам ни за что, а сдать его только нашему атташе, когда в посольство попадём.

– Будут недовольны, наверняка. Многие местные офицеры на наши "Ксюхи" слюной истекают. Сам знаешь, как у них тут к оружию относятся.

– Ничего. Перетопчатся как-нибудь. Скажете им, что не они нам оружие давали не им и отбирать, а если есть вопросы, то пожалуйста – в наше посольство обращайтесь – к атташе.

– Да, связаться бы с атташе или с нашим посольством, – мечтательно сказал Палий. – Ведь эти суки говорят, что связи со столицей у них нет, а общаются они с командованием в столице при помощи вестовых и депеш передаваемых ими. Жаль что на танках рации слабенькие – только друг с другом и разговаривать.

– Пётр Васильевич, не поможет тут связь. Разве что наши будут знать, что мы живы, а так … Ведь атташе не устроит спасательный рейд через полстраны – это чтобы нас вытащить отсюда в случае чего, и эвакуационные вертушки тоже не прилетят. Нет тут у нас боевых вертолётов, во всяком случае, пока. И в рейд идти некому – войск тут у нас нет. Взвод ВДВ охраняющий посольство не в счёт. Никто посольство без охраны не оставит. Вот и выходит, что придётся нам самим как-то выкручиваться в случае чего.

– Слушай Андрей, а ты можешь один из БТРов, на котором мы ездим до казарм и обратно, сломать? Но так сломать, чтобы посторонний не понял чего сломалось, а починить всё можно было б за пять минут.

– Понял, Пётр Васильевич, сделаем в лучшем виде, не сомневайтесь. – И они пожали друг другу руки




Глава 6


Танки легко и быстро бежали по относительно ровной местности, слегка покачиваясь на торсионах подвески, развернувшись в неровную шеренгу и оставляя за собой пыльно-песочный шлейф, рассеивающийся и оседающий где-то там далеко – далеко в пустыне. Даже здесь – в нескольких километрах от места атаки было слышен мощный гул дизельных двигателей мощностью в восемьсот лошадей каждый, и характерное взрыкивание танковых моторов при перегазовке. Палий, Андрей и Толик опять лежали на верхушке всё той же песчаной дюны. Прошло два дня после разведывательной поездки с Абасом. Только теперь они наблюдали танковую атаку джибутийской армии во всей красе, и без лишних глаз и ушей. Автоколонна с отрядом зачистки отстала по дороге, предоставив танкам первыми сказать своё веское слово. Было хорошо видно, как засуетились защитники Гуэлиля: забегали расчёты орудий, подавая боеприпасы на позицию, на блокпосте заметались фигуры, занимая стрелковые ячейки, но Палий и Андрей понимали, что от фугасных снарядов, выпущенных из танковых орудий, вряд ли кто спасётся, если джибутийские танкисты сделают всё правильно, так как их и учили. Первыми не выдержали новоиспечённые танкисты, и сначала один танк, а потом и все оставшиеся открыли стрельбу из башенных орудий в сторону обороняющихся.

Палий не выдержал и выругался, – Вот придурки, твою жеж мать. Сказал же: "С хода не палите – у вас опыта такого нет. Только с остановки". Ну, тупицы. -

Снаряды из-за большого расстояния до цели, и неверного угла прицеливания легли куда-то в сторону от деревни, в пустыню, – никому не причинив вреда, и только один снаряд разорвался в группе небольших домиков на окраине посёлка, разметав те до основания. Танкисты, увидев, что они палят в белый свет, прекратили бесполезную стрельбу и добавили немного скорости. Где-то в километре от окраины городка танки остановились, и начали планомерный обстрел позиций противника, но начали почему-то с блокпоста. Этим незамедлительно воспользовались вражеские артиллеристы, открыв беглый огонь по танкам, и хотя снаряды пока ложились с недолётом до бронетехники, скорострельность стареньких орудий была просто феноменальной. Наконец-то танкисты заметили орудия, и все пять танков стали долбить по позициям пушкарей. Орудия и их позиции исчезли в облаках разрывов фугасных снарядов, подымающих в воздух тонны песка и пыли.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67193003) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.