Книга - Проклятие Кантакузенов

Проклятие Кантакузенов
Владимир Александрович Андриенко


Рукопись о проклятии князей из знатного дома Кантакузен сделана чиновником сыскного ведомства Волковым Степаном Андреевичем. Волков был назначен начальством вести следствие в знатном доме князя Антиоха Кантемира, который по отцу принадлежал к славному молдавскому роду Кантемиров, а по матери к роду князей Кантакузиных. А случилось тогда в означенном доме происшествие странное. Ведь были Кантакузины родом из Валахии и привезли с собой в Россию темные знания своих предков…





Владимир Андриенко

Проклятие Кантакузенов





Глава 1

Дело в вурдалаке.


Москва 1732 год. Сентябрь

.

1

Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.

Главный начальник канцелярии юстиц-коллегии статский советник[1 - *Статский советник – по Табели о рангах чин 6-го класса. Соответствовал бригадиру в армии или капитан-командору во флоте.] Иван Александрович Зотов получил повеление от графа Бирена, обер-камергера двора ея императорского величества Анны Иоанновны. Перед ним лежали листы, украшенные гербом Российской империи.

Иван Александрович поправил свои очки и покрутил дорогой перстень на указательном пальце. Так он всегда делал, когда волновался. Большой изумруд его успокаивал.

Юркий письмоводитель канцелярии коллежский регистратор[2 - *Коллежский регистратор – по Табели о рангах низший офицерский чин 14-го класса. Соответствовал корнету в кавалерии, прапорщику в армии, и мичману на флоте.] Дурново пожирал глазами начальство и ждал, когда статский советник, наконец, произнесет хоть слово.

– Дошло таки до матушки государыни, – произнес статский советник. – Слыш-ка, Порфирий Кузьмич.

– А иначе оно и быть не могло. Дело уж больно громкое, – проговорил Порфирий Кузьмич. – Связи с диаволом! Науки тайные колдовские! Они в роду Кантакузенов завсегда были!

– Скажешь тоже!

– Иного и предположить не могу. Покойник из могилы своей вылез и живых беспокоить начал.

– Не нравится мне сие дело, Порфирий! Когда разбойники кого упокоили и ограбили, тогда все ясно. Когда некто слова ругательные о власти государственной сказал. То и понятно все. А здесь покойник озорует! Неужто я могу в сих делах толк понимать? Вот пусть бы Синод и расследовал!

– Дак сам ведаешь, батюшка, кто во главе Синода стоит. Феофан Прокопович-то и сам с диаволом на короткой ноге, – ответил Порфирий Кузьмич.

– А нам-то что прикажешь делать? – спросил начальник, который всегда, когда дело могло повредить его карьере, говорил «нам», а если дело пахло производством в следующий чин, то всегда говорил «я». – Дело приказано расследовать со всем тщанием. Вишь как! Так в сей бумаге и сказано, будь она неладна. И сие высочайшее повеление от самой государыни. Сам Бирен руку к документу приложил!

– Шутка-ли! – поддакнул письмоводитель статскому советнику.

– А мне вишь, действительного статского советника*[3 - .*Действительный статский советник – чин соответствующий генерал-лейтенанту.] обещали дать в этом году уже. А теперь что? Не быть мне превосходительством?

– Не сам сие дело расследовать станешь, сударь.

– Не сам. То верно! Но отвечаю за канцелярию я. А кому его доверить? Что присоветуешь, Порфирий Кузьмич? Кто сие дело возьмет на себя?

– Такой человечек среди нашего брата есть, почтеннейший Иван Александрович.

– Кто? Ну, говори, кого прочишь в следователи?

– Надворного советника Степашку Волкова. Они-то в бумаге приказали назначить на это дельце лучшего следователя. А кто у нас лучше Волкова?

– Срочно пошли курьера в его дом. Пусть прибудет ко мне завтра же. Поутру чтобы.

– Будет исполнено!

Письмоводитель поклонился начальнику канцелярии и, пятясь задом, вышел из кабинета.

Статский советник же потер руки и стал снова перечитывать присланный приказ.

«В московскую контору Сената для перенаправления в московскую Юстиц-коллегию.

Из собственной канцелярии Ея Императорского Величества, вседержавнейшей государыни Анны Иоанновны, сие дело в срочном порядке передано в Сенат для скорейшего и тщательного расследования.

Дошло до слуха самой государыни о происшествии в дому князя Антиоха Кантемира. Дело то слишком слухами непотребными по Москве отзовется.

Указала государыня императрица сии сведения расследовать и, ежели они подтвердятся, то виновных заарестовать для суда праведного.

Расследование учинить со всем тщанием и назначить к тому лучших сыскного ведомства чиновников. И слухи скверные по Москве пресечь незамедлительно!

Подписано

Граф Эрнест Иоганн Бирен».

***

Иван Александрович про сие дело слыхал. Да и как не слыхать, коли слуги в его собственном дому токмо про то и говорили. Принес таки проклятый Кантемир эту заразу на Москву. А ему теперь разбирай все это.

А можно ли тронуть князя Кантемира? Он матушке государыне верный человек. Не даст она сего князя на расправу. Эх! То ли дело было при государе Петре Алексеевиче.

Тогда состоял Иван Александрович Зотов фискалом. Многих на чистую воду вывел и тем государю угодить смог. Это он раскопал все мерзости Президента военной коллегии князя Александра Даниловича Меншикова. Он и передал все подробности императору. Тот на Данилыча осерчал, и собственноручно отходил его палкой по спине. Зотову же государь сказал:

– Верный ты человек, Зотов! Про твои заслуги стану помнить!

– Я слуга России, государь!

– Больше бы верных людей, Зотов! Сколь мало их у меня. Одни воры и тати вокруг!

– Дак я готов, государь, сие зло выметать из России. Жизни своей не пожалею.

– Не врешь? – строго спросил Петр.

– Как можно, государь.

И перевёл Пётр Великий его в Юстиц-коллегию. И уже быть бы Зотову генералом, но помер Петр Великий. А князь Меншиков при новой императрице Екатерине стал первым человеком в государстве. И он все Зотову припомнил.

– Что, Ивашка, – радовался тогда Меншиков. – Думал, списал Данилыча? А вот тебе! Теперь я тебя жрать стану! Не возрадуешься.

И сунул под нос Зотова дулю.

По приказу Меншикова его отправили из Петербурга в Москву. И карьера бывшего фискала замерла. Благо для него, что матушка Катерина Первая не просидела долго на троне российском. В 1727 году она скончалась. Место её занял мальчик-император Петр Второй, внук великого Петра. Но и при его особе Меншиков сохранил поначалу положение. Даже свою дочь за императора сосватал.

Думал Зотов тогда – пропала его головушка. Шутка ли, Меншиков – тесть императора. Все припомнит! И сидел Иван Александрович безвылазно в своем имении.

Но князья Долгорукие оттеснили Меншикова от трона и подложили под малолетнего императора собственную невесту Екатерину Долгорукую. И быть бы им в большой чести, но Петр Второй умер в 1730 году от оспы.

На трон вступила Анна Иоанновна. Дочь родного брата Петра Первого и соправителя его Ивана Пятого. И снова карьера Зотова пошла вверх. Его вернули на службу и восстановили в прежнем чине…

***

Первый рассказ о загадке в доме князя Кантемира.

В начале осени явился в дом князя Кантемира на Москве старик Войку из валахов. И был тот старик давним слугой рода Кантемиров. Его еще отец Антиоха князь Дмитрий Кантемир привез с собой в царствование государя Петра Алексеевича.

И жил старик в пожалованном Кантемирам имении подмосковном. И все уважали его, и сам князь с ним обращался как с равным. И вот недавно призвали старика Войку в Москву. Говорили, что старший брат Антиоха князь Константин Кантемир отправил его из имения за делом срочным. И дело то было особого свойства.

Помер в московском доме у князя Антиоха Кантемира холоп его Тишка. И было тому Тишке тридцать лет от роду. И никто про сего холопа даже не вспомнил бы. Мало ли на Москве помирали? Разбойнички ежедневно до десятка христианских душ забирали. Но тот холоп княжеский через три дня после того, как похоронили его, в дом князя явился.

Стряпуха Дарья видала его ночью.

Она на кухне возилась, ибо барин к следующему дню гостей ждал, и работы стряпухе было много. А та самая Дарья не могла знать про смерть Тишкину. Дом-то у Кантемиров большой и до кухни не все слухи доходили.

Вошел он в белой рубахе до колен, веревкой перепоясанный, в штанах также белых холщевых.

– Тишка? – спросила его Дарья. – С чего на ночь глядя? Али не спится?

Тот сказал только:

– Поесть дашь ли чего?

– Да вон хлеб перед тобой да добрый кусок свиного окорока. Ешь коли охота.

Ничего не сказал Тишка и только схватил мяса кусок и зубами впился в него.

– Али голоден так? – усмехнулась Дарья. – Ныне барин хороший ужин для холопей задал. Али не насытился?

Тишка жевал.

– Всем вам много воли барин-то дал. Сытно живете.

Повариха продолжила работу. Она чистила рыбу. Холоп же насытился и ушел восвояси.

А на утро зашел на кухни конюх Иван.

– Нет ли чего похмелиться, Дарья? А то голова трещит.

– Что вам пусто было! Повалились. Одному жрать дай, иному выпить.

– Чего? Али уже был кто здесь до меня?

– Дак ночью Тишка заходил.

Иван опешил. Ведь схоронили Тишку два дня назад.

– Ты в своем уме, кума? – спросил конюх. – Какой Тишка?

– Знамо какой! – сказала толстуха. – Один Тишка у нас-то. Иного нет.

– Дак и я про то! Помер Тишка твой. Бобылем жил и помер бобылем!

– Чего? С чего это он помер? Али костью свиной подавился?

– Да кто его знает, отчего помер-то он? Дохтур чего-то проквакал, немчура поганая, да, поди, разбери чего. Вот два дни тому и схоронили его на кладбище за городскими воротами.

– Ты чего мелешь, старый? Кого схоронили? Да он ночью здеся был живой!

– Тишка?

– Тишка! Я говорю тебе!

Иван перекрестился и произнес:

– Спаси Христос!

– Ты чего это? – испугалась Дарья. – Али взаправду помер?

– Помер. Да Тишка тот в услужении был у старухи роду Кантакузенов.

– Дак молод Тишка-то для слуги старухи Кантакузен. Сколь ему лет-то? Он только народился на свет тогда.

– А про дядьку его Лукьяна-кузнеца позабыла?

– Чего Лукьян-то? – спросила Дарья.

– Знался он с нечистым. И через него старуха на Тишку навела проклятие.

– И чего?

– А того, что видать душу он свою запродал! Знаешь ли, что про Кантакузенов говорят?

– Свят, свят, – стала креститься стряпуха…

***

И, возможно, что все сочли бы стряпуху спятившей с ума, но дело на том не кончилось.

Через два дня снова Тишку на кухнях видели. На сей раз лакей барина Семен забрел туда ночью, дабы тайно вина испить из запасов барских. В полночь покойник явился в той же рубахе и снова попросил поесть.

Лакей наутро стал седым и с трудом ворочал языком. А через два дня после встречи с Тишкой помер. И поползи по Москве слухи о вурдалаке…

***

Какие-то люди вроде вскрыли могилу лакея и забили в его сердце осиновый кол. Так болтали. Хотя доподлинно про сие не знал никто. Просто в кабаках питухи обсуждали сие дело.

– То верно сделали, – говорил старик крестьянин. – Я был в молодые годы на Украине. И был среди казаков на Запорожье один казак по имени Иван с прозвищем Рваное ухо.

– И чего? – спросил его подвыпивший солдат-преображенец.

– А того, что тот казак и был вурдалаком!

– Брехня! – преображенец стукнул кулаком по столу.

– Да ты погоди! – успокоил солдата приказчик купеческий. – Пусть человек доскажет. Говори, старик.

– И тот казак был в плену в молодые годы. И ухо ему в Туретчине вурдалак порвал. И когда он помер, то сам стал вурдалаком. Я в те поры там неподалеку жил. И в селе Ракином некие запорожцы у вдовиц проживали на постое. И тот Иван Рваное ухо такоже. Но никто не знал, что сей Иван помер.

– Чего брешешь, старый? Как помер? – спросил преображенец.

– Говори толком, старче. Что значит, помер? – спросил приказчик.

– Дак горло надобно промочить. Поднеси водочки, милостивец.

– Дайте ему чарку!

Старик выпил поднесенную чарку водки и продолжил:

– Дак помер он, и погребли его на Запорожье. А он возьми и появись в Ракитном. Но там не знали, что сие есть мертвец, восставший из могилы.

– И что?

– А то, что пришел в то село еще один запорожец. Он и хоронил Ивана. И все рассказал. И после того Рваное ухо пропал. Но вдовица, с которой он жил внезапно померла. И такоже после того как схоронили её, вернулась в дом своей дочери старшей и просила есть!

– Так и в дому Кантемиров сталось! – закричал какой-то слуга. – Точно так и было.

– И лакей барский, что помер, мог вурдалком стать. Вот и вбили в сердце его острый кол. То первое дело!

Старик крестьянин подтвердил:

– Верно! Сие первое дело. Но лакей не первый, кто вурдалаком стал!

И снова старику стали наливать водку. Просили рассказывать дальше…

***

Князь Константин Кантемир, перед отъездом за границу, обеспокоился тем делом и прислал на Москву к брату старого Войку. Дескать, тот сможет помочь в сем деле. Ведь он из рода колдунов и знает, как нечисть разную приструнить.

Войку рассказывал:

– Преобразился в вурдалака после смерти один из Кантакузенов. И стал людей мучить.

– А кто есть вурдалак? – спросили у Войку.

Тот ответил:

– Вурдалак есть коровосос нечистый. Сие мертвец, выходящий из могилы, дабы живых мучить. Бывало вурдалаки кровь пили из шеи жертв своих, иногда попросту душили людей. Те, кто стал жертвой вурдалака, иногда, могут и сами в него обратиться после смерти. И не имеют те вурдалаки привязанности к близким своим. Часто мучают они именно кровных родичей своих.

– А с чего именно родичей?

– Потому что не человек сие более. Нет в нем души христианской. Токмо тело осталось и искра жизненная в нем не от бога, но от диавола…

2

Дом надворного советника Степана Андреевича Волкова.

Надворный советник Степан Волков был весьма удивлен приказом срочно явиться к начальнику канцелярии. Он угостил курьера рюмкой водки и тот сразу убрался восвояси, ибо беседовать долго с опальным надворным советником не хотел. Мало ли, как к нему начальство расположено.

Волков высокий и крепкий мужчина сорока лет вернулся в столовую, где пил кофе вместе со своей супругой Елизаветой Романовной.

Жена посмотрела на него и спросила:

– Что там, Степанушка? Они тебя выгнали со службы? Отставка? Наконец то.

– Нет, Лиза. Наоборот. Начальник канцелярии желает лично меня видеть и воздать мне по заслугам. Здесь так написано от его имени. Тон весьма милостивый. Я такого обращения от своего начальника уже давно не удостаивался.

– Вот как? – Елизавета Романовна искренне удивилась. – С чего это ему так благоволить к тебе? Твой Иван Александрович и мизинцем не пошевелит, ежели ему сие выгоды не принесет.

– Ты права. Очевидно, дело у них появилось, и без меня, его им не решить.

– Бросил бы ты эту службу, Степушка. Что тебе в ней? Разве они способны оценить тебя. Сколько ты сделал для них? А где благодарность? Имение у нас, слава богу в порядке, дом в Москве. Чего тебе еще?

– Да не могу я без дела, Лиза. Думал, ежели выгонят, то уйду. Но тут сами зовут.

– То-то и подозрительно. Твой-то начальник канцелярии всегда тебя не жаловал. С чего это ему вдруг тебя хвалить? Они же спят и видят, как тебя спихнуть с места.

Елизавета Романовна была на 15 лет моложе своего мужа и была страстно в него влюблена. Высокий и крепкий мужчина сразу же покорил её при первой встрече и уже через три месяца они обручились, а затем скромно обвенчались в деревне.

Елизавета, женщина невысокого роста, стройная, с черными длинными волосами признавалась в свете красавицей. Больше того, она была довольно богата, по сравнению с мужем, у которого не было ни гроша. Она принесла ему недурное приданое в виде имения в 270 душ и московский большой дом. Волкова считали плохой партией для неё, и этот брак многих удивил. Но молодые, не смотря на злые языки, были счастливы.

Волков не сделал карьеры, не брал взяток, и не любил лебезить перед начальством. Он был, что называется, четный служака и искренне любил своё дело и был верен присяге.

– Лиза, я сколь раз тебе говорил, – Степан погладил жену по щеке. – Я служу не персонам, но своему отечеству. И у нас здесь есть немало честных людей, что интересы службы и интересы отечества ставят выше личных интересов. Но и разной сановной сволочи по нашим ведомствам сидит немало. И противостоять им почитаю долгом совести и чести своей.

– Погубят они тебя, Степушка. Не верю я вашему начальнику канцелярии. Нехороший он человек.

– Это мы еще посмотрим. А человечишко он и вправду темный, и скользкий. Ну, да и я не лыком шит. Посмотрим, что он мне скажет.

– Новый кафтан одень и камзол малиновый с позументом, Степанушка. Тот, что давеча тебе справили. А то ты все в мундире и в мундире старом…

3

Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.

На следующее утро Волков прибыл в канцелярию. На нем был малинового цвета камзол и такой же кафтан с серебряным позументом. Он скинул в передней в руки слуги плащ и бросил треуголку с плюмажем.

– Степан Андреевич! – слащавая улыбка письмоводителя Порфирия Кузьмича, показала Волкову, что его ждали. – Их высокоблагородие давно ждут вас. Вы припозднились.

– Я прибыл точно в указанное время. Здравствуй, Порфирий Кузьмич.

– Ин ладно, голубчик, Степан Андреевич! Идемте! Пора к делу приступать.

– А что за дело-то, Порфирий Кузьмич? Вы видно уже знаете, что стряслось, что я понадобился?

– Знаю. Бумага пришла и велено нам высочайшим указом произвести следствие по делу в доме князя Кантемира и назначить на него нашего лучшего чиновника по сыскному делу. А кто лучше вас?

– Высочайшим указом? – удивился Волков такой формулировке. – Высочайшим?

– Именно так, Степан Андреевич. Сама вседержавная и всемилостивейшая матушка государыня Анна повелела сие следствие учинить. А обер-камергер ея величества его светлость граф Бирен за сим делом станет надзирать. Ответственность велика. Вишь, куда закинуло. Особы высочайшие!

– Ответственности я не боюсь, Порфирий Кузьмич. Вам ведь ведомо про то, не так ли?

– Дак кто сомневается, Степан Андреевич. Кому сие дело и поручать окромя тебя. Ты честен и дело превыше всего ставишь.

– Недавно вы мне с начальником канцелярии иное говорили. Карами всякими мне грозили. Али я чего не понимаю?

– Дак кто старое помянет, Степан Андреевич, тому глаз вон. Так в народе говорят. Чего прошлое ворошить? Было и было. Дело надобно делать.

– Странно мне слышать такое из уст твоих, Порфирий Кузьмич. Ну да ладно. Чего на свете не бывает.

Они вошли в кабинет начальника канцелярии, который сам встретил Волкова и приветственно с ним раскланялся.

– Все недоразумения между нам возникшие, считаю досадной ошибкой, Степан Андреевич, – произнес статский советник. – И не желаю более вспоминать об этом. Считаю, тебя лучшим по следственной части чиновником юстиц-коллегии. И уже написал представление и ходатайство в канцелярию Сената и о награждении тебя орденом.

–Благодарю за высокую оценку моих скромных трудов на благо отечества, Иван Александрович.

–Тебе поручается важное дело! Важнейшее! Ибо повеление об этом следствии исходит от самой императрицы Анны Иоанновны.

–Готов выполнить все повеления матушки государыни, восшествие на престол которой я приветствовал всем сердцем, – ответил Волков и его слова на этот раз были искренними.

–Вот и отлично! Дело сие касаемо дома князя Антиоха Кантемира. Знаешь ли об этом?

–Кантемир роду весьма знатного. Но не знаю никакой вины за ним.

–Дак не в самом Кантемире дело, Степан Андреевич. Али не слыхал ничего, что в доме его происходит?

–Нет! Не до слухов мне, господин статский советник, – твердо ответил Волков. – Коли долг требует, то дело нужно разбирать, невзирая на чины.

– Дело страшное, сударь. Вот бумаги, что тебе следует почитать.

– Прочту, господин статский советник, – ответил Волков. – Велите сразу приступать?

– Да, Степан Андреевич, приступай не мешкая! Дел то сколь у нас! В городе свободных мещан и купцов грабят лихие люди. Разбойные ватаги по большим дорогам озоруют. А дел по отравителям сколь? Купец первой гильдии Лыткин вчерась помер и доктор полицейский сказал, отравили сердешного. Начали следствие. А по дуэлям сколь дел? Ведаешь ли? Вот тебе для примера. Такоже вчера отставной гвардии поручик Игнатьев, в трактире напившись, голову капитану Фролову проломил табуретом. Капитан от того помер, в поручик, сукин сын, говорит была честная дуэль.

– Я все понял, господин статский советник. И делом Кантемира займусь незамедлительно!

–Тебе будет дан в помощь коллежский асессор[4 - *Коллежский асессор – чин по Табели о рангах соответствующий чину майора.] Иван Карлович Тарле, что недавно прислан в московское ведомство юстиц-коллегии.

–Я слышал про Тарле, – проговорил Волков. – Он имеет связи в самых высоких кругах. И мне странно, что он взялся за это дело.

–А мне и самому странно, – кивнул Иван Александрович. – Да только он сам сегодня утром попросил приписать его к сему делу.

–Сам просил?

–Сам, – ответил Зотов. – Я подумал, с чего ему в сие дело нос совать? Зачем? Но коли желает пусть делает. Мое дело сторона. Тарле ведь временно в наше ведомство переведен.

– Стало быть, коль свернет себе шею, то и отвечать не вам! – пошутил Степан.

– Отвечать не мне…, – статский советник осекся. – А ты, Степан Андреевич, неужто намерен возразить? Али приказ государыни тебе не в указ?

– Я все понял, господин статский советник. Могу идти?

– Иди, голубчик. Делай дело!

Волков взял бумаги и покинул своего начальника…

***

Волков вышел на улицу и уже хотел сесть в экипаж, который его дожидался, но к нему подошел молодой чиновник, высокого роста в плаще, из-под которого виднелся роскошный камзол. В руках он держал изящную трость, отделанную серебром. Это был Иван Карлович Тарле.

Он приподнял треуголку и слегка склонил голову.

– Честь имею представиться, господин надворный советник. Коллежский асессор Тарле, Иван Карлович. Приставлен к вам в помощники по делу князя Кантемира.

Волков понял, что Тарле ждал его здесь намеренно. Явно не терпелось сему чиновнику взяться за дело. С чего это такое рвение?

– Вы не рады мне как помощнику, сударь? – спросил Тарле.

– С чего же мне быть не раду, сударь? Слышал о вас, Иван Карлович, токмо хорошее.

– Простите великодушно, Степан Андреевич, но вижу я недовольство ваше. Может, скажете, в чем дело?

– Вы ждете прямого ответа?

– Да, – ответил Тарле. – Нам вместе работать.

– Не могу я понять, отчего вы сами захотели в сем деле участвовать?

– Охотно отвечу, Степан Андреевич. Я люблю запутанные и странные дела. Потому служу в сыскном ведомстве.

– Похвально коли так, сударь. К делу рвение имеете. Завтра жду вас.

– Я буду у вас, Степан Андреевич. А сегодня, нет ли каких поручений?

– Нет, Иван Карлович. Ныне надобно мне бумаги разобрать да в дому князя Кантемира побывать.

– Я могу с вами, Степан Андреевич.

– Ныне не стоит нам двоим в дом Кантемира соваться, Иван Карлович. Надобно все тихо сделать. Князь особа важная.

– Как скажете, сударь Степан Андреевич. Честь имею!

Они расстались, и Волков отправился в дом княжеский…




Глава 2

Колдовство в доме князя Кантемира

Москва 1732 год. Сентябрь.


1

Дом князя Антиоха Кантемира.

Князь Антиох Дмитриевич Кантемир был молод, но уже прославить имя свое сумел. Это он, еще будучи совсем юным, отправил прошение на имя государя императора Петра Алексеевича в коем сказал:

«Крайнее желание имею учиться, а склонность в себе усматриваю через латинский язык познать науки, а именно историю древнюю и новую, географию, юриспруденцию. Имею такоже и к математическим наукам не малую охоту…»

В 1730 году Антиох Кантемир перевел на российский язык трактат Фонтенеля «О множестве миров» и написал ряд популярных сатир, получивших признание в высшем свете.

Молодой аристократ был весьма умен, но не богат, хотя отец его сенатор князь Дмитрий многими милостями государя Петра Алексеевича обласкан был. Но, по закону о майоратах[5 - *Закон о майоратах – введен Петром Великим, который запретил дробить дворянские имения, и велел передавать все старшему сыну. Младшие дети дворян должны были жить службой. Вскоре после смерти Петра закон был отменен.], основное имущество наследовал старший брат Антиоха князь Константин. Антиох же мечтал поправить свое состояние благодаря женитьбе удачной. И нынешний скандал вокруг его имени был ему не надобен. Он на дочку первого богача князя Черкасского Варвару нацелился.

***

Высокий молодой человек с красивым лицом с чертами тонкими, встретил Волкова у самого порога. Был он одет по моде. Его сорочка пышно отделана кружевами, шейный платок был батистовый с модной черной лентою. Серый камзол князя расшит серебряной нитью.

– Господин Волков? – Антиох протянул руку Степану Андреевичу.

– Надворный советник Волков.

– Много наслышан про вас. И рад, что вам сие поручили.

– Рад знакомству, князь. Весьма польщен тем, что вы слышали про меня. Я персона не великая.

– Про вас говорят на Москве. Не желаете ли откушать, чем бог послал?

– Благодарю вас, князь. Но недосуг! Дело ждет. Повеление самой государыни!

– Прошу вас, господин Волков, пожаловать в мой кабинет.

Они поднялись по лестнице на второй этаж и расположились в роскошном и просторном кабинете молодого князя. В полумраке поблескивали в резных тяжелых шкафах позолоченные корешки книг, блестели серебряные подсвечники. На дальней стене висел большой портрет государя Петра Великого. Император был изображен в доспехах с Андреевской лентой через плечо.

– Сие изображение государя было подарено моему отцу, сударь, – сказал князь, проследив за взглядом чиновника.

– Государь здесь как живой, князь. Портрет хорош. И дом у вас неплох, ваше сиятельство. Сразу видно хозяина рачительного.

– Сей дом единственное мое наследство, господин Волков. Батюшке подарил его государь Петр Великий. Имение в две тысячи душ, еще один дом в Москве, и дом в Петербурге наследовал мой брат Константин. Вы ведь богаты, сударь?

– Нет, князь. Вы судите по моему костюму? – усмехнулся Волков. – Мол с чего вырядился чиновник юстиц-коллегии?

– Нет, нет, что вы.

– Сие платье ношу не часто, князь. Люблю военный мундир, знаете ли. И ношу мундир с гордостью. Пошил я его еще когда произвели меня в поручики 1-го Московского драгунского полка.

– Отменный полк, Степан Андреевич. По указу государя Петра Алексеевича сформирован. А про богатство я так спросил. Без умысла.

– Я владелец имения по моей жене. Поместье и дом в Москве – её наследство.

– И я сударь, девушку хорошей фамилии приискивал. Невеста и роду хорошего и приданое принести должна. У меня долгов много, Степан Андреевич.

– Сие понятно, князь. Жена с приданым дело хорошее.

– Да вот эти дела много навредили мне. Да и в опалу при дворе попал я из-за того. Матушке государыне то сильно не по душе.

– Я пришел вам помочь, князь. Расскажите, что случилось у вас дома? Я немного ознакомился с делом, но хочу все узнать от вас.

– По Москве пошли слухи, сударь, что наш род занимается черным колдовством. Но хочу вас уверить…

Волков прервал князя:

– Не стоит, князь. Я не верю в магию черную.

– Не верите?

– Не верю, – еще раз заявил надворный советник. – Все сие страшные сказки для болтливых кумушек.

– Но вы верите в бога?

Волков перекрестился, достал нагрудный крест и показал Кантемиру.

– Ну, знаете ли, это не есть доказательство. Вера живет в сердце, господин Волков.

– Но вера не имеет отношения к сему делу, князь.

– Как знать, – загадочно произнес Антиох. – В моем доме произошли страшные события. Началось все с того, что мой холоп Тишка, который помер, стал являться в мой дом.

– Кто сей Тишка? – уточнил Волков.

– Я сказал, что это мой холоп.

– Но кто он? Медник? Каретник? Кузнец? Откуда родом? Давно у вас в услужении?

– Тишка перешел ко мне от братца Константина Дмитриевича. Сей дом мне достался, а в слугах был недостаток. Вот мне мой старший брат и прислал нескольких холопов из имения.

– Тишка один из них?

– Да, Степан Андреевич. Его отец и мать служили Кантемирам. И Тишка стал слугой, как подрос. Братец его мне и отправил месяца три назад. Он чистил мои кафтаны. Подавал на стол. Выполнял обязанности посыльного. Да много всего.

– И что за человек был сей Тишка?

– Да малый добрый и спокойный. Исполнительный, расторопный. Не могу сказать о нем плохого слова.

– Отчего он умер?

– Чахотка, – ответил Кантемир. – Простыл и стал кашлять. И болезнь извела его. Братец знал, кого посылать! Знал, что от сего холопа в имении мало толка. Бери боже то, что нам негоже!

– Где схоронили Тишку?

– За городскими воротами на Веденском погосте, господин Волков. Но через три дня его снова видели. Стряпуха моя увидела. Затем лакеи видели.

– А вы? – спросил Волков.

Антиох покачал головой. Он лично никого не видел.

– Значит все сие лишь со слов ваших холопей известно, князь?

– Да, сударь. Но не думаете же вы, что сие выдумки?

– В последнее время, князь, много чего на Москве происходит. Атаман Ванька Каин шалит. И не он ли к вашему Тишке касательство имеет? Ибо зело хитер сей атаман. Многие пакости придумывает.

– Слыхал я про Каина, но не думаю, что к делу сему он касательство имеет. Не мог Тишка знать Ваньку Каина.

– А вот сие, вы, ваше сиятельство, наверное, знать не можете. Каин способен на многое. За ним и не такое водится.

– Но Каин вор, Степан Андреевич. А что красть в моем дому? Большого богатства здесь не найти. В стенах нет тайников с золотом и каменьями. Нет у меня книг старинных дорогих с украшенными переплетами. Нет икон в драгоценных окладах. С чего Каину затевать такое дело в моем доме?

– В этом вы правы, князь. Но может быть Каину не золото надобно? Знаю одно – хитер сей вор изрядно.

– Прибыл из имения братца моего некий старик именем Войку. Называют его колдуном. Хотя он вполне безобидный. Не подумайте плохого, сударь. Изволите побеседовать с ним?

– Готов послушать его, – сказал Волков.

– Сейчас я прикажу его позвать…

***

В кабинет вошел пожилой, но еще крепкий мужик. Он был кожей черен как цыган и бороду имел черную окладистую. На нём добротный кафтан аглицкой шерсти без позументов и украшений. Опирался Войку на трость с набалдашником серебряным.

– Звали, батюшка Антиох Дмитрич?

– Проходи, Войку. Видеть тебя хотел, и говорить с тобой станет надворный советник, его благородие господин Волков. Чиновник сыскного ведомства юстиц-коллегии.

Старик поклонился. Антиох усадил его в кресло напротив Волкова.

Старик немного «посверлил» своими жёсткими и колючими глазами Волкова и произнес:

– Вижу, не веришь в колдовство, барин? А зря. Я ведь валах родом. И еще покойного князя Дмитрия Кантемира от зла оберегал.

– Я во всем разобраться должен, старче. На то повеление от самой государыни имею.

– Дак, как разбираться станешь? Коли корня зла того не ведаешь? Тишка тот ранее в имени жил и там касательство имел к вурдалаку. И изловить сего Тишку, ой как тяжко будет. И многие беды он принести сможет.

– И что сие за беды? Поясни, старче.

– Мир наш, в котором мы живем ныне, есть мир срединный, – сказал Войку. – Ибо находится он посредине. Но есть и нижний мир, который называется навь – откуда могут прийти в наш мир наваждения и духи. И слишком мало знаем мы о мире нави.

– И как умерший холоп к тому миру относится? – спросил Волков старика.

– Ты, сударь, слушать меня не желаешь. Я сказал тебе о нави, но ты словно не слышал меня. Снова про умершего холопа. Разве дело в холопе токмо?

– А в чем дело, старче? Ведь это мертвый холоп из могилы вынулся. Или нет?

– А ты послушай, сударь. Есть легенда о камне Алатырь. Небесный учитель сделал его Грюч камнем и из него родились светлые боги. Но после богов завладел камнем Великий черный змей, и родились из него темные силы и расползлись по миру демоны. Потому дело не в холопе, а в силах, что телом его завладели.

Волков усмехнулся и спросил:

– А кто свидетелем был смерти Тишкиной? Вы, князь?

– Нет, – ответил Антиох. – Знал я о хворости Тишкиной, и сказали мне, что помер он. Доктора ему вызывали. Но, ни тела его не видал сам, ни как хоронили не знаю.

– Ты ведаешь ли, старче? Видел смерть Тишкину? – Волков посмотрел на Войку.

Но и тот мертвым Тишку не видал. Он прибыл в Москву позже.

– Вот видите! – сказал Волков. – Никто из вас его мертвым не видал.

– Дак мне и видеть не надобно, барин! Я с тем уже сталкивался. Первый раз, когда молод был.

– Сталкивался с чем, старче? – спросил Волков.

– Дак коли человек при жизни муки от вурдалака претерпел, то и сам может им стать после смерти! И вот Тишку как раз вурдалак мучил. Смолоду мучил.

– Смолоду? – спросил князь Антиох. – Я про это не слыхал ничего.

– Дак, давно то было, барин, – ответил Войку. – Ты тогда в колыбели лежал. Но тогда в деревне вскрыли по приказу батюшки твоего могилу кузнеца да кол ему в сердце вбили и сожгли вместе с домовиной.

– Какого кузнеца? – спросил Волков.

– Кузнец Лукьян дядей тому Тишке приходился родным. И был он знаком с молодой девицей из дому Кантакузенов. Она твоей матери, князь, приходилась служанкой. И от Кантакузенов она тайную науку познала.

– И что? – спросил Антиох Кантемир.

– Потому я здесь, барин. Помогать вам стану.

– Помогать в чем? – спросил Волков.

– С нечистым бороться и тех, кто душу ему продал, найти помогу…

***

Вскоре Степан Волков спустился на кухни и переговорил со стряпухой Дарьей и та ему все рассказала. Что де видала она Тишку собственными глазами.

– И ничего странного в нем не было? – спросил Волков.

– Дак помер Тишка-то. И после того как схоронили его и приходил он.

Стряпуха стала креститься и шептать молитвы.

– Стало быть, ты утверждаешь, Дарья, что покойника здесь видела?

– А то кого же? Коли схоронили его!

– И ты не испугалась, когда увидела ночью покойника, из могилы восставшего?

– Дак коли б я знала, барин! Я-то не знала, что Тишка помер!

– И ты приняла его за живого? Так? – допытывался Волков.

– Так.

– Но, стало быть, он выглядел словно живой?

– Про сие ничего не знаю, барин.

– Но ты же видела его.

– Видела, – согласилась стряпуха.

– Стало быть, можешь сказать, как выглядел Тишка?

– Дак ночь была, господин. Свечи не больно много света дают. Да и сколь свечей дали мне? Я ведь говорила управителю, давай больше свечей! А он чего? Говорит свечей жжем не по достатку. Да рази мне много надо? Сколь свечей…

Волков прервал стряпуху:

– Дарья, вернемся к Тишке. Хочу знать, как выглядел он, когда ты его встретила.

– Поди разбери, как выглядел, коли темно. Явился, поесть просил. Я дала мяса, да хлеба. Он поел да и был таков.

– Стало быть, Дарья, покойник мясо ел?

– Стало быть, ел. Я же говорю, барин. Ночью пришел, и поесть просил.

– Хорошо! А скажи мне, Дарья, ты того Тишку знала хорошо?

– Дак при доме служил он. Видала его.

– Но знала ли ты его? Видать можно и фельдмаршала Миниха.

– Я же говорю, что сей Тишка при доме барина служил. Я и знала его.

– Стало быть знала? Поведения какого сей Тишка был? – спросил надворный советник.

– Тихий был. Недаром Тишкой прозвали. Чтобы с глупостями какими – ни-ни. Не то, что конюхи! Иной раз конюх Семен зайдет на кухню, и давай руки свои распускать. Срамник.

– А водку пил ли?

– Семен? Да пьет как лошадь.

– Погоди, Дарья. Какой Семен?

– Конюх. Я же говорю, барин, конюх Семен, как зайдет на кухню…

– Дарья. Я про Тишку спрашиваю. Про того, кто помер.

– Тот Тишка тихий был.

– Это понятно. А водку пил ли Тишка?

Стряпуха ответила:

– Дак есть ли мужик, кто водки не пьет? Но Тишка допьяна не пил. Того за ним не водилось…

***

Затем имел Волков разговор с конюхом Иваном. Тот и хоронил Тишку самолично.

– Стало быть, ты и хоронил его?

– Я. Как дохтур-то сказал, что помер сердешный. Так и стали готовить его. Бабы-божедомки омыли тело, в новую рубаху и порты нарядили. А мужики его в домовину поклали. И я с лакеями схоронил его на погосте, за воротами городскими.

– И ты самолично забил домовину?

– А то как же! Забил гвоздями и сам гроб опускал в могилу. И крест ставил. Все честь по чести.

– И как тот Тишка мог после того в дом прийти?

– Дак ежели он душу нечистому запродал. Как водится, и встал из могилы.

– Как водится? И часто у вас покойники из могил встают? – насмешливо спросил Волков.

– Да в первый раз такое, барин, – ответил Иван серьезно. – Но Тишка тот с валахами дружбу водил, от них нечисти и набрался. Да и дядя его Лукьян-кузнец знался с нечистым.

– А как доктора звали?

– Доктора? – не понял Иван.

– Того, что Тишку осматривал.

– Дак немец он, барин.

– Но звали его как?

– Дак нежто можно имена немцев то запомнить. Фамилия его такая… Такая…вроде «геенны огненной». Бесовская фамилия.

– Геенны?[6 - *Геенна огненная – долина к юго-западу от Иерусалима, является равнозначным слову «Ад».]

– Вроде адского пламени, барин.

– Де Генин? – догадался Волков.

– Точно, барин! Лекарь де Генин.

Волков более Ивана задерживать не стал. Лекаря этого он знал.

Князь Кантемир остановил его у двери и спросил:

– Вы уже покидаете мой дом, Степан Андреевич?

– Да.

– Дал вам что-то разговор со слугами?

– Мало, князь. Утверждают они, что видели покойного. Иными словами мертвец покинул свою могилу. Но это по словам ваших слуг.

– И те слова уже по всей Москве гуляют, сударь. И вреда мне много приносят.

– Вот этим я и займусь. Хочу говорить с тем доктором, кто тело холопа видел мертвым. А это личность известная.

– Доктор де Генин?

– Именно! Вы его хорошо знаете?

– Достаточно хорошо, Степан Андреевич. Он ведь часто бывал в моем доме.

– Вы дружны?

– Нет. Я его собственно почти никогда не звал, но мой дворецкий часто посылал именно к этому доктору, если что-то случалось с кем-нибудь из слуг.

– А почему именно к нему?

– Он помогает всем. Так говорят. Но я сам его не выбирал. Хотя не могу сказать ничего плохого о его медицинских талантах, Степан Андреевич.

– Я должен переговорить с доктором де Генином, князь. Но завтра утром я снова у вас.

– Буду ждать, Степан Андреевич…

***

2

Дом лекаря Шарля де Генина в городе Москве.

Большой каменный добротный дом лекаря был заметен издали. Богато жил лекарь франкского происхождения господин Шарль де Генин, которого именовали на Москве Карл Карлович. Имел он практику знатную и многие богачи его услугами пользовались. Лечил купцов и мещан, а не токмо дворян, и многих от смерти спас. Слава о нем шла добрая.

Содержал при себе не менее 10 душ в дому своем. Слуги русские на господина де Генина не нарадовались.

Волков и сам знал лекаря и даже был с ним в приятельских отношениях. Ибо Генин супругу его пользовал разными снадобьями заморскими. И Степану Андреевичу просто повезло, что осмотр Тишки проводил этот лекарь.

Генин обрадовался приходу Волкова.

– Есть с кем водки выпить! Рад тебе Степан Андреевич!

– Прости, сударь, но у меня дело срочное. Не до водки нынче.

– Тогда, может, наливочки откушать изволишь, сударь? У меня Парашка знатные наливочки ставить мастерица. Не откажи.

– Согласен, сударь. С превеликим удовольствием, – согласился Волков.

– Эй, Парашка! Подь сюда! – лекарь позвал молодую девку-горничную.

– Да батюшка-барин? – молодая дородная девица тут же появилась из-за дверей.

– Прикажи там наливки нам подать. И посуду серебряную да закусок. Гость дорогой прибыл к нам. Уважить нужно.

Девка убежала.

– Садись, сударь, Степан Андреевич. Неспроста, видать, прибыл ко мне? Так?

– Так, сударь, Карл Карлович – Волков опустился в удобное кресло. – По государеву делу к тебе.

– По государеву? Ко мне? – искренне удивился де Генин. – Неужто случилось чего?

– Я назначен вести следствие по делу в доме князя Антиоха Кантемира.

– Вот как! – вскричал де Генин. – Стало быть, дошло дело до государыни.

– И до графа Бирена!

– И что они узнали про это дело? Насколько поняли, что за штука здесь сокрыта?

– Ты про что, Карл Карлович?

– Можешь мне сказать, Степан Андреевич, что тебе выяснить поручено?

– Я только начал дело, Карл Карлович. И меня оно к тебе привело. Ты мне кое-что сможешь рассказать.

– Дело сие больно запутанное, Степан Андреевич. Ты про холопа того вызнать все желаешь. Тишкой звали сердешного.

– С него все и началось, Карл Карлович.

– Помер он от чахотки.

– Стало быть, Карл Карлович, ты ручаешься, что мертв был тот Тишка?

– Да, Степан Андреевич. За то поручиться могу. Но и того не отрицаю, что тот самый Тишка после смерти своей мог в дому Кантемира объявиться.

Волков был удивлен такому заявлению де Генина. Ведь лекаря знали, как безбожника, который в науку токмо верил.

– Как же так, Карл Карлович? Не могу понять тебя!

– Я ведь Степан Андреевич бывал в валашском замке рода Кантакузенов! И там слыхал историю одну. Тебе будет полезно знать. В деревушке, что стоит неподалеку от замка как-то помер старик. Но через два дня после похорон явился он ночью к своему сыну и просил дабы ему поесть дали. Старика накормили и он ушел. Но спустя неделю снова явился и сына его нашли наутро мертвым.

– Похоже на историю в доме Антиоха Кантемира.

– Его мать из Кантакузенов, Степан Андреевич! Еще бы было не похоже. И тогда в деревне, по которую я тебе говорил, померло больше ста человек. И токмо сожжение трупов, и ритуалы тайные помогли тогда остановить зло, которое вырвалось на свободу.

– Значит, веришь ты, сударь, что подобное могло произойти?

– Я ведь сказал тебе, Степан Андреевич.

– Но в чем причина, Карл Карлович? В чем причина воскрешения Тишки?

– Болезнь особая, Степан Андреевич!

– Болезнь? И что сие за болезнь, что покойников из могил поднимает?

– Ну, может, и не болезнь, Степан Андреевич. Это я так сказал про болезнь.

– Карл Карлович, ты врач и научными знаниями богат. А ныне про вурдалаков говоришь?

– Не сказал я ничего про вурдалаков Степан Андреевич. Это невежественные крестьяне так именуют сие явление. Что могут они понимать? Вот и видят во всем магию и бесовские силы.

– Но тогда что это? Пусть ты прав. Предположим. Но как ты можешь сие пояснить без бесовщины?

– Слыхал ты, Степан, про «фараонов состав»?

– «Фараонов состав»? Нет, – признался Волков. Он никогда ранее не слышал про это.

–Это средство особенное, пришедшее к нам из глубины веков. Потому оно так и названо «фараонов состав». Хотя его называли и по-иному. «Яд роковой змеи». «Зелье Клеопатры» и еще много как. Есть сведения, что в роду Кантакузенов знали про сие средство. И я хочу побольше узнать про него.

– Но что это такое?

– Говорят средство тайное. То, что жизнь продлить способно. И здесь есть след того состава, Степан. Ведь что мне ведомо? Токмо слухи да россказни. А я истину знать желаю, Степан Андреевич.

– Что сие значит? – Волков внимательно посмотрел на де Генина.

Доктор откинул ворот своей рубахи и показал Волкову шею.

– Вот здесь! – он указал пальцем. – Здесь у Тишки было два едва заметных следа.

– И что это за следы были?

– Вроде укуса змеиного. И боюсь здесь не в змее дело, Степан.

– А в чем, Карл Карлович? Поясни?

– «Фараонов состав» содержится в особом предмете. Каков он на вид я не могу знать. Но Тишку тем составом пользовали.

–Кто пользовал?

–Да кабы я знал, Степан Андреевич! Я с тобой тем делом заниматься стану, коль ты не против.

– А с чего мне быть против? У нас в сыскном все бегут от дела сего. Шишек токмо нажить можно, а более ничего.

– Дак мне, Степан, чинов ваших не надобно. Я давно понять хотел тайну рода Кантакузен. Рад, что тебе сие дело доверили.

– Со мной еще коллежский асессор Тарле Иван Карлович к тому делу назначен.

– Слыхал про него, – ответил де Генин. – То человек добрый. Но скажи мне, Степан, что сам про сие думаешь?

– После следов на шее у Тишки на Ваньку Каина думаю.

– Каин? Разбойник? А он то здесь каким боком?

– Это не просто тать и вор, Карл Карлович. Это шельма известная. Я по делам проследил путь сего злодея. Сын крестьянский из села Иваново на Москву в 1718 году попал. Был он определен к барину майору Заславскому как слуга. Слыхал про сие, Карл Карлович?

– Нет, Степан Андреевич. Расскажи!

– Дак майора Заславского обокрал сей Ванька да сбежал из дома. Майор в розыск подал и Ваньку поймали. И быть бы ему биту на конюшне батогами, но сей вор хитер оказался. Он донос на барина подал.

– Вот как? – удивился де Генин…

***

История Ваньки Каина.

Высокий и сильный сын крестьянский Иван не дураком уродился. С малых лет понял он, что жизнь крестьянская трудна и не столь радостями богата. Видал он, как батя его спину гнул, и как по той спине плети гуляли. От того и напросился он на Москву в дом барский. Сумел угодить управляющему и тот отправил его к их природному господину, майору гвардии Алексею Заславскому.

Попав на Москву, пристрастился молодой слуга в трактире бывать «У Большого моста», где воровские людишки гуляли да подвигами своими похвалялись. Вот там и набрался молодой слуга мудрости житейской и сам решил к гулящим людям пристать.

Знал Ванька, что барин его при войсковой кассе состоит и ворует оттуда безбожно. И решил он взять то, что барином украдено. Взял золото да сбежал.

Но майор был ушлый и Ваньку через два дня поймали. Был он доставлен в допросную, и собирались его бить батогами нещадно и барину выдать головой.

– Я государево дело скажу! – заорал тогда Ванька. – Государево дело знаю!

И те слова пойманного холопа услыхал фискал[7 - Фиска?л – должность, учреждённая Петром Великим. В последнем из параграфов указа, данного 2 марта 1711 года Сенату, говорится: «учинить фискалов по всяким делам, а как быть им пришлется известие». Через 3 дня, 5 марта, новым указом повелевалось учредить должность обер-фискала; он должен был иметь тайный надсмотр над всеми делами; ему надлежало следить за тем, не учинялся ли где-либо неправый суд, не совершалось ли незаконного «в сборе казны и прочего».] господин Нестеров.

– Стоп! – сказал он. – Подать сюда того холопа!

И Ваньку перед очи Нестерова поставили.

– Говоришь, что государево дело ведаешь? Так?

– Так, ваше благородие! – ответил Ванька.

– Коли солжешь, быть тебе на плахе! Мое слово крепкое!

– Не лгу, ваше благородие! Знаю государево дело! На майора Заславского знаю! И показать могу!

И выдал Ванька своего барина и про все его дела рассказал. Майора за караул взяли и в допросную направили. А Ванька вольную получил и вышел с награждением в пять рублёв серебром. Так он и получил прозвище Каин…

***

3

Трактир «У Большого моста».

В трактире было тепло, пахло щами, мочеными яблоками да грибами сушеными.

Статный парень в красной рубахе перепоясанной кушаком сидел за столом с десятком собутыльников и пил хлебное вино (водку), заедая его пирогами и да блинами с икрой. То и был знаменитый Ванька по прозвищу Каин.

Михайло Голубев бывший солдат, ныне дезертир и вор, хвастал, что де нет силы которая его хитрость преломит.

– А все отчего сие? – говорил Голубев. – Талисман заветный имею! Вот и везет!

– Брешешь! – выкрикнул один из собутыльников.

– Брешу? – вскричал бывший солдат. – Дак нет же! Я сбег из полка и никто не поймал меня! То раз!

Солдат стал загибать пальцы.

– Затем, когда всех наших в трактире взяли, кто спасся? Я токмо один! То два! И послух* (*Послух – доносчик) на меня не показал на допросе! Во как! То три!

Каин токмо ухмылялся похвальбе солдата. Ему ещё ничего не пришлось пережить, а он дурак накликает беду на свою голову. Сам Ванька многое испытал. Били его плетьми год назад и потом на раны порох сыпали и жгли.

Того Каин вовек не забудет. Той пытки никто не выдержит.

– Да погодите вы! – прекратил спор бывший каретник Кузьма. – Слыхали, чего на Москве говорят?

Все посмотрели на него.

– А говорят, что, дескать, вурдалак в дому Кантемиров!

– Брехня!

– А вот и не брехня! – стал доказывать Кузьма – Дело до царицы уже дошло!

– Иди ты!

– Дошло! Про сие точно знаю. И повелела царица то дело расследовать со всем тщанием.

– И чего?

– А того, что назначили Волкова Степана!

– Волкова? Не брешешь? – спросил Каин.

– А чего мне брехать? У меня знакомец в доме у Кантемира. И сегодни Волков в дому у князя был! Во как!

Ванька задумался. Волков слишком ему не нравился. И не сребролюбив и честен. Будь все такие на государевой службе, давно его голова на плахе бы скатилась.

– А может просто так Волков к Кантемиру заехал?

Каретник Кузьма возмутился.

– Да с чего Волкову, сыскного ведомства чиновнику, посещать князя? Не дружны они чай.

– А ты откудова знаешь, кто у князя Кантемира в друзьях? – спросил Каин.

– А вишь знаю! Не бывал ранее никогда в дому у князя Степан Волков. Не бывал! А ныне приехал? С чего? Повеление есть дело расследовать! С того и прибыл!

– С вурдалаком только свяжись, – сказал кто-то.

– Осиновый кол надобно для вурдалака! То первое дело. Но коли кола не вогнали, то жди беды.

– Она уже пришла.

Каин усмехнулся и сказал:

– Кому беда, а кому мать родна…




Глава 3

Смерть в доме Кантемира.

Москва 1732 год. Сентябрь.


1

Москва.

Дом надворного советника Степана Андреевича Волкова.

Надворный советник Степан Волков был поднят с постели рано утром специальным курьером. Это был посланный из дома Кантемиров. Волков накинул халат и вышел в гостиную, где его ждали.

– Доброго тебе утра, барин! Я от Антиоха Дмитрича!

– С чего это в такую рань? Али приключилось чего?

– Да, барин. В самую точку. Приключилось. Стряпуха Дарья померла.

– Как померла? Я только вчера говорил с ней. Здоровая и крепкая баба. Кровь с молоком.

– Вчера была здоровая и крепкая. А нынче померла сердешная. Барин наш князь Антиох упредить тебя велел.

Степана новость не обрадовала. События стали развиваться слишком стремительно. Если так и далее пойдет, то дела ему не завершить. Волков знал, с какой скоростью распространяются слухи на Москве. И знал он, как любит императрица послушать такие байки. Как скоро ей донесут о новой смерти в доме Кантемира? Нельзя чтобы про сие узнали в городе!

Он спросил слугу:

– Что в доме князя? Многие ли про смерть Дарьи знают?

– Пока мало кто знает. Князь приказал холопам, что труп нашли, молчать! Князинька наш крут бывает и потому никто не пикнет. В его дому не забалуешь.

– Верно князь сделал! Шум нам нынче без надобности. Я собираюсь и еду в дом князя.

–Князь и повозку прислал, барин Степан Андреевич.

– Я быстро соберусь. А ты жди здесь. Водку пьешь ли?

– Пью, барин.

– Тебе вынесут!

Степан вернулся в спальню. Елизавета Романовна спросила его:

– Что случилось, Степанушка?

– Мне пора ехать, Лиза.

– Ехать?

– Да, по делам службы вызывают. Дело безотлагательное!

Волков стал одеваться. Он не любил когда его одевали лакеи. Всегда ворчал, что де медленно и неуклюже делают.

– Слуг бы позвал, Степанушка, – сказала жена.

– Нет. Я чай и сам не безрукий.

Он стал рыться в ларе. Искал платье* (*платье – здесь одежда не зависимо от пола).

Все было на месте, сложено аккуратно и пахло лавандою.

Степан надел на этот раз свой старый мундир. Это была военная форма 1-го Московского драгунского полка. Белая рубаха, короткий красного цвета камзол, вокруг шеи черный галстук, синий кафтан с позументом, высокие сапоги-ботфорты, кожаные перчатки-краги, треугольная шляпа.

– Отчего в старом, Степушка, – посетовала жена. – Зачем новое платье для тебя шили?

– Лиза, у меня дело тайное! Не до нарядов.

– А кто прибыл за тобой? Курьер из канцелярии?

– Нет. Посланный из дома Кантемиров.

– От Кантемира? А что случилось?

– Ничего страшного, Лиза. Незачем тебе своей головки тем забивать.

Он оделся, поцеловал жену и покинул покои. Спустился в гостиную, но там княжеского слуги не оказалось.

– А где он? – спросил Волков слугу Хрисанфа.

– Чего? – не понял его слуга.

– Я спрашиваю, где посланный из дома Кантемиров? Тот, кому ты водку принес!

Волков указал на графин на подносе и рюмку.

– Дак, они выпили и во дворе дожидаются у самого экипажу, что за вами прислали, барин.

Волков взял плащ из рук слуги и поспешил вниз. Его действительно ждал во дворе экипаж с гербами Кантемиров на дверцах, запряженный четверкой коней черной масти…

***

Елизавета Романовна слышала, как карета укатила с подворья. Её муж отбыл по делам. Она не любила вставать с постели рано и снова решила вернуться ко сну.

– Не время спать, красавица, – услышала она незнакомый голос.

Женщина вздрогнула как от удара плети.

– Кто здесь?

– Я, – был ответ.

Она увидела старика, который сидел в темном углу в кресле и смотрел на неё.

– Кто здесь? – снова спросила она.

– Не стоит тебе беспокоиться, красавица. Я пришел к тебе не со злом.

– Но кто ты?

– Войку.

– Войку?

– Это мое имя. Муж твой в дом Кантемиров отъехал. А я упредить тебя остался.

– Упредить? – Елизавета Романовна закрывшись одеялом, забилась в угол кровати.

– Да ты не бойся меня, касатушка. Я с добром пришел.

– С добром? Не могу понять тебя, старче. Зачем ты в мои покои проник? Степан знает ли про сие?

– Не знает ничего твой Степан, касатушка. А я упредить тебя пришел. Ибо может статься, что более времени не будет для сего. Дело о смертях в дому Кантемира поручено мужу твоему.

– Но я не знаю ничего про службу Степана Андреевича. Он не любит, коли я в дела его лезу.

– Тут дело трудное, касатушка. Снова вурдалака призвала старуха Кантакузен.

– Какого вурдалака?

– Али тебе про сие ничего неведомо? – спросил старик.

– Что могу я знать? Степан ничего не сказал мне. Не любит он посвящать меня в свои дела. Так скажи, что знаешь про вурдалака?

– Вурдалак или навия из могилы к жизни возвернулся. Не принял его нижний мир и навия снова среди живых. Так уже не раз бывало и тебе про сие хорошо известно, красавица.

О навиях она читала в книгах. Книга древних сказаний была в библиотеке её отца. И там был рассказ о навии, который прибыл на берега Днепра в стольный град Киев из Константинополя.

– Но разве не сказки сие? – спросила она. – Было это еще во времена, когда народ русский не знал Христа.

– Ты давно прочитала сию сказку, красавица. Но запала она в твою душу.

Елизавете Романовне стало страшно от этих слов старика.

– Она на тебя нацелилась, касатушка. Про сие помни.

– Кто? Про кого молвишь, старче?

– Старуха Кантакузен!

– Старуха Кантакузен? – переспросила Елизавета Романовна.

–Или не помнишь сего имени, красавица?

–Откуда мне знать его?

–Она древнего рода и колдуны в этом роду водились. И взяла Кассандра все пороки Кантакузенов и черном деле колдовства преуспела.

–Но я не знаю Кассандру Кантакузен, старик. Слыхала о ней. Но токмо то, что в свете болтали. Мы лично не знакомы.

– Ой ли, касатушка? Ты дочь своего отца. Али перепутал чего? Ты знаешь, кто такая Кассандра Кантакузен. Кантакузены и Кантемиры дома знатные и знаменитые. Помнишь дочь князя Константина Кантемира?

– Не могу понять тебя.

– Я пришел тебе помочь, женка! Помочь. Беду отвести хочу. А ты противишься помощи моей.

– Я не понимаю тебя, старик? Я не знаю ничего ни про Кассандру Кантакузен ни про дочь Константина Кантемира!

– А ты вспомни! Мне надобно, чтобы ты вспомнила!

– Как могу я вспомнить то, чего не знаю?

– Помнишь о Воде жизни?

– Вода жизни?

– По латыни она зовется «Аква витае».

– В переводе с латинского «аква» это «вода». «Аква витае» или «вода жизни». Но что это такое? Я не знаю.

– Знаешь.

– Не знаю!

– Кому и знать, как не тебе, красавица.

Дальше Елизавета Романовна ничего не слышала. Она снова заснула и проснулась в холодном поту, спустя несколько часов. В спальне никого не было!

***

2

Москва.

В доме Кантемира.

Волков и де Генин.

По дороге Степан Андреевич приказал заехать в дом доктора де Генина. Тело умершей так внезапно стряпухи стоило осмотреть. И кто сие сделает лучше Карла Карловича?

Доктор, уговаривать себя не заставил, сразу собрался и поехал с чиновником. Де Генин уже в карете сам повязал свой галстук и застегнул камзол черного бархата с серебром.

– Велел бы слугам помочь, Карл Карлович.

– Спехом все делал. Слуги больно нерасторопны, Степан Андреевич.

– Я и сам всегда без посторонней помощи одеваюсь. Не как наши баре знатные, что и пуговицы не застегнут.

– Сие пустое. Скажи мне, что думаешь про дело, Степан Андреевич?

– А чего думать, Карл Карлович? Тело посмотрим и думать станем. Пока ничего сказать не могу. Но вчера эта стряпуха вполне здорова была. И помирать точно не собиралась.

– Это и странно, сударь, – сказал доктор. – Но и без тела понятно, что дело громкое будет.

– Карл Карлович, шум нам не нужен.

– Степан Андреевич, такое дело без шума не пройдет. Знаешь, что болтать станут? Уже три покойника.

– С чего это три? – спросил Степан доктора.

– Тишка первый. Второй барский лакей именем Семен. И ныне Дарья. Три получается.

Волкова удивила такая осведомленность доктора. Он ему про Семена ничего не рассказывал. Хотя слухи могли дойти и без его рассказа.

– Лакей Семен был глубокий старик, Карл Карлович. И в его смерти ничего странного нет. Не стал бы я это связывать.

– А я слыхал, что он молодой.

– Слыхал откуда?

– Дак моя Парашка сию новость с базара приволокла. И слугам сразу разболтала.

Степану это не понравилось еще больше. Похоже, кто-то способствовал распространению слухов о делах в доме Кантемира. По слухам Тишка приходил и скоро жди тех двоих. И они «придут» и обыватели станут чесать языки и «множится» станут мертвяки, из могил поднятые.

– Коли народишко станет болтать, то скажут, что некто пробудил нечисть. Теперь токмо молитвой уже не отделаешься, Степан Андреевич. Тебе ведь твоя страна более знакома чем мне.

– Толпа легко может и самосуд учинить. Наши холопы они до поры тихие. Но коли втемяшат им в башку мысли вздорные, то жди беды.

Экипаж въехал в ворота барского особняка Кантемиров. Сам князь Антиох вышел встречать надворного советника.

– Степан Андреевич! Давно жду вас!

Волков видел обеспокоенность молодого Кантемира. Дело в его доме осложнялось. Сам Антиох распахнул дверцу кареты, словно слуга, и откинул ступеньку.

– Прошу вас!

– Я сразу прибыл, ваша светлость. И доктора привез!

– Доктора?

Де Генин вышел из экипажа вслед за чиновником сыскного ведомства.

– Здравствуйте, князь!

–Ах, это вы! Здравствуйте, доктор! Рад вам. У нас такое горе. Такое горе… Я не знаю, что делать.

–Слухи из дому не поползут? – спросил Волков.

–Я пока все сделал тайно. Знают лишь два лакея и Войку. Он у тела умершей неотступно дежурит.

–Иные не знают?

–Вроде нет. Но как могу я за то поручиться, Степан Андреевич?

–И то верно, князь. Всем рта не заткнуть. Все одно узнают и болтать станут. Такой народишко…

***

Они спустились в подвал дома, где среди факелов чадящих стояла домовина (гроб) на каменных тумбах. И там было тело стряпухи. Рядом сидел старик Войку.

Увидев вошедших, он поднялся и приветствовал их.

–Они разбудили Зло, барин! Видал что произошло? Вот оно мертвое тело и оно свидетельство того, что Зло существует!

– «Они разбудили» ты сказал? Кто они? – спросил Волков.

– Ежели бы знать все о тьме, то не стали бы бояться её. Одначе мало мы знаем и потому нам страшно! Вурдалак скоро может появиться и в твоем доме, барин. Вот что я скажу тебе. Не просто так все это.

– В моем доме?

– А ты думал, что тебя сие минует?

– Но мой дом и моя жена не имеют отношения к сему делу, старик!

Войку ответил:

– Коли ты, господин Волков, за сие дело взялся, то и отношение оно имеет до тебя самое прямое! Думаешь просто так оно? Нет. Коли навия объявился, то снова и снова приходить станет. Нижний мир нами не познан. Что знаешь ты о нем? И вот князь ничего не знает. И доктор не знает нижнего мира.

– Нижний мир? – спросил де Генин.

– Али не слыхал? – спросил Войку. – Существуют высший мир, средний мир – где живем мы, и нижний мир – где живут духи умерших. И вот сия стряпуха отошла в нижний мир. Но скоро она вернется оттуда.

– С чего ты взял это? – спросил Кантемир.

Войку указал на тело в домовине:

– Смотрите!

Волков приблизился к телу. Стряпуха была обряжена в новое платье и руки её были сложены на груди. Лицо её было бледным и казалось, что это обычное лицо мертвой женщины. Но было в нем нечто такое, что заставило Волкова содрогнуться.

Доктор де Генин смело подошел к телу и прикоснулся ко лбу мертвой женщины.

– Она мертва!

– Но вы посмотрите на губы! – вскричал Кантемир.

Они были у покойной какого-то неестественно красного цвета.

–Как такое может быть? – снова спросил князь.

–Что я могу сказать? Эта женщина умерла. На ее шее, – палец де Генина указал на пятна, – есть следы удушения. Это сразу бросается в глаза!

–А никто и не отрицает того! – сказал Войку. – Её задушили! Но это сделал не живой человек и к ответу его не притянешь.

–А вот сие что? – доктор указал на два едва заметных пореза на шее у стряпухи.

Волков присмотрелся, но ничего не заметил.

–Ничего не видишь, Степан Андреевич?

–Нет. А что?

–Порезы на шее.

Степан присмотрелся внимательнее и увидел их. Де Генин пояснил:

– Точно такие же следы я видел на шее у Тишки. А след удушения надобен дабы сии два пореза скрыть.

–И кому это понадобилось? – спросил князь Антиох.

–А вот это и есть вопрос, на который стоит ответить, князь.

Антиох посмотрел на своего слугу. Войку сказал:

–Её задушил навия. В том могу поручиться. Так оно и делалось в прежние годы. Я сего повидал на своем веку. Навия чаше всего свои жертвы именно душит. Явился стряпухе Дарье мертвец. И вот спустя несколько дней она помирает внезапно. И на шее у неё следы.

Князь посмотрел на Генина:

–Я просвещённый человек, доктор. Но мне кажется все сие странным! Она мертва!

Де Генин ответил:

–Тогда остается одно! Нужно вскрыть могилу Тишки!

Князь Антиох замахал руками:

– Зачем?

– Проверить есть ли там его тело.

Степан возразил:

– Вы сошли с ума, доктор! Нас за такое привлекут к синодальному суду.

Но Войку вдруг согласился с де Генином.

– Вскрыть могилу надобно! Ежели Тишка вурдалак, без того никак нельзя. Надобно сие сделать!

Степан задумался. Возможно, что доктор предложил лучшее решение. Проверить могилу стоило, хоть для того, чтобы отмести все слухи о вурдалаке.

– Я согласен!

– Согласны? – спросил князь.

– Да. Это стоит сделать!

– Но что скажут власти? – Кантемир посмотрел на Волкова.

Тот ответил:

– Ничего хорошего они не скажут. Все сделаем тайно.

– Тайно? – переспросил князь.

– Можно слухами напугать людей, и они пару дней на тот погост ночью не сунутся, – предложил старик Войку.

– Туда и так никто не ходит по ночам! – сказал Волков.

– Но для верности стоит распустить слух о том, что там неладное! Можно сие сделать быстро? – де Генин спросил Волкова.

– Да. Это не столь трудно…

***

3

Москва.

В доме графа Дугласа. Снова Ванька Каин.

Ванька переоделся в кафтан сержанта гвардии семеновского полка и никем не узнанный отправился в дом к графу Фердинанду фон Дугласу, своему тайному покровителю.

О графе на Москве слава ходила недобрая. Да и не был он человеком приличным. Службу свою Дуглас начал в армии короля Карла ХII, ибо имения его, в Лифляндии и Эстляндии, тогда были на землях шведской короны. Но царь Петр отобрал Лифляндию у шведов, и пришлось Дугласу наниматься в русскую службу.

При императрице Екатерине Первой Фердинанд фон Дуглас стал генерал-губернатором Эстляндии. Граф так издевался над своими солдатами, что заслужил их ненависть и его трижды пытались убить из засады, ибо жалобы на поступки сего вельможи мало волновали правительство Российской империи. Сам Петр Великий мало ценил российского мужика. Сколько их сложило головы на строительстве верфей корабельных? А сколь народишка полегло в гнилых болотах при возведении северной столицы? Многие тысячи заплатили жизнями за петровские реформы.

Затем Петр умер, и новой императрице Екатерине было совсем не до забот о народе. Она думала лишь о праздниках, балах, охотах. Развлекалась с любовниками и пила вино. Благо правление этой бывшей солдатской девки Екатерины долго не продлилось.

Когда во главе Верховного тайного совета империи стал князь Дмитрий Голицын, на жалобы про жестокость Дугласа обратили внимание. И со службы его, наконец, турнули.

Ныне Дуглас был при дворе императрицы Анны и хотел втереться в доверие к графу Бирену. И именно он, Дуглас, некогда вытащил шею Ваньки Каина из петли. Он понял, что этот парень может ему пригодиться.

Граф в эти часы упражнялся со шпагой и встретил Каина в фехтовальном зале.

– С чем пришел? – спросил он, отбросив клинок.

– Дело срочное, ваше сиятельство.

– Говори!

– Слух пошел по Москве, что дескать на погосте одном мертвяки из могил выходят по ночам!

– Что за ерунда? – вскричал Дуглас. – Как смел ты меня этим беспокоить? Это сказки для старух!

– Нет, граф, – настаивал Ванька. – Не байки сие старушечьи. Много на Москве слухов ходит, а сии не просто так разнеслись. Я знаю.

– Говори толком! – приказал Дуглас.

– Про дело в доме Кантемира слыхал ли, ваше сиятельство?

– Что-то слышал.

– Так вот сие дело поручено со всем тщанием расследовать надворному советнику Волкову. И дело то сам граф Бирен разобрать велел!

– Бирен?

Дуглас понял, что Ванька пришел по делу. Коли здесь особы высокие замешаны, то выгода может быть от сего.

– И я разузнал, что людишки Волкова слухи про погост разнесли. И зачем сие? Смекаешь? Дак для того чтобы зевак от погоста отвадить.

– И мне что с того?

– Они ночью на погост сунутся. Чиновник сыскного ведомства! Чуешь что за дело, граф?

Дуглас согласился. Каин прав! С того дела можно ждать навару доброго.

– Так что скажешь, барин?

– Ночью, если ты и прав, и ежели сунутся си люди на погост, мы им мешать не станем.

– Как скажешь, барин.

– Надо подумать про сие! Надо крепко подумать…

***

4

Москва.

В доме Кантемира. Лекарь де Генин. Ночь.

Степан Андреевич Волков отправился в канцелярию. В доме у Кантемира он оставил доктора де Генина. Возвращаться к князю надворный советник уже не собирался. Пусть доктор занимается поиском колдовских чар, раз ему сие нравится.

А де Генин решил в ночное время понаблюдать за мертвым телом стряпухи.

Он обратился к старику Войку:

– Хочу посмотреть за телом нынешней ночью. Ведь хоронить стряпуху ранее, чем через три дня не станут?

– Не станут. Но нынче ночью опасно подле тела находиться, барин. Я закрою двери в подвал, где стоит домовина. И наложу печати тайные. Она оттуда нынче не выберется. В доме у князя все будет спокойно.

– Стало быть, ты считаешь, что она станет вурдалаком?

– Станет! – уверенно заявил старик.

– А если нет?

Войку усмехнулся:

– Я много сих существ видал. Смолоду насмотрелся.

– Тогда я должен сие видеть!

– От какого христианину следует держаться подалее, – сказал Войку. – Ибо кто знает, что сейчас спит внутри сего мертвого тела?

– Не стоит меня пугать мертвыми телами. Я изучил множество мертвых тел. Ибо для врача сие необходимо.

– Ты, барин, с темными силами играть желаешь?

– Нет. Я желаю познать истину, старик.

– Стало быть, останешься здесь? – спросил Войку.

– Останусь при теле. Рядом с тобой, старик.

Войку неохотно согласился.

– Быть, по-твоему. Но за двери нам выхода не будет, барин. Про сие помни. Как войдем, за нами закроют и печати наложат. И так до утра!

– Согласен!

– Смотри барин. Ты не стар еще и тебе есть чего терять! А я старик.

– Я готов.

– Но слова мои не дошли до тебя? Тебя сие не пугает?

– Мне от сего еще интереснее дело это.

– Никто не любит, когда любопытные нос суют в дела тайные, сударь.

– Все зависит от того, кто это. Люди или духи?

– Духи, суть существа потустороннего мира, который нами не познан. Мир поделен на свет и тьму. И ныне ты согласился окунуться именно во тьму.

– Я готов. Пути познания истины не бывают легкими.

– Но сие не есть истина. Сие тайны недоступные для человеков, барин.

– Сии тайны недоступны, пока их не раскрыли. Этим я и собираюсь ныне заняться, Войку. Ибо, как можно познать истину? Смотреть своими глазами.

– Но даже если тебе, барин, дадут все посмотреть, то дадут ли рассказать сие кому-либо? Вот вопрос.

– Вот и проверим.

– Я предупредил тебя, барин. И коли желание имеешь голову в пасть диавола сунуть, то сие твое дело.

Лекаря де Генина было трудно напугать. Страсть к непознанному была в нем сильнее даже страха смерти…




Глава 4

По следу мертвеца.

Москва 1732 год. Сентябрь.


1

Питейный дом в городе Москве. Иван Тарле.

Человек в широком не по плечу армяке и шапке, надвинутой на глаза, заявился в питейный дом и сел далеко в темный угол. Не хотел человек, дабы его опознали. Такие завсегда так делали.

Слуга спросил, чего подать гостю. Тот заказал водки и велел позвать к столу одного из пьяниц.

– Того малого ко мне пригласи.

– Того? Худого? С красным носом?

– Того самого. Пусть сядет со мной.

– Дак, денег нет у него. Сколь ден в долг пьет.

Человек кинул на стол рубль серебром.

– Я заплачу за все.

– Как прикажешь.

Слуга схватил монету, попробовал на зуб и ушел.

Вскоре двое завели разговор за дальним столом в темном углу.

– Звал меня, человече? – спросил худой мужик в рванине дядьку в армяке.

Тот молча наполнил его стакан водкой. Худой выпил залпом, крякнул и понюхал свой рукав.

– Али не признал меня? – спросил мужик в армяке.

– Дак темно здеся, дядя.

Тот поднял шапку на мгновение. Затем снова надвинул.

– Свят! Свят! – перекрестился худой. – Ты…

– Тише! Без имен! Признал и ладно!

– Давно не видал тебя.

– Не был я на Москве долго. Но ныне пришла пора. Дело есть до тебя срочное.

– Дак мне во как денежки надобны. Я всё что угодно! – сказал худой. – Коли порешить кого, то я завсегда…

– Тихо. Никого кончать не надобно. Дело иного рода.

– Говори.

– Скоро заявится сюда некий чиновник. Коллежский асессор Тарле. Станет спрашивать за нашего знакомца общего Тишку.

– Про Тишку?

– Про того самого Тишку, что в доме Кантемира куролесил. И коего ты упустил.

– Дак, разве то моя вина? Поди поймай его! Коли он…

– Хватит. Я не хочу ворошить прошлое. Что было – то было! Ныне о будущем думать надобно. Заявится сюда чиновник именем Иван Тарле. Запомнил?

– Да. И далее что?

– Ты именем Тишки назваться должен.

– Всего-то?

– Скажешь, что ты есть беглый холоп князя Кантемира Тишка.

– И сколь заплатишь за сие?

– Скажешь чиновнику то, что я тебе велю, и получишь сто рублей серебром.

– Сколь? – худой подумал, что ослышался.

– Сто рублей!

– Скажу все, что велишь…

***

Коллежский асессор Иван Карлович Тарле получил от надворного советника Волкова задание, поболее разузнать все про холопа умершего Тишку.

Тарле справился, в каких питейных домах бывал сей холоп. Оказалось, хаживал он постоянно в один дом, где пили разные темные личности, с законом состоявшие в плохих отношениях. Местный целовальник (трактирщик) мало обращал внимания на всякие условности. Лишь бы денежки платили.

Тарле зашел в трактир под видом случайного посетителя, и целовальник сразу же подошел к нему. Это был большого роста детина с плоским лицом, до самых глаз заросшим густой черной бородой.

– Чего изволите, барин? – спросил он. – Есть уха боярская с шафраном, есть куры…

– Про человечка одного мне надобно кое-что узнать.

– Кто таков? Коли бывает здесь, то скажу все, чего знаю про него.

– Сие некий Тишка. Холоп барина Кантемира.

– Тот Тишка, что в бегах?

– Ты про что? В каких бегах? Помер Тишка-то!

– Помер?

– Помер. Но мне знать надобно с кем бывал он здесь.

– Дак он здесь сидит, барин.

– Здесь? – удивился чиновник сыскного ведомства.

– Вот тот долговязый парень. Вишь в дальнем углу?

– Тот?

– Он самый, барин. Тишка из дома Кантемиров! Ух и рожа богопротивная. Настоящий разбойник. И пьет в последнее время много. Ранее за ним сего не водилось. Местные питухи (пьяницы) бают сбег он от барина свого! Во как!

– Сбег говоришь? Ладно!

– Прикажешь позвать его? А то, как напьется Тишка, то давай куражиться. Но сейчас денег у него не густо.

– Мне от него пьяного толку нет. Поди скажи ему чтобы немедля вышел на улицу и подошел к моему экипажу. Быстро. Скажи, что в накладе не останется и денег в карманах прибавится.

– Скажу, барин. А выпить не хош ли чего? Куда торопиться? Тебя здесь никто не обеспокоит.

– Не нынче. Времени нет. А это тебе, – Тарле бросил на стол рубль серебром, поднялся и пошел к выходу.

Хозяин схватил монету и по привычке попробовал её на зуб. Много в последнее время было недельного серебра на Москве. Рубль был настоящий…

***

Через минуту молодой худой мужичек к красным носом вывалился из трактира и запахнул худой поношенный армяк. Он осмотрелся и, увидев экипаж, пошел к нему.

–Ты, барин, видеть меня хотел, что ли? – его левый глаз хитро прищурился.

Тарле еще раз отметил про себя, что рожа-то у Тишки истинно разбойничья. Такой мать родную зарежет и не поморщится. Но вслух он только спросил:

– Тишка? Так тебя кличут?

– Он самый.

– Дело есть до тебя, Тишка. Ты мне поможешь, а я помогу тебе, и обоим нам будет хорошо.

– Так говори, чего надобно.

– Ты холоп барина Кантемира? Я хочу знать. Не для худа твоего, но для добра. Если скажешь все, что в дому барина твоего случилось, десять рублев серебром. А если чего важного вспомнишь, то и более отвалю.

– Не врешь?

– Мое слово крепко. Итак, ты можешь мне что-то об этом рассказать?

– Много чего могу. Где изволишь слушать, барин?

– Садись в карету. Поедем со мной и приказ. Там все и расскажешь. Да ты не бойся, ничего тебе не грозит. И деньги получишь. Мое слово крепко.

Тишка почесал голову и сел в экипаж. Ехать ему никуда не хотелось, но уж больно хорошие денежки посулил барин, а у него в кармане были лишь две полушки.

– Не поехал бы с тобой ни в жизнь, но верный человек на тебя указал. А мне через него еще никакой пакости не было. Я, барин, много чего про Кантемиров знаю. С младых лет при их доме состою.

– Ты с чего это в бега надумал податься? – спросил Тарле.

– Дак смерть мне была в дому Кантемиров. И ничего иного ждать не приходилось. Вот и решил свой живот спасти. Взял грех на душу. Сбег от барина.

– А что там в дому Кантемиров? – продолжал допытываться Тарле.

– Я сказал, что смерть ждала меня.

– Это я понял. Но откуда она грозила тебе, Тишка?

– Кто? – хитро спросил мужик.

– Ты, парень, дураком не прикидывайся. Я вашу породу знаю.

– Дак чего говорить-то?

– Кто грозил тебе в доме Кантемиров, что ты решился пуститься в бега?

– Вурдалак в их дому объявился. Вот и весь сказ! И мне иного хода не было окромя как в бега.

– Вурдалак?

– Кровосос мне жизни не оставил бы.

– Но коли сыщут тебя? За то, что убежал от барина батоги тебя ждут!

– Батоги не смерть, барин.

– Ладно, Тишка. Сейчас на место приедем, и все покажешь без утайки господину надворному советнику Волкову.

– Волкову? Это который по сыскному-то делу?

– Волков не тронет тебя. Я слово дворянское даю тебе в том. Расскажешь, все чего знаешь, и катись с деньгами восвояси.

– А не обманешь? – снова спросил Тишка. – Пытать не учнешь ли в сыскной части?

– Я уже дал тебе слово дворянина. Сказал, что не будет пытки и ничего плохого не будет. Нам дела до тебя нет никакого. Нам про вурдалака знать все надо.

***

2

Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.

Ровно через час Тарле втолкнул Тишку в кабинет, где сидел Волков, занимаясь чтением бумаг.

– Вот вам, Степан Андреевич, презент.

Надворный советник поднял голову и с недоумением стал разглядывать мужика.

– Не иначе разбойника поймал, Иван Карлович, – спросил он. – Такого человечишку за одну рожу в остроге держать.

– Сие Тишка из дому Кантемиров!

– Что? – Волков вскочил со стула. – Тишка? Холоп князя Антиоха?

– Он самый! Беглый холоп, Степан Андреевич.

– Вот как? – Волков оживился. – Значит ты живой?

Тишка удивился и осенил себя крестным знаменем.

– Живой я, ваше высокоблагородие. Как истин бог живой.

– А в доме барина твоего давно похоронили тебя. Знаешь ли про сие?

– Не слыхал про то, барин. Да и в бегах я. Прячусь более. Кабы не выдал кто. Народишко-то какой ныне? За полушку продадут. А на беглых сыск ведут. Сам, поди, знаешь.

– А как давно ты в бегах? – спросил Волков.

– Дак почитай месяца три, ваше благородие.

– Три? Странно сие! Сыска по сему делу нет. И все в дому говорят, что де исправно служил Тишка барину, да помер от чахотки.

– Чудно сие, барин, – ответил Тишка.

– Чудно. А ты про это не слышал?

– Дак в бегах я. Более молчал про то кто я и откуда. А про дом Кантемиров не спрашивал.

– Стало быть, не знал ты, что вместо тебя в доме иной человек под твоим именем служит? – спросил Волков.

– Дак откудова мне знать про то, барин? Я сбег и про то не ведал.

– А имени не сменил? – спросил Волков.

– Имени? А чего менять-то? Мало ли Тихонов на свете бродит? В одной Москве с тыщу, а то и более.

– А скажи мне, Тишка, с чего ты сбежал? Али барин обижал тебя?

– На барина жаловаться грех. Ничего худого не скажу. А сбежал от нечистой силы.

– Подробнее, – потребовал Волков.

– Дак вурдалак-то появился.

– Вурдалак?

– Еще в старом дому в деревне, до того как я Москву то попал. Ночью в мою каморку постучал некто. Я-то поначалу не знал кто это. Темно было, и думал я, что один из слуг пришел ко мне. Тако бывало. Лакеи захаживали и вместях мы вино пили. Но в тот раз все по-иному повернулось.

– Ты дело говори! – прервал холопа Волков. – Мне недосуг слушать про твоих лакеев и винопитие!

– Я и говорю дело, ваше благородие! Постучали в каморку мою. Я спросил через двери, кто пришел. И мне был ответ голосом тонким. Баба ответила! Я что сие думал служанка Марфа. Давно она глянулась мне, барин.

***

Тишка услышал голос Марфы.

– Впусти меня, – просила она.

– Марфа?

– Впусти меня, Тихон. Пришла я сама к тебе. Ты хотел, чтобы я пришла! – был ответ.

Тишка уже положил ладонь на засов, но одернул руку. Подумал, откуда Марфа про сие знать может? Не говорил ведь он никому, что глянулась ему девка-краса.

И снова в двери тихо постучали.

– Открой мне, Тихон.

– А с чего ты пришла ко мне? – спросил он.

– Ты сам позвал меня, – был ответ.

– Врешь. Никогда не звал я тебя…

***

Тарле подумал, что холоп вздумал шутить с ними.

– Ты смеяться посмел над нами?

Тишка замахал руками:

– Дак сами хотели знать, с чего я сбег от моего барина! Я и рассказываю все без утайки! А вы сердиться вздумали!

Волков попросил Тарле успокоиться и приказал Тишке продолжать.

– Говори далее.

– Дак не пустил я девку к себе.

– С чего так? – спросил Тарле. – Она глянулась тебе. Отчего не пустил?

– Дак в доме, где жила старуха Кантакузен, многие про сие знали. Вурдалак может любой облик принять, и любым голосом говорить. Но сам войти к тебе он не может. Надобно ему позволение дать. А как дал, то тут тебе и конец пришел.

– И что? – Волкова стал раздражать Тишка. Все из него тянуть надобно.

– Дак не пустил я девку.

– И ты так девки испугался? – спросил Тарле. – Так испугался, что сбег от барина?

– Дак кабы девка! Сила бесовская, а не девка, барин. Вурдалак то был, а не девка! Хотя голосом он Марфиным говорил. Вот те крест, не вру! Наутро поговорил я с лакеем старым. И то сказал мне, что коли пришел за мной вурдалак, то в покое не оставит.

– А ты?

– Я и решил сбежать! – вскричал Тишка. – Молод еще, чтобы помирать. Лакей барский сказал, что де мне надлежит бежать, коли жить желаю.

– А как зовут сего лакея?

– Михалычем звали его.

– Звали? – спросил Тарле.

– Дак помер он с месяц назад. А мне, после того, как приходил ко мне вурдалак, на другой день вышел приказ на Москву собираться в дом князя Антиоха Дмитрича! Я рад был велению тому, так хотел съехать. Но Михалыч сказал, что и там меня вурдалак достанет и единое спасения для меня – уйти из дому Кантемиров.

– И ты ушел?

– Я сбег!

– И что в дому барина твоего Антиоха Кантемира деется не знаешь?

– Не знаю, барин.

– Странно все это. Весьма странно, – задумчиво пробормотал Волков.

***

После ухода Тишки Волков спросил Тарле:

– Что скажешь, Иван Карлович?

– О словах сего холопа? Если и врет, то врет умело. Придраться не к чему.

– В этом ты прав. Все у него складно получается. И сбежать ему слуга Михалыч посоветовал. И вурдалака он испугался. Но вот проверить его слова нельзя. Михалыч сей помер и ничего нам не расскажет.

– Но Кантемир может его опознать.

–Князь Антиох? Нет, Иван Карлович. Антиох до приезда Тишки из имения никогда не видел его. Он любого в своем доме бы принял. Могут его опознать в деревне, но что это нам даст? Если его просто использовали, то он никуда нас не приведет.

–Слишком сложно все, Степан Андреевич. Если Тишку подменить хотели, то отчего настоящего просто не убрать? Зачем оставлять его живым?

Волков и сам думал про это.

Тарле продолжил:

– Хоть я и нашел его чисто случайно. Допустим, что мне просто повезло. Но те, кто заменил его иным человеком, могли предполагать подобный исход.

– Ты прав. Убить холопа было для них много удобнее и безопаснее. Но это если у них не было более на него планов. А если были?

– Холоп этот ума малого. Какой с него толк? – спросил Тарле.

– Возможно, он только простаком прикидывается.

– Брось, Степан Андреевич.

– Посмотрим, Иван Карлович…

***

3

Дом Степана Волкова в городе Москва.

На следующее утро Тарле выдернул Степана из постели.

Слуга имел приказ тотчас будить надворного советника, коли возникнет надобность служебная.

– Барин! Прибыл чиновник из канцелярии!

– Кто? – спросил Степан.

– Дак сказал, что по служебной надобности…

– Кто прибыл?

– Назвался Иван Карлович!

– Сейчас выйду! Проводи в мой кабинет!

– Слушаюсь!

Волков встал с кровати. Елизавета Романовна также проснулась.

– Что случилось?

– Ничего, душа моя. Это ко мне прибыл чиновник юстиц-коллегии.

– С чего так рано, Степанушка? Что за надобность такая?

– Ты спи, Лиза. Я выйду к нему.

Волков надел халат, и отправился в кабинет. Там его уже ждал Иван Карлович. На лице коллежского асессора была растерянность. Степан понял, что дело, которое они вели, снова осложнилось.

– Что случилось, Иван Карлович? С чего такая спешка? Уж не пожар ли на Москве?

– Хуже! – выдохнул Тарле. – Тишка убит нынешней ночью!

– Как это убит? Что значит убит?!

– Прирезали сердешного у трактира. Нашли его целовальник со слугами. Убийство! Но у того трактира то дело частое.

– Вот же не повезло, так не повезло! – вскричал Волков. – Ограбили?

– Как водится, Степан Андреевич!

– А кто такими разбоями занимается нынче?

– Дьяк Гусев, – ответил Тарле.

– Гусев? Знаю такого. Человек хороший и честный…

***

4

Москва.

В доме князя Кантемира.

В дороге Волков думал о том, что могло произойти. Ведь не сказал Тишка им вчера ничего важного. Нес околесицу про вурдалака. Сбежал от барина от того, что некто в его двери скребся. И подумал Тишка, что сие был мертвец, который желал его смерти. И сам Тишка ныне мертвяк. Спросить более некого.

Но дело не в вурдалаке! Выходит, что один Тишка из дома Кантемиров сбежал, а на его месте иной обретался? А стало, некто хотел произвести сию замену! И есть вопрос – зачем? Кому сие понадобилось?

Сам князь Антиох холопа сего получил из имения. Как он выглядел, он не знал. Но ведь не одного его из имения прислали. Стоило иных холопей спросить и выведать все, что они о Тишке знали…

****

Степан Андреевич прибыл в дом Кантемира и сразу понял, что и там снова неладное. Лица лакеев бледные и были они напуганы изрядно. Привратник ему ничего не сказал, а лишь поклонился поясно и пропустил в дом.

Слуги толпились у покоев князя.

– Что здесь произошло? – спросил Волков.

– Дак беда, барин! – сказал лакей Кантемира. – Истинно беда!

– Оно так, – поддержал лакея дворецкий.

– Где его сиятельство? – спросил он у дворецкого.

– Вот там они, – дворецкий указал на кресло в кабинете. – Они ждут вас, барин.

Степан вошел в кабинет и приблизился к креслу.

– Князь!

Тот поднял голову.

– Степан Андреевич! Беда, Степан Андреевич!

– Что случилось?

– Снова тайны, Степан Андреевич! И снова я ничего не могу в том понять. Доктор де Генин и Войку ума лишились.

– Как же это понимать ваши слова, князь? Как это ума лишились?

– Они ночью с покойницей в подвале были. А наутро мы их нашли лежавшими у гроба стряпухи Дарьи. Понемногу привели в чувство, но они не узнают никого.

– А что с телом? – спросил Волков.

– Тела нет, Степан Андреевич, – ответил Кантемир.

–Как нет?

–А так. Мы вошли и увидели тела де Генина и Войку. Но рядом с ними не было никого. Гроб был пуст! Но двери были закрыты и выйти оттуда никто не мог. Куда же она делась, Степан Андреевич?

– Я сам желаю подвал осмотреть.

– Вы решитесь пойти туда? – спросил князь.

– Решусь. Пусть меня срочно проводят туда.

– Иван! Проводи барина в подвал! – отдал приказ князь Антиох.

– Чего?

– Барина в подвал проводи! Немедля!

Слуга поклонился и попросил Волкова следовать за собой.

Подвалы в доме Кантемира были большие. Но та часть, где стоял гроб с телом, была отделена от остальных проходом с двумя дверями из досок дубовых, окованных железом. Волков осмотрел их внимательно. Сломать такую дверь можно лишь вдесятером.

Он осмотрел засовы.

– На ночь их задвигали? – спросил он слугу.

– А то как же, барин! Сам Войку приказал, как только войдут они, двери закрыть и засовы задвинуть. И до утра не отодвигать.

– Здесь никого ночью не было?

– Дак боятся слуги, барин. Никого сюда не заставишь зайти. Стряпуха-то не сама померла! Во как! Токмо с утра, когда силы бесовские отступили и петухи пропели, мы решились отпереть двери. И там такое.

– Открывай! – приказал Волков.

– Вы барин того…

– Открывай! – еще раз отдал приказ чиновник тоном возражений не терпящим.

Слуга загремел ключами. Двери отворились. Волков схватил факел со стены и вошел внутрь. Трепещущий свет разогнал тьму. Волков подошел к иному факелу на стене и зажег его. Затем еще и еще один.

На больших каменных тумбах стол гроб из простых сосновых досок сколоченный. В нем было скомканное покрывало. Тела внутри не было.

Степан стал внимательно осматривать домовину. Но ничего странного не нашел. Словно сама покойница ожила и встала со своего последнего ложа.

–Иван! – позвал Волков.

Слуга со страхом вошел.

–Чего изволите, ваше благородие?

–Заходи смелее. Здесь нет никого. Кроме нас с тобой разумеется.

–Боязно, барин. Ой, как боязно!

– Иного выхода отсюда нет?

– Нет, барин. И стены толстенные. Никак отсель не выйти. Никак.

– Но стряпуха-то куда-то делась?

– Дак неужто есть для мертвяка преграда, барин? Ни стены, ни тверди земные не остановят его.

–Дак ведь не дух стряпухи пропал, а тело оной. И тело не могло вот так просто раствориться в воздухе!

Но слуга твердил свое:

– Токмо слово божие – спасение от сей напасти. Старуха-то Кантакузен давно в могиле! И сие её проделки, барин! Коли она и старика Войку одолела. А он в науке колдовской знался.

Волков понял, что ничего от слуги не добьется. Он отпустил Ивана восвояси и сам стал осматривать подвал. Простукал своей тростью стены, исследовал полы. Но и намека на тайный ход не было…

***

Затем Степан Андреевич пожелал опросить тех слуг, которые совместно с Тишкой прибыли из имения в Москву. Это были каретник Яков сорока лет, девушка Глаша 14-ти лет, и молодой парень Иван 17-ти лет.

Яков был небольшого роста мужичонка с сизым носом пьяницы. Волкову сразу стало понятно, отчего отдал каретника князь Константин Кантемир в дом брата своего Антиоха.

– Ты, стало быть, Яков? – спросил Волков.

– Точно так, ваше благородие!

– Ты не ори сильно, Яков. Я не глухой. И прибыл ты из деревни в Москву?

– По приказу прибыл, ваше благородие. Барин мой его сиятельство князь Константин повелел мне…

– Я знаю, почему ты прибыл в Москву, Яков. Про это мне говорить не нужно. Мне нужно знать иное. Ты хорошо знал Тишку?

– Тишку?

– Холопа барского, что вместе с вами прибыл в Москву.

– Про того Тишку стало знать хотите? Он мне был знаком мало. Видал пару раз. Да и молод он для моего знакомца, барин.

– Значит, ты его не знал?

– Нет, барин. Дак ведь в имении у князя Константина народу много.

– А ехал Тишка с вами?

– С нами? – переспросил Яков.

– Я спросил тебя, как вы добирались до Москвы?

– Да я, барин, отдельно ехал. Меня с харчевым обозом ранее всех отправили. Я ведь каретных дел мастер. А князю Антиоху Дмитричу как раз каретник занадобился. Вот я и поехал. А иные холопи уже после сюда приехали.

Волков подарил Якову рубль и отпустил…

***

Глаша была испуганной глупой девочкой. Ничего от неё Волков добиться не смог. Тишку она не знала и про вурдалаков никогда не слышала. Она и слова такого не ведала. При упоминании о нечистой силе начинала креститься и призывать святых угодников. Волков и её одарил рублем и отпустил…

***

Молодой слуга Иван оказался разговорчивее.

–Я Тишку ранее не знал. Дак много людей в имении Константина Дмитрича. А познакомились мы, когда на Москву ехали.

–И что он говорил тебе?

–Много чего, барин. Но разве упомнишь?

–А ты вспомни, Иван. За то от меня награду получишь.

Иван поморщил лоб и сказал:

–Ехали мы, значит, в телеге. Я за возницу был. Мне управитель и бумаги вручил отпускные на меня, Тишку и на Глашку. Я лошадей честь по чести проверил в имении. И Глашку сам на телегу посадил. Она боялась всего.

– А Тишка?

– Того я в пути подобрал. Мне сказал управитель Тит Ипатыч, что де станет нас он ждать у околицы. Так там он и стоял.

– И ты его до той поры не видал?

– Нет. Я просил он ли есть Тишка? Он ответил, что так и есть. Сел в телегу и мы поехали на Москву. Но в бумаге, что дал мне управитель, наши приметы были точно описаны.

– И как ехал Тишка на Москву? С охотой? – спросил Волков.

– Не жаловался. А чего жаловаться? На Москве чай лучше, чем в деревне. Я и сам с охотой ехал. Только Глашка дура боялась.

– Но что он говорил?

– Говорил, что не женатый он. Я ему сказал, что надоть жениться. А он мне ответил, что коли барин прикажет, то он и оженится. Но девку лучше на Москве искать. С тем я согласился. На кой она нужна дура деревенская?

– А про вурдалаков ничего он тебе не говорил?

– Про вурдалаков? Нет. Такого разговора между нами не было, – сказал Иван. – Только был сей Тишка слабый. Лицом бледный.

– Слабый? Может, болен был?

– А кто его ведает? Но силушкой его бог обидел. Не то, что меня. Я, барин, подковы, могу гнуть. Девкам такие как я глянутся.

– А Тишка не жаловался тебе на болезни?

– Говорил, вроде, что его из-за слабости телесной отправили из имения. Какой с него работник? Он меня тогда спросил, с чего меня барин на Москву отдал? Я ответил, что строптив не в меру. Розгами меня учили учили, да ничего не вышло.

Волков пожаловал Ивану три рубля серебром и отпустил. Тот поклонился и много благодарил чиновника за щедрость…

***

5

Анненгоф.

Резиденция императрицы.

Болтушка[8 - Болтушка – при императрице Анне Ивановне состоял целый штат так называемых болтушек. Они первыми узнавали новости и докладывали императрице. Эти фрейлины заменяли Анне газеты.], фрейлина ея императорского величества Шаргородская, умела выведывать новости. Она знала, как любит царица послушать сплетни. К утреннему приему появилась она в покоях Анны Ивановны. Хотела сия девица первой про все государыне поведать.

Шаргородская внимательно посмотрела на других болтушек. Не знает ли из них кто сию новость? Но те спокойно переговаривались между собой, ожидая утреннего выхода императрицы. Стало не знают ничего.

Камер-лакей вышел в приемную. Все замерли, ожидая его слова. Тот громко заявил, стукнув посохом по паркету:

–Ея императорское величество, государыня Анна ждет фрейлин, дабы могли они развлечь ея величество своими рассказами во время утреннего кофею!

Анна только поднялась с постели и одела халат. Куаферы уже работали над волосами императрицы. Анна пила утренний кофе. В будуар императрицы вошел вперед фрейлин обер-камергер двора граф Бирен.

– Здравствуй, матушка! – он поклонился Анне.

– Ты уже здесь, друг мой? Рада видеть. Скажу тебе, что ныне спала плохо. Никто из докторов помочь не смог. Не подействовали их снадобья мерзкие.

– Дак и я не спал, Анхен. Все сны плохие донимали.

– Надобно призвать Блюментроста, пусть какую свою микстуру мне пропишет! А ныне, может, что весёлое мне расскажут? Чего нового в столицей моей, девки? – спросила Анна фрейлин.

Шаргородская вышла вперед и заговорила:

–Ныне ночью в дому у Кантемира снова нечистый побывал, матушка-государыня. И тот нечистый тело мертвое помог забрать из дома. И те новости слуги вынесли и были напуганы изрядно!

Анна поменялась в лице. Она любила сплетни, но вурдалаки в доме Кантемира пугали её. Не такую новость хотела она услышать.

– Ты что сказала, дура? – спросила царица Шаргородскую.

– В доме князя Кантемира вурдалак озорует, матушка-государыня.

– Снова вурдалак! И когда сие кончится? – гневно сказала Анна. – Друг мой!

Анна обратилась в Бирену.

– Друг мой, или ты не передал мое повеление? Велела я сыскной коллегии сие дело выяснить.

Бирен поклонился царице и сказал:

– Передал, государыня.

– Тогда отчего сие? Что болтает сия дура о доме Кантемира?

– Сие надобно выяснить, ваше величество, – официально ответил Бирен. – Но расследование уже начато, государыня. В том я осведомлен.

–Я велела сии слухи по Москве прекратить. Но они ходят. Словно и не было приказа моего! Девка! Говори, что слыхала!

Шаргородская испугалась гневному голосу царицы и стала молоть вздор. Бирен прервал её:

– Хватит! Ты дело говори!

– Я и говорю, ваше сиятельство, мертвое тело пропало.

– Чье тело? – спросил Бирен.

– Тело служанки, что на кухнях у Кантемиров была. Она померла сия служанка, и тело её отнесли в подвал и положили в гроб. Но утром тела в гробу не было.

– А куда оно делось? – спросила Анна.

– Никто не знает, матушка-царица, – ответила Шаргородская. – Но известно, что лекарь Генин ума лишился.

Бирен не понял при чем здесь де Генин.

– Де Генин? – переспросил он.

– Он, ваше сиятельство, – сказала Шаргородская.

– Но де Генин при чем? Дело было в доме Кантемиров?

– Да, ваше сиятельство.

– Но как туда попал де Генин? – спросил Бирен.

– Он, сказывают, сидел у тела служанки.

Бирен повернулся к императрице и сказал:

– Я все выясню, государыня. И сделаю доклад обстоятельный.

– Выясни, друг мой. А то сия дура мало что толком говорит…

***

6

Снова в доме Кантемира.

Степан вернулся в комнату князя Антиоха Дмитриевича. Тот сидел в кресле бледный как стена.

– Что-то еще случилось? – спросил Волков.

– Письмо!

– Письмо? – не понял Волков.

– Принесли письмо. Только что! Письмо от обер-камергера графа Бирена!

– Он графа?

– Сам Бирен по воле императрицы желает все выяснить.

– Но дело только начато.

– А тело пропало! Дарьи нет, Степан Андреевич.

– Бирен уже об этом знает? – удивился Волков.

– И я также был удивлен, Степан Андреевич. Ведь времени то прошло мало, а царица и Бирен уже обо всем знают и письмо прислали из дворца! Он вас видеть желает.

– Граф Бирен? – удивился Волков.

– Вас ждут во дворце, Степан Андреевич. Завтра в полдень надлежит вам, господин надворный советник, прибыть к его светлости в его покои в Анненгоф. Так указано в письме.

– Придется быть. Хотя дел много, Антиох Дмитриевич. Надобно стряпуху вашу сыскать! Надобно лакеев опросить в дому вашем.

– Мой дом – ваш дом, Степан Андреевич. Делайте что надлежит.

– Спасибо, князь. И могу вам сказать, что вчера коллежский асессор Тарле отыскал вашего Тишку.

– Что? – Антиох побледнел. – Как отыскал?

– А вот так. Объявился ваш Тишка среди беглых татей. И насколько я сам могу судить – он был вполне живой.

– Погодите, Степан Андреевич. Вы про кого молвите? Про моего холопа умершего Тишку?

– Про него.

– И вы его видали вчера?

– Видал и говорил с ним. Но сегодня утром стало известно, что Тишка помер.

– Ничего не могу понять, Степан Андреевич. Голова кругом идет.

– Коллежский асессор Тарле отыскал вашего холопа. Назвался он Тишкой и сообщил что в бегах давно пребывает.

– Что это значит? – спросил князь.

– Некий человек назвался вашим холопом беглым по имени Тишка, князь.

– Степан Андреевич, но разве Тишка был беглым?

– Тот человек признался, что это так. Но ныне утром зарезали его у трактира.

– Ничего не могу понять! Степан Андреевич! – взмолился Кантемир. – Помоги мне! Богом прошу, помоги! Дело страшное!

Волков посмотрел на князя и сказал:

–Я еду в разбойный приказ!

– Моя карета к вашим услугам, Степан Андреевич. И лучшие лошади коих имею.

– Спасибо, ваше сиятельство. После разбирательства в приказе я буду у вас, князь. Никого из дома не выпускать!

Кантемир заверил Волкова, что отдаст все необходимые приказы.

– У вас есть неразговорчивые слуги, князь?

– Есть немой конюх Трофим, Степан Андреевич.

– Пусть он по надобности из дома выходит. А остальные в течение двух-трех дней покидать сии стены не могут! То дело государственное!

– Все понял, Степан Андреевич. А что насчет погоста? Будем сие дело делать, али как?

– Будем, князь! Возможно, пойдем нынче ночью.

– Нынче?

– Нынче и пойдем.

Волков развернулся и вышел из кабинета князя. Его ждал Приказ разбойных дел…




Глава 5

Загадочные события.

1732 год. Сентябрь.


1

Разбойный приказ в городе Москва.

Приказ разбойных дел существовал на Москве давно, еще со времен Ивана Грозного. И ведал он делами по убийствам, грабежам, отравлениям, обманам и поиску татей, которые сии разбои учиняли. После указа государя Петра Алексеевича об образовании коллегий, появилась коллегия розыскных дел, которая и заменила собой приказ разбойный.

Но канцелярию с пыточным застенком до сих пор именовали «Разбойный приказ» по старинке. Так на Москве привыкли. А чиновника, что начальствовал здесь, именовали дьяком, хотя был он уже не дьяк, а коллежский советник.

Волков хорошо знал дьяка Лариона Гусева по многим делам. Был сей чиновник делу своему предан и честен, но слишком хорошо разбирался в коньюктурах московской жизни. От того его никто с места сковырнуть и не мог. Гусев отлично выходил из разного рода затруднительных положений и приобрел много влиятельных друзей.

Степан был ниже чином по табели о рангах чем Гусев, но канцелярия юстиц-коллегии, где он служил, стояла над разбойным приказом. Потому его встречали здесь как лицо начальственное.

Волков выпрыгнул из кареты и сразу увидел лежавшее во дворе тело, накрытое рогожей. Рядом стоял высокий детина-стражник с алебардой в руках.

– Где дьяк Гусев? – прокричал Степан Андреевич.

–В приказе, а где ж ему быть?

В этот момент выскочил из приказа сам Гусев, немолодой полноватый мужчина с козлиной бородкой и длинными усами.

– Доброго здоровья. Имею честь видеть надворного советника Волкова?

– А ты, Ларион Данилович, аль не признал меня? С чего так?

– Признал, Степан Андреевич, но кто знает, не загордел ли ты, и захочешь ли узнавать меня старика. Ведь в последний раз, когда мы виделись, ты надворным советником не был. А сейчас говорят, что и кавалером вскорости станешь.

– Я всегда уважал тебя, Ларион Данилыч. Есть разговор.

– Ладно, Степан, пойдем ко мне.

– Идем, Ларион Данилович.

В большой просторной горнице они уселись за большим столом, сплошь заваленным бумагами. Это были опросные листы.

–Ты, как всегда, завален работой, господин коллежский советник?

– Какой я советник, Степан. Дьяк Гусев. Так оно понятнее. Так меня здесь все зовут. А дел у меня хватает. Разбои на Москве токмо множатся. Хотел государь Петр Алексеевич извести их, но куда там! Наших людишек так просто не переделать.

– В этом ты прав, дьяк.

– Тебе дали произвести следствие по делу Кантемира, Степан?

– Да, Ларион Данилович. Повеление расследовать его пришло от самого Бирена. А сие следует понимать, как приказ ея величества государыни императрицы Анны Иоанновны.

– Слыхал о том. Ваш начальник канцелярии тебе специально-то дело сунул. Знает, кого можно подставить под топор. И как начало пошло?

– Да хуже некуда, – с горечью произнес Волков.

– Народ на Москве болтает, что де стал холоп княжий вурдалаком. Но не верится мне, что сие истина. Думаю байки. Но разве, то помешает слухам по Москве ползти?

– Эти слухи для меня хуже ножа, Ларион Данилович.

– А я тебе помогу в том, Степан Андреевич. Но расскажи мне в чем дело?

Волков рассказал о смерти холопа Тишки и спросил:

– Так ты думаешь, Ларион Данилович, Тишка убит без умысла?

– Кто знает, Степан? Резвый человечек был этот Тихон! Не люблю шибко резвых людишек. Они у меня всегда подозрение вызывают. Я много лет в разбойном, и много чего повидал. Эх, Степан. Жаль мне тебя.

– Да ты, Ларион Данилыч, дело говори.

– Всякую паскость тебе дают. Самое поганое для тебя твой начальник припасает! С чего он тебе это дело сунул?

– Дело загадочное. Сие как раз для меня будет. Да и высочайшее повеление сие расследовать имеется.

В двери постучали, вошел стражник.

– Чего тебе? – спросил дьяк.

– Посланный до господина Волкова, – сказал тот.

– Посланный? От кого?

– Из канцелярии Святейшего Синода! – сказал стражник.

– Началось! – Гусев посмотрел на Волкова. – Пропала твоя голова, Степан! Сам Феофан тем делом заинтересовался…

***

2

Дом Феофана Прокоповича, главы Священного Синода.

Степан Волков сразу поехал к Феофану. Сей визит никак отложить было нельзя. Коли зовет Прокопович в гости, то надобно бегом бежать, кабы владыка не обиделся.

Феофан был верным сподвижником Петра Великого и за эту верность государь назначил его вице-президентом Священного Синода. Был он жесток и к врагам жалости не имел. Много нехорошего про него говорили. Монашеская братия даже болтала, что знался Феофан с нечистой силой.

При новой государыне влияние Прокоповича упрочилось и Анна всегда выказывала ему свое расположение. Сам Волков лично знаком с ним не был и никогда такой чести как аудиенция у Феофана не удостаивался. Чин-то его был невелик. И вот ныне сам его призвал!

Келейник в черной рясе, не сказав ни слова, жестом велел надворному советнику следовать за собой. Степан пошел за ним через полутемный коридор. У кабинета вице-президента Синода Волкову велено было ждать…

***

Встретил глава Синода Волкова в роскошной палате среди икон в дорогих окладах. На нем черная раса, на шее массивный серебряный крест.

Феофан Прокопович был роста высокого, и тело имел худое и жилистое. На его лице, со щеками впалыми, двумя угольями горели глаза. Они словно пронзали насквозь, и потому было тяжело врать преосвященному.

Волков низко поклонился.

Преосвященный поднялся с кресла и подошел к нему.

– Ты есть Степан Волков? – спросил Феофан.

– Я, владыко.

– В сыскном Приказе службу несешь?

– Так точно, владыка. В канцелярии сыскного ведомства.

– Слыхал про тебя, Степан! Много хорошего слыхал. Не сребролюбив ты! И то хорошо!

– Я служу своему отечеству, владыко, – еще раз поклонился Волков.

– При государе Петре Алексеевиче службу начал?

– Да, владыка. Был призван в 1-й Московский драгунский полк и дослужился до поручика. Затем по талантам моим переведен был в сыскное ведомство. Там до сих пор и состою.

– Чинами не отмечен ты высокими, Степан. Лет тебе уже сорок, а ты в чиновниках Седьмого класса ходишь[9 - *По Табели о рангах 7 класс соответствовал подполковнику в армии, надворному советнику по гражданской службе.].Твой начальник канцелярии не любит тебя?

– Нет, владыка.

– Про сие знаю. Зотов мне известен. Слишком шустрый человек. В доверие к Петру Алексеевичу быстро втерся. И далеко бы пошел, коли бы не помер государь.

– А он и сейчас далеко метит, владыко.

– Ну, сейчас время не то. Не для него сие время. Что скажешь про дело Кантемира?

Феофан указал Волкову на стул и тот сел.

– Дак я того дела пока и понять не успел, владыка. Только взялся за него и одни загадки.

– С тем и позвал тебя. Ведь Кантемир Дмитрий был верным слугой его величества Петра Алексеевича. Знающий был человек и образован зело! Иностранные языки знал, разбирался в математике, фортификации, архитектуре, музыке, философии. За то его Петр Великий и ценил. А Антиох Кантемир в отца пошел.

– Сие верно, владыко. Зело умен князь Антиох. Того не отнять у него.

– До меня дошли слухи о вурдалаке и о проклятии Кантакузенов. Мои люди на Москве те слухи вредные глушат. Но сие лишь полумера, Степан! Нам надобно сие дело расследовать со всем тщанием.

–Мне такое повеление и было дано, владыка.

Феофан немного помолчал. Он смотрел на Волкова своими глазами угольями. Затем спросил:

– Что думаешь про сие дело? Только правду, Степан!

– В нечистую силу не сильно верю, владыко.

– А в бога веруешь ли? – строго спросил Прокопович.

Степан перекрестился.

– Но есть ли бог в сердце твоем, Степан?

Волкову хотелось спросить, а есть ли бог в его владыкином сердце, но он не решился.

– Я в бога верую, святый отче. Но, думаю, в деле сем не нечистый замешан, а люди. И люди сии такоже в церкви бывают.

– Думаешь, задумали они что? Но кто стоит за сим?

– Пока не знаю, владыка.

– А ведаешь ли, что мешать тебе станут? – строго спросил Феофан.

– Мне сие не в новость, владыко.

– Я тебе в сем деле опорой стану. Так что всегда моя рука поддержит тебя, Степан! Про сие помни!

– Спасибо, владыко!

– Расскажи, что там произошло. Я желаю от тебя сие дело слушать.

– Дак с чего начать, владыко?

– А с самого начла.

– Началось все в дому князя Кантемира, владыко. Некий холоп князя Антиоха именем Тишка помер от чахотки. Дело плевое, мало ли помирает людишек на Москве? Но затем спустя два дня явился сей Тишка в дом после того как схоронили его.

– Ты со слугами Кантемира имел разговоры?

– Много говорил, владыко. Да толку от тех разговоров мало. Сам князь мертвого Тишку не видал. Но в дому переполошились все, и вызвал Антиох Дмитриевич из имения брата своего Константина некоего Войку, валаха старого, что в слугах у Кантемиров состоит.

–И тот Войку колдун? Так мне донесли.

–Того не ведаю, владыка. Но много чего тайного знает сей Войку. Не простой он мужик. Токмо он нынче не помощник мне, владыка.

– Отчего так? – спросил Феофан.

– Сегодня узнал я что Войку и лекарь де Генин, проведя ночь у тела покойницы в доме Кантемира, ума лишились.

– Вот как?

– Вдвоем они в подвале дома Кантемиров у тела были ночью. Померла стряпуха Кантемиров именем Дарья. Та самая, которая первой видела покойного Тишку.

– Со стряпухи ты допрос снял ли, Степан?

– Да, владыко. Но токмо не сказала она ничего важного.

– Не сказала, или ты не услышал, Степан?

– Много раз перебирал в уме слова её. Пришел Тишка и просил поесть. Она дала ему кусок мяса. Он насытился и ушел.

– И затем померла сама стряпуха?

– Да, владыко. И той смерти я удивился. Здоровая и крепкая баба вдруг да и померла.

– Никто не знает своего часа, – сказал Феофан. – Когда Господь призовет, тогда и уходит человек.

– Выходит по слухам, что вурдалак призвал стряпуху, а не Господь. Чернь болтает, что мучимый вурдалаком и сам вурдалаком станет.

– Скажи мне, Степан, отчего лекарь в подвале у тела оказался?

– Того не знаю, владыка.

– Но де Генин с тобой приехал. Или не так?

– Так, владыко, но толком я не понял, чего хотел де Генин. У тела они вдвоем сидели и наутро нашли их у гроба. Оба что младенцы беспомощные. А тела в гробу не было. И где оно сейчас никто не ведает.

– Дело плохо! – сказал Феофан Прокопович. – Слухи непотребные пойдут по Москве. А чернь все равно болтать будет. Про такое будет. Знаю я наших кабацких сидельцев. Такой народ.

– Я пока князя попросил, чтобы слуг попридержал, дабы слухи пресечь.

Прокопович усмехнулся:

– Али наших холопей не знаешь, Степан? На день-два задержишь и что с того? Затем все равно болтать станут. Хотя ты свое дело делай! Делай как надобно! Господь тебя не оставит милостью.

– Но и сие не все, владыка, – продолжил Волков. – Мне вчера холопа Тишку доставил в приказ Иван Тарле, коллежский асессор, которого мне в помощники определили.

– Погоди, – остановил Волкова Феофан. – Не возьму в толк, про кого говоришь?

– Дак про Тишку умершего. Про того самого с которого и началось все в доме Кантемира.

– И его доставили к тебе?

– Живого и здорового, владыка. Он сам из дома барина своего сбежал. Тарле обещал ему десять рублей, коли нам поможет.

– И верно сделал, Степан! Сей Тишка многое рассказать сможет.

– Уже не сможет, владыка.

Волков рассказал Феофану о том, что произошло ночью.

– Стало быть, Тишка помер? Странно все сие, Степан. Весьма странно.

– И я так думаю, владыко. Но не нечистая сила Тишку убрала. Здесь люди замешаны.

– Зело сие интересно. Мне про сие дело докладывать станешь!

– Да, владыко!

– Ступай пока! Иди и делай то, что должен!

Феофан протянул ему руку и Волков поцеловал её. Аудиенция была окончена…

***

3

В городе.

Степан Волков и Иван Тарле.

Карета с родовыми гербами Кантемиров пробилась через Китай-город. Вдали была видна толпа, которая заполонила торговые ряды: каретный, седельный, иконный, суконный, красильный. Бойкие торговцы громко зазывали покупателей и показывали свой товар. Купцы в суконных кафтанах торговались и спорили до хрипоты.

Сновали между рядами бойкие торговцы пирожками. Они орали:

– А вот пироги горячи

Едят голодные подьячи!

Есть с луком и с перцем

Со свежим и горячим сердцем!

Продавец овощей надрывался:

– Огурцы из Нежина! Огурцы из Нежина! На губах хрустят нежно! Покупай!

Квасник не отставал от них:

– Квас малиновый! Подходи народ православный!

Народ толпился у государевых кабаков и питейных погребов. Празднично пели волынки, трубили рога, гудели сопелки и гремели бубны. Сновали лихие люди и подыскивали богатые карманы и кушаки.

Скоморохи водили на цепи ученого медведя. И подле них толпились зеваки.

Ходили при крепкой охране купцы из Персии в диковинных цветных одеждах. Они предлагали дамасские клинки с богато украшенными золотом и самоцветами рукоятями.

Солдаты водили по рядам колодников, и сердобольные миряне подавали им, кто сколь может. Ведь на Руси правительство еще от Ивана Калиты не сильно тратилось на тех, кого бросили в острог. И потому острожников в железах за крепким караулом выводили на площади да на базары просить милостыню. Тем и питались, что подадут.

Тюремные сидельцы показывали прохожим свои раны от ожогов и вывихнутые на пытках кости. Им кидали медные деньги и давали продукты. Кто луковицу, кто каравай хлеба, кто огурцов, кто яблок. Ведь острог да сума общая беда. Кто от того был сохранен?

Жизнь клокотала за окнами кареты. А ему, Степану Волкову, было не до всей этой суеты. Он думал о деле Тишки.

«С чего все с дома Кантемиров началось? – задал Волков сам себе вопрос. – Только от того что его мать из рода Кантакузен? Но что имеют против Кантакузенов? Род сей угас у нас на Москве. Женщина из их рода вышла замуж за князя Дмитрия Кантемира. Сей князь такоже помер. Ныне есть два сына его Константин и Антиох Кантемиры. И дочь у князя Дмитрия имеется – Мария Кантемир. Кто дело противу них начать мог? Будь они в чинах больших, тогда понятно».

Карета остановилась.

Степан удивился с чего бы это. Дверца отворилась, и он увидел Ивана Карловича Тарле.

–Степан Андреевич? Рад, что встретил тебя! Могу ехать с тобой, коли позволишь?

– Прошу, Иван Карлович.

Тарле заскочил в карту и бросил кучеру:

– Трогай!

Дверца захлопнулась.

– Ну что скажешь, Иван Карлович? Я вот только от Феофана еду.

– От Прокоповича? – удивился Тарле. – Неужто владыка про все уже знает?

– Знает! И дело то весьма важным почитает.

– А коли оно важное, то отчего его в Тайную канцелярию не передадут? Они теми делами заниматься должны.

Волков усмехнулся.

– Дак никто слухов не хочет, Иван Карлович. Дело тайное. И нам его разбирать надлежит. А пока в сем деле загадки одни. Мы еще ничего не выяснили, а уже столь шуму наделали. И Тишка помер! Нынче ночью погост посетим с тобой и с князем. Надобно знать, кто в могиле Тишкиной лежит!

– Ночью? – спросил Тарле.

– Ночью. Не днем же.

– Но сие дело опасное, Степан Андреевич.

– И что? Как нам дело вести? Надобно знать, кто в могиле Тишкиной.

– А ежели вурдалак там, Степан Андреевич? Думали про сие?

– Оставь, Иван Карлович.

– Не скажу, что верю в это, но мысли разные в голову лезут. А вдруг? Ты слыхал про Кантакузенов, Степан Андреевич?

–И что с того? Не думаю, что нечистый с нами играет, Иван Карлович. Все сие дело рук человеческих. А не дает мне покоя Ванька Каин, атаман разбойный. Слишком все сие на его рук дело походит.

– Да с чего ты взял, Степан Андреевич? Где Ванька, а где Антиох Кантемир.

– Дак и Каин тот не прост, Иван Карлович. Он может в сговоре с кем-то состоять. Вот хоть возьми княжну Марию Кантемир? Она сестра князьям Константину и Антиоху. И была оная княжна в любовной связи с государем Петром Алексеевичем.

– Но она нынче в Петербурге, Степан Андреевич.

– А вот сие и надобно нам прояснить, Иван Карлович. Слишком много вопросов в деле. Слишком много.

Тарле посмотрел на Волкова.

«А ведь правду про него говорят, – подумал он. – Одержимый. Про карьеру совсем не думает. Захватило его сие дело и готов он искать истину, не взирая ни на кого. Плевать ему на персоны».

– Мария Кантемир могла влиять на дворцовый политик, когда государь Петр Великий жив был, Степан Андреевич. Но ныне его уж семь лет как нет. Кто она теперь? Не фигура в партии дворцовой. Иное дело Бирен, Остерман, Левенвольде.

Волков пожал плечами. Что он мог сказать? Надобно думать…

***

4

В доме Кантемира.

До самого вечера сидели в кабинете князя Антиоха Степан Волков и Иван Тарле. Кантемир был с ними. Князь хотел понять, отчего сие случилось именно с ним и именно в такой момент.

По закону о майоратах основное состояние получил его старший брат. Но Антиох был умен, хорошо образован, знатен и красив. Он мог рассчитывать на хорошую партию и на то, что приданое будущей жены поправит его дела.

Так все и складывалось. Он нашел для себя невесту, дочь первого богача князя Черкасского, и мог рассчитывать, что его ухаживания будут приняты благосклонно. Еще бы! Сама императрица хлопотала за него. А разве посмеет старый князь отказать государыне?

И вот случилось это дело с вурдалаком! И все разом заговорили о роде его матери! Кантакузены были весьма знатные господа и дом этот знали в Европах. Но сейчас всплыли весьма нежелательные сведения о черном колдовстве! И это пошатнуло положение дома Кантемиров в московском свете.

Волков отлично понимал Антиоха. Ведь сей юнец так хорошо начал. И вот все могло оборваться. Императрица могла сменить милость на гнев. Уж больно не люба была ей история о вурдалаках.

Кантемир сказал чиновникам:

– Я, господа, не могу знать всего, что в доме моем произошло. Я ведь веду жизнь светскую и мне все недосуг. А, сами ведаете, сколь всего на Москве произошло. Государь Петр Второй[10 - Петр Второй – внук Петра Великого император в 1727-1730 гг. Умер от оспы.] помер. Верховные министры стали за власть драться. Нового государя подбирали.

– Про сие нам всем ведомо, – сказал Тарле. – Время было тревожное, пока матушка государыня Анна на троне не утвердилась.

– И я про сие молвил, Иван Карлович. Я ведь больше при дворе обретался и в дому своем бывал токмо для ночи проведения. Чего в людской деялось, не вникал. А тут такое приключилось.

– Что лекарь де Генин и Войку не пришли в себя? – спросил Волков.

– Нет пока, Степан Андреевич. Все словно дети малые. Ничего не помнят и ничего не понимают. Хотя приезжал к де Генину сам лейб-медик Блументрост[11 - Блументрост Лаврений Лаврентьевич (1692-1755) – лейб-медик, первый президент Академии наук.]. Посмотрел и поехал восвояси.

– Сам Блументрост? С чего такая честь де Генину?

– Думаю, что лейб-медик приехал по поручению самой императрицы. И совсем не врачевание было целью его. Новости повез государыне.

– И что он сказал? – спросил Волков.

– А ничего не сказал. Я ведь не могу самому Блументросту допрос учинять, Степан Андреевич.

Волков вздохнул. Слишком громким могло стать сие дело. Ох, и не ко времени шум-то. Не ко времени!

Кантемир развел руками и прочитал строки из своей сатиры:

– Гордость, леность и богатство мудрость одолели,

Невежество знания место посело.

То под митрой гордиться, то в шитом платье ходит,

Оно за сукном красным сидит, и оно полки водит.

Наука же ободрана и в лоскутах шита.

Из всех знатных домов с ругательством бита!

Степан стих похвалил:

– Вы это изрядно сказали, князь. Я вас как поэта почитаю. И с теми словами согласен. Но что делать коли всегда так у нас на Руси? Не нами сие придумано и не нами изменено будет. А дело делать надобно. И первым дело на погост пойдем.

– Пойдем? – возразил Кантемир. – Но надобно ли нам туда идти, Степан Андреевич?

– Могилу все равно нам вскрыть надобно, князь.

– Сие может повредить мне еще больше, Степан Андреевич. Мое положение при дворе и так стало шатким. А что будет, коли про сие узнают?

– Не узнают, князь. Мы переоденемся так, что никто не узнает.

– И нам нужно идти всем? – спросил Кантемир.

Волков ответил:

– Все пойдем. Вы, князь, я и Иван Карлович. Никого из слуг брать не следует.

– Оно понятно, Степан Андреевич, – кивнул Тарле. – Для чего нам лишние глаза и уши?

– Страшное дело, господа! – князь комкал в руке кружевной платок. – Обязательно нынче ночью?

– Да. Откладывать не надобно.

Кантемир спросил:

– Может водки приказать подать?

– А чего не приказать? Дело нас ждет многотрудное и опасное. Отчего водки не выпить? Велите, князь.

Кантемир отдал распоряжение. И вскоре в кабинете был накрыт стол. Водки и наливки быстро развеселили всех троих, и настроение заговорщиков значительно улучшилось…




Глава 6

Веденский погост.

1732 год. Сентябрь.


1

Ночь. Веденское кладбище.

Все трое оделись как солдаты отставные. Много таких вот инвалидных команд на погостах работало. За мзду малую брались они хоронить трупы безымянные. По утрам у государевых кабаков много таких находили. Кто от вина помер, кто замерз (в холодное время), кого ножиком задели. Целовальники не желали разбирательства и сговаривались с инвалидами. Те тайно сии трупы увозили и на погостах в безымянные могилы клали.

Волков со товарищи дождались темноты, и увидели, что сторожа накрепко заперлись в своем доме. Боялись нечистой силы. И потому сейчас сидели за стенами, увешанными оберегами.

Луна из-за туч пробивалась временами и освещала путь. Зажигать фонари Волков запретил.

– Иди, князь, показывай могилу.

Кантемир пошел вперед. За ним с лопатами и заступом шел Тарле. Замыкал шествие Волков. Он держал наготове пистолеты. Тарле снарядил их особыми серебряными пулями.

– Жуткое место, – прошептал Иван Карлович.

– Обычный погост, – сказал Волков. – Много людей схоронили в прошлые годы, когда оспа свирепствовала на Москве.

– Много про сие кладбище плохого болтают, – сказал князь.

– То бабкины сказки, князь. Ты человек образованный. Пиит* (*пиит – поэт). Тебе ли погостов бояться?

– Я неведомого опасаюсь, Степан Андреевич.

Луна вышла из-за туч и осветила длинные ряды крестов. На табличках были имена покойников, но много могил были безымянными. Не было у этих людей родственников, кто приходил поплакать у креста.

Князь точно указал могилу Тишки. На кресте было написано:

«Раб божий Тихон. Тридцати лет».

– Здесь!

– Двое копать станут, а один с пистолетами дежурить. Мало ли чего.

Первыми взялись за лопаты Тарле и Волков.

Закопали домовину Тишки не глубоко. Поленились холопы княжеские. И потому расчистили гроб быстро.

Волков выбросил лопаты из могилы и взял заступ.

– Погоди, Степан Андреевич! – остановил его Антиох Кантемир.

– Чего тебе, князь? – Волков посмотрел на него.

– А коли он и вправду вурдалак? Надобно с осторожностью и опасением всяким сие делать! Иван Карлович! Доставай колья осиновые!

Тарле достал из мешка два заостренных кола.

– Приготовились! – усмехнулся Волков.

– А то как же, Степан Андреевич. Мало ли чего приключиться может. А кол осиновый – первое дело противу вурдалака. Говорили, что в валахии коли вурдалак начинает людей после смерти мучить – надобно его из могилы вытащить и кол ему осиновый в сердце вогнать. Затем голову отрубить и тело сжечь.

– Но это если он вурдалак! – сказал Волков. – Ежели признаки на нем будут вурдалака. Какие там признаки, князь?

Кантемир ответил:

– Лицо его румяно должно быть, а не как у покойника обычного. Волосы, ногти и борода отрасти должны, а жилы полны свежей кровью.

– Вот и поглядим сейчас.

Волков поддел крышку и открыл домовину.

Кантемир и Тарле вздрогнули и отступили на шаг. Но в гробу не было тела. Он был пуст!

– Вот вам и Тишка! – вскричал Волков. – Нет никого в этой домовине, князь. Это и надобно было мне узнать! Вот вам и пули серебряные и кол осиновый! Надобно могилу снова зарыть и все оставить, как было. А завтра всех холопей, кто в похоронах участие брал, в Приказ разбойный!

– Это еще зачем? – спросил князь.

Кантемиру было жалко своих. Хорошо он знал, как пропадали человеки в застенках страшного приказа. И кто ему слуг вернет? У него и так людей в доме не густо. Братец новых ему более не пришлет.

– Вам жалко слуг, князь? Я это понимаю.

– Можно допросить их в моем доме тайно, Степан Андреевич.

– Можно было, пока дело не стало столь громким, – поддержал Волкова Тарле.

– Именно так, князь. Вопросов больно много. Знали они, что хоронили пустой гроб? А если знали, то зачем хоронили? Кто их надоумил сие сделать? И где тело того умершего холопа, что Тишкой именовал себя?

Больше Степан ничего не сказал. Князь и Тарле не возражали. Они взялись за лопаты и стали зарывать могилу…

***

2

Застенки Приказа разбойного.

Слуга князя Антиоха Кантемира Иван, что при конюшнях состоял и два его помощника – крестьяне Сильвестр да Архип, которые припасы доставили из имения, был взяты за караул.

Они Тишку хоронили, и, стало быть, им и ответ держать. В те поры пытка при допросе дело обычное, и допрашиваемый через то проходил. Время было такое.

Волков был при допросе вместе с Иваном Тарле.

Подьячий Зубило, высокий жилистый малый, спросил чиновника:

– Приступать велишь ли?

Волков отдал приказ начинать. Он знал, что Зубило знает свое дело хорошо. У этого подьячего все говорили на пытке. И при нем состояли заплечных дел мастер Роман, три его подручных, да два старика бобыля- костоправа.

– Только мне правду надобно знать! – предупредил Волков. – Не человеков калечить, но способствовать истине!

Зубило ухмыльнулся. Он также знал этого чудного чиновника сыскного ведомства. Покосился на ведро с вениками для огненной пытки и сказал:

– Дак я не первый год при пытках в Приказе разбойном состою. Понимаю, что к чему! Посему ты, ваше благородие, не изволь сомневаться. Пытка она многих в ум приводит и истину открывает.

– На дыбе кто хош на себя облыжно (ложно) наклепает. Потому бить без оттяга. Кожу сим холопам не рвать! – приказал Волков.

– Как велишь, тако и сделаю! – ответил подьячий. – Но сумнительно, что от того говорить сии рабы божии начнут. Крепкие они. Я-то сразу вижу, кто говорить станет.

– Начинай! – прервал подьячего Волков.

Зубило кивнул палачам.

Заплечных дел мастера суетились вокруг. Он быстро приготовили все для пытки. С конюха Ивана стащили рубаху, и руки его связали позади веревкою. Затем дюжие молодцы по сигналу палача «Вздымай», подняли слугу вверх, и он повис на руках.

К его ногам привязали бревно, и все было готово к растягиванию тела. Кнутобоец палач Роман приготовили свой страшный инструмент.

Волков спросил Тарле:

– Готов писать, Иван Карлович?

– Готов, Степан Андреевич.

Коллежский асессор вел записи допроса.

Волков начал:

– Ты конюх князя Кантемира Иван, Семенов сын?

– Так, барин. Я холоп князя Антиоха Дмитрича Кантемира.

– Ты получил повеление барина своего умершего холопа Тишку предать земле?

– Так, барин. И мне в помощники определили двух крестьян Сильвестра да Архипа.

– И что было далее? – спросил Волков.

– Дак похоронили мы Тишку-то. Все как надобно сотворили.

– Стало быть, в гробу на погосте в могиле лежит умерший холоп? Так?

Волков смотрел на Ивана.

– Да! Так оно и есть, ежели Тишка с нечистым не знался. Ведь люди сказывали, что вурдалак он.

– Сейчас не о сделках Тишки с нечистым разговор! Мне надобно знать, кого в могилу Тишки положили.

– Да Тишку, барин!

Волков кивнул подьячему Зубило.

Заскрипели блоки, и тело Ивана вытянулось. Палач с кнутом замахнулся и закричал:

– Берегись! Ожгу!

На теле Ивана появился рубец. Но это было не опасно. Волков щадил слугу и не применил к нему настоящей пытки на дыбе, когда осуждённого растягивали так, что от удара кнутом лопалась кожа, и руки выворачивало из суставов.

– Правду сказал! – закричал Иван. – Тишку хоронили! Какая вина на мне, ваше благородие? Скажи!

– Ты гроб забивал гвоздями? – спросил Волков.

– Я сам и забивал.

– И в гробу лежало мертвое тело Тишки?

– Истинно так!

– Но отчего тогда сего Тишку на днях споймали в кабаке живого и здорового? Как ты пояснишь сие, Иван?

– Не может того быть, барин! Тишка мертвый был! А коли он вурдалаком стал, то стало вышел из могилы!

– Так ты веришь в то, что Тишка стал вурдалаком?

– Дак коли его в младые его годы вурдалак мучил, то и он стал вурдалаком. Сие всем ведомо, барин!

– Степан Андреевич! – вмешался Тарле. – Этак мы до вечера будем его мыратить! Надобно по-настоящему все делать!

– Как по-настоящему?

– Да как подьячий говорит. С такой пытки разве чего сей мужик скажет?

Волков кивнул Зубило. Тот ухмыльнулся и взялся за дело как следует. Тело снова натянулись, и палач стеганул кнутом по спине. Кожа лопнула, и Иван заорал от боли.

Зубило приказал бить еще. И от третьего удара Иван сник. Его окатили холодной водой из ведра.

– Ты, мил человек, – тихо прошептал Зубило на ухо Ивану, – начинай правду сказывать его благородию. Палач-то покуда лишь гладил тебя. Не доводи до греха. Сказывай все как есть.

Иван заговорил:

– Не вели пытать, барин!

– Тогда говори все как есть! Мне правду знать надобно!

– А чего говорить то? – спросил мужик.

– Правду молви! – приказал Волков.

Зубило стал нашептывать:

– Вишь барин осерчал? Сие чиновник сыскного приказа. Говори, как тело холопа продали.

Иван молчал. Снова заскрипели блоки и засвистел кнут. Мужик заорал.

– Скажу! – заорал он. – Все скажу!

Волков подал знак Зубило. Подручные палача ослабили веревки.

– Мы не хоронили Тишку-то! – выпалил Иван.

– Не хоронили?

– Нет! Собирался я приказ барина моего исправно выполнить. Собирался. Но упросили меня не делать того самому. Явился человек один и сказал, что де сам Тишку похоронит.

– Что за человек? – спросил Волков.

– Дак кто его знает, барин? Подошел вечером накануне того дня как мы Тишку хоронить должны и сказал, что де сам все обладит. А нам дал по полтине на каждого, и мы в кабаке сидели.

– Но зачем он сделал сие?

– Дак, сказывал он, что де знает, как вурдалаков хоронить! А нам оно и лучше. Зачем нам сие? Мы все сделали, как он сказал. Утром он показал мне могилу Тишки, и я про все барину сказал, что де похоронили холопа честь по чести. Более ничего не ведаю, барин.

– А как выглядел тот человек?

– Который денег нам дал?

– Да.

– Дак мужик в армяке с бородой. Сказал, что от большого барина он пришел. Заплатил, и мы дело сладили.

– Стало быть, барин твой, князь Кантемир интересовался, где могила Тишки?

– Так, барин.

– А зачем ему сие? – спросил Волков.

– Дак много болтали про Тишку сего. Для порядку знать надобно.

«Возможно, – подумал Степан, – так оно и есть. Нам с Тарле могилу князь Кантемир показал. И сказал, что холопы ему сие место указали».

Волков обернулся к Тарле:

– Все ли записал, Иван Карлович?

– Все, Степан Андреевич!

Далее к розыску притянули крестьян Сильвестра да Архипа и они под пыткой показали тоже, что и Иван…

***

Степан Андреевич Волков отпустил Ивана Тарле в канцелярию сыскного ведомства, а сам поднялся к дьяку Гусеву. Он все ему рассказал.

– Вот так Ларион Данилович!

– Дело темное, Степан! И ничего путного тебе допрос не дал!

– Как не дал, Ларион Данилович?

– А что ты узнал? Что не хоронили они Тишку? И что с того? Кто заплатил холопам за сие? И ради чего все затеяли? На сии вопросы ответов не имеешь!

– Но они дали приметы того человечка.

– Приметы! – хохотнул Гусев. – Лицо круглое. Борода черная. Нос большой мясистый. Хороши приметы. В кабаках таких можно с полсотни насобирать. А времени у тебя мало! Тот, кто затеял сие, ждать не станет!

– Тогда скажи, Ларион Данилович, что сам думаешь?

– Под Кантемра некто копает! Не думал про сие, Степан Андреевич?

– Думаешь дело с вурдалаком затеяли нарочно, дабы тень на князя кинуть?

– Все на сие указует, Степан. Сам подумай, знал некто, что императрица наша до слухов охоча. И слух ей про вурдалака и подкинул. И знал, сей некто, что императрица станет гневаться на Кантемира.

– Да кто такой Кантемир, Ларион Данилович?

– Не самый последний человек на Москве, Степан Андреевич.

– Он хоть и князь, но персона не шибко великая. При дворе нынешнем нет у него положения. Вот сестрица его Мария при императоре Петре Алексеевиче вес имела. Но более нет Петра! Кому копать под них?

– Дак Кантемир жениться желает. Не слыхал?

– Слыхал, и что с того?

– А кто невеста его?

– Вроде болтают, что это княжна Варвара Черкасская.

– Вот! А князинька Черкасский Алексей то Михайлович первый богач! Сорок тысяч душ крепостных! Сорок тысяч! Соляные варницы, да промыслы рыбные ему сотни тысяч рублей приносят! Да и по должности персона большая. Генерал-губернатор Сибирский. Не нам с тобой чета.

Степан задумался. А ведь и верно говорит Гусев. Кантемир Антиох частый гость в доме Черкасского на Тверской. А в том доме собирались сановники, дипломаты иностранные, частные гости из Вены, Лондона, Парижа.

– Думаешь, Ларион Данилович, в этом все дело?

– Дак кто знает, Степан Андреевич? Но проверить сие надобно.

– Но как мне в дом Черкасского попасть? Просто так туда не сунешься.

– Сие верно. Допросить его никто не даст. Разве что повеление будет у тебя именное от величества императорского.

– Дак я к Бирену зван, Ларион Данилович! Может он поспособствует?

– Бирен? Ежели, ему сие выгодно, то поспособствует. А ежели нет?

– Да он мне и поручил следствие.

– И что с того?

– Дак Бирену и нужен результат, Ларион Данилович. Ему слухи на Москве не надобны.

– А ежели наоборот, Степан Андреевич? Ежели сие самому Бирену и надобно. Он ведь немец, а не русский.

– И в чем выгода его?

– Дак кто знает, Степан Андреевич? Но ежели человек за этим делом стоит, то сие человек большой! Такой и подьячего мог подкупить и палачей.

– Подьячего?

– А ты не знал? У нас подьячий многое может. Да еще такой как Зубило. Этот малый не столь прост. Ох, как хитёр, Степан Андреевич. Но дело свое хорошо знает.

– Ты хочешь сказать, Ларион Данилович, что Зубило берет посулы* (*посулы – взятки)?

– Дак какой подьячий посулов не берет, Степан Андреевич? Сам посуди, кто в сем деле не без причины?

Волков был согласен с Гусевым. Где нейти мелкого чиновника, который посулов не брал? Таких по пальцам пересчитать можно на Москве.

– Ты сам посуди, Степан, коли персоны великие взятки берут тысячами, то отчего подьячему не взять десяток рублев?

– Но не думаю я, Ларион Данилович, что за этим стоит Бирен. Зачем ему Кантемир? Бирен летает ныне слишком высоко. Какое Бирену дело до Варвары Черкасской? Не сам же он метит в её мужья? Бирен женат. И жена его подруга императрицы.

Гусев при упоминании о горбатой и уродливой жене красавца Бирена засмеялся.

Бенингна Тротта фон Тройден была действительно некрасива, ибо лицо её были сильно испорчено оспою. Но она была весьма знатного рода и Бирону, дабы закрепиться при дворе Анны Ивановны, в бытность её герцогиней Курляндии, надобно было жениться на девице знатных кровей. Отец Бенингны барон Вильгельм фон Тройден совсем не желал такого зятя, как Бирен. Но герцогиня настояла на своем.

– Возможно, что Бирен действует не для себя, Степан Андреевич. Возможно, некто готовит для Варвары Черкасской иного мужа.

– Все сие токмо ради замужества княжны Варвары?– спросил Волков.

– Нет, но, возможно, что все сие ради денег её папаши…

***

4

В городе.

Заговор.

Подьячий Зубило у своего дома в тот день встретил человечка неприметного. Был росту небольшого в поношенном плаще армейском и треуголке старой, свечным жиром заляпанной.

– Всё ли сделал как надобно? – спросил он подьячего.

– Всё. Все пыточные сказки* как надобно записаны (*пыточные сказки – показания).

– Не врешь ли?

– А с чего мне врать? Я дело знаю.

– Что показали холопы под пыткой?

– Рассказали, что тела не хоронили. Так оно и было на деле. Так и предполагалось, не выдержат холопы пытки на дыбе и языки развяжут.

– А они дали описание того, кто заплатил им?

Подьячий ответил:

– Рассказали. Куда им было деваться? Но приметы дали такие, что никто того человека не найдет.

– Волков человек дотошный. Ему только ниточку дай, и он весь клубок сумеет распутать. Нельзя чтобы на княжеского сына они вышли.

– Да никто не выйдет на него. Все сделали чисто.

– Ты об сем деле язык держи за зубами!

– Я сие знаю хорошо. За то меня в Приказе разбойном и держат. Времена то ныне какие? Мошенники и воры кругом! Так-то!

– Тогда вот, – человек протянул Зубилу кошелек. – Здесь золотых рейхсталеров числом 50. Все твои. Но, коли соврал…

– Все верно. В том головой отвечаю, – сказал Зубило, принимая плату.

– Коли так прощай.

– Если чего занадобится – прошу! Мой дом известно где. И с чего мне дело не сделать, коли денежки платят исправно?

Человек не ответил и молча удалился. Зубило проводил его взглядом.

«Думает, барин, что не знаю, кто он такой. Но я не просто человек. Подьячий Приказа разбойных дел. Много лет сию службу правлю»…

***

5

Дом Волкова в Москве.

Елизавета Романовна Волкова, проводив гостей, сидела за столом в кабинете мужа и читала книгу Христофора Эберта «Дискурсы политичные». Эту книгу прислали ей вчера от барона Шверина.

У них в дому книг было совсем мало. Степан Андреевич был занят своей работой, и читать не любил, как не любил рассуждать о книгах и художествах иных. Она знала, что муж мог часами говорить о мздоимцах (взяточниках) приказных, о крутых мерах государя Петра Алексеевича, коие он к мздоимцам применял. Мог Степан рассказать про отравителей и душегубов иных, про шайки разбойные на Москве, про лихих атаманов. Зато о книгах «Об истории славных царств» или «Описании войн, или же как к погибели и разорению всякие царства приходят» он даже не слыхивал.

У барона Шверина Елизавета Романовна подолгу болтала с женой барона о библиотеках и книгах. Сетовала она, что де мало библиотек на Москве и хвалила небольшую библиотеку барона. И ей часто присылали новые книги от Шверинов.

Степан в тот день домой не явился, хотя знал, что к ним с визитом будет Василий Никитич Татищев[12 - Российский инженер-артиллерист, историк, географ, экономист и государственный деятель; автор первого капитального труда по русской истории – «Истории Российской», основатель Ставрополя (ныне Тольятти), Екатеринбурга и Перми. Один из основоположников русского источниковедения.]. Еще в полдень он присылал посыльного, что дело имеет важное и прийти никак не может.

Елизавета Романовна одна принимала важного гостя. А ведь Татищев не кто-нибудь, а сенатор империи Российской. Но он интересовался, как ни странно, делом, которое вел Степан.

– Я что про сие знать могу, Василий Никитич? – сказала она. – Степан мне и не говорит ничего.

– Дело больно важное, Елизавета Романовна. Многие персоны великие сим делом интересуются.

– Степан и дома то не бывает, Василий Никитич. Вот и сегодня не пришел гостей почтить.

– Пустое, Елизавета Романовна. Пустое. Ведь сама государыня интересовалась, как идет следствие!

– Государыня? – удивилась Волкова.

– Мне сегодня про сие говорил обер-шталмейтер[13 - Обер-шталмейстер – (буквально «старший начальник конюшни») должность (чин) в Русском царстве и Российской империи, с 24 января (4 февраля) 1722 года – придворный чин 3-го класса в Табели о рангах (в 1766 году был перемещён во 2-й класс табели).] Рейнгольд Левенвольде[14 - Левенвольде Рейнгольд – фаворит Екатерины I, влиятельный придворный в правление Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны, обер-гофмаршал, брат дипломатов Карла и Фридриха; все трое были возведены Екатериной I в графское достоинство.].

– Да неужто сама матушка-царица?

– Про сие дело важное никто не забывает и мужу твоему, Елизавета Романовна, важнейшее дело доверили.

– И много говорят о сем деле при дворе? – спросила она.

– Нет, – ответил Татищев. – Больше шепчутся. Не любит государыня про сие слушать. Ждет, что все скоро завершится.

– Но, если вам про сие говорил сам Левенвольде. Значит, немецкая знать весьма тем интересуется.

– Дак дело больно запутанное. У многих вызывает любопытство.

Елизавете было странно слышать такие речи от Татищева. Значит и вправду дело у мужа важное.

Она сказала:

– Неприятно мне, Василий Никитич, говорить такое, но мечтаю я, чтобы Степан Андреевич покинул службу.

– То ты, голубушка Елизавета Романовна. Степан Андреевич службой токмо и живет. Человек, преданный делу и чести, – сказал Татищев. – Немного знаю я таких в сыскном ведомстве. Не желают наши дворяне чести своей пятнать на такой службе. А муж твой это дело делает и все почитают его дворянином истинным.

– Много спокойнее мне было бы, если бы Степан службу оставил. Ведь ничего не дала ему служба честная, Василий Никитич. Чинами его мальчишки обскакали. Ведь службу он при Петре Алексеевиче начал. Сколь можно? Денег у меня, слава богу, хватит. Чего не жить-то?

– Степан Андреевич с тем разве согласится? – развел руками Татищев. – Терпи матушка, Елизавета Романовна.

– Дак дело то опасное? То, что доверили Степану Андреевичу?

– Важное весьма, Елизавета Романовна, – ответил Татищев неопределенно.

И вот она проводила гостя. Служанка помогла ей раздеться и зажгла много свечей, как любила барыня.

В просторном халате Елизавета сидела за столом и читала.

Вдруг в комнате замигали огоньки свечей. Елизавета Романовна подняла голову. Не открылось ли окно? Но нет! Шторы не колыхались.

– Глаша! – позвала она девку. – Глаша!

Но никто не отозвался. Это было странно. Волковой стало страшно.

– Глашка!

Но девка не явилась на зов барыни как всегда, хотя была послушна и расторопна. Елизавета Романовна для того и выписала её из деревни в Москву.

«Где она ходит, мерзавка? Вот велю всыпать на конюшне розог, будет знать!»

Из темного угла, слабо освещенного вышел старик.

– Лаврушка? – удивилась барыня. – Ты как здесь?

Старик молчал. Волкова поняла, что это не Лаврушка.

– Кто ты? – спросила она.

– Тебе меня бояться не следует, барынька. Я Войку.

– Войку?

– Я слуга дома Кантемиров.

– Снова ты?

– Снова пришел, барынька.

– Но как ты попал сюда?

– Для меня нет дверей, барынька. Отныне нет. Дух мой уже отделился от тела.

– Что? – не могла понять Волкова. Старик говорил странно. – Сказал ты, что дух твой ныне свободен? Стало быть, ты умер?

– Почто сразу помер?

– Потому и нет для тебя дверей более. Ты сам это сказал.

– Не помер я еще. Дух мой не совсем от тела отделился и не перешел в нижний мир. Я все еще здесь в вашем мире людей.

–Зачем ты пришел ко мне?

– А к кому же мне идти, красавица? Моя дорожка к тебе. Кто еще мне поможет?

– Что это значит, старик?

– Неужто, не поняла меня? Али токмо прикидываешься, что не поняла?

– Что тебе нужно? Скажи, наконец!

– Много книг прочла? – вдруг спросил старик и сам ответил. – Много! И много мудрости набралась из томов сих?

Елизавета молчала. О чем это он?

– Кассандра Кантакузен! Много чего странного было, когда она померла. Я сие сам видел. Еще был не так стар. А ныне помру вскорости, ежели ты не поможешь.

– Как я могу помочь тебе? Скажи!

Войку ответил:

– Кассандра Кантакузен. Мать нынешнего князя Антиоха Кантемира.

– Я снова не поняла тебя, старик. Зачем ты снова назвал имя Кассандры?

– Вспомни!

– О чем? – спросила Волкова.

– Да про старуху Кантакузен. Про зелье фараоново.

– Я ничего не поняла, старик. Возможно, ты просто ошибся. О чем ты говоришь?

– О фараоновом составе!

– Я не знаю, что это такое.

– Фараоново зелье. Кому и знать как не тебе! Некогда Михаил Кантакузен, которого прозвали «Сын черта» или «Шайтан-оглу», был по приказу султана турецкого Мурада в земле Египетской. И после того, как вернулся Михаил, его и казнили в лето 1578-ое от Рождества Христова.

– Я впервые слышу про этого Михаила. Он кто такой?

– Предок Кассандры Кантакузен. И он тогда из земли египетской привез то самое фараоново зелье. И про сие зелье тебе, касатушка, известно. Вспомни!

– Но я не помню! Да и откуда я могу знать про него? Что это за зелье?

– Жизнь человеческую оно продлить способно! У нас в Валахии многие то зелье искали.

Елизавета Романовна подумала, что старик просто умалишенный. Он говорил об эликсире жизни. Она, как и многие, читающие и образованные люди, конечно, знала об Aurum potabile или о Золотом эликсире. Еще его называли «эликсир философов», главная тайна или «пятая сущность», познать которую стремились алхимики всей Европы.

– И ты пришел сюда за этим? Ты говоришь об эликсире философов? – спросила Волкова. – О великом эликсире? Я знаю, что его ищут алхимики уже несколько столетий! Но это пустая трата времени.

– Золотой напиток. Так назвали его алхимики. Принятый во внутрь, в малых дозах, он исцеляет все болезни и молодит старое тело. И тебе сие хорошо известно!

– Мне?

– Тебе, красавица!

– Я знаю из книг, что золотой напиток или Aurum potabile пока не найден. Его еще не существует, если его получение вообще возможно. Пока его нет, старик. Я не смогу тебе помочь. Я не алхимик.

– Но на тебе испытали эликсир! Тот самый, что шайтан-оглу привез из Египта. Это эликсир Клеопатры-алхимика, та самая «пятая сущность», которая способна мне продлить жизнь.

– Я еще раз хочу сказать тебе, что подобных знаний у меня нет. Ты ошибся.

– Нет! Ты способна видеть души умерших. Ибо ты принимала «пятую сущность».

– Я не способна видеть ничего!

– Но меня ты видишь! Значит, она есть в тебе, в твоем теле, красавица.

– Кто она?

– Капля «пятой сущности»! Но тебе надобно вспомнить…

***

Елизавета Романовна больше не слышала голоса. Она словно очнулась от сна.

«Что это было?» – подумала она.

В комнате более никого не было.

«Неужели я уснула над книгой и видела кошмар? Что говорил тот старик? И как он назвался? Какое имя он произнес? Войку! Войку из дома Кантемиров. И он сказал, что ищет эликсир философов».

Елизавета подошла к большому сундуку в дальнем углу комнаты и откинула крышку. Там были книги, которые остались от её отца и кое-какие вещи. Она нашла старинную книгу на латыни, посвященную алхимической науке. Конечно, она уже не раз читала это сочинение, но сейчас решила освежить воспоминания.

Она вернулась к свечам и открыла книгу. На первом листе было изображение андрогинна, человека наделенного внешними признаками, как мужчины, так и женщины. Их в древности считали предками людей, и о них говорил великий Платон в своем диалоге «Пир».

В главе первой упоминался маг Болос родом из Мендеса, которого считали одним из первых алхимиков. Здесь были его изречения из книги «Мистические вопросы физики» и некоторые заклинания. Болос утверждал, что материя непостоянна и легко может переходить из одной формы в иную. Потому он считал омоложение физического тела возможным. Так же говорил он о трансмутации золота.

В главе второй упоминалась Клеопатра-алхимик и её опыты. Все это подтверждалось трудами алхимика Зосима из Панополиса и арабского ученого ибн Хаяна.

Хаян говорил о философском камне, благодаря которому неблагородные металлы могут стать золотом. И главное, этот камень, способен продлить жизнь человеческую и, даже, подарить бессмертие…




Глава 7

Долг чиновника.

1732 год. Сентябрь-октябрь.


1

1732 год. Дворец Анненгоф. Покои графа Бирена.

На следующий день Волкова ждали во дворце, в Зимней резиденции императрицы всероссийской Анненгоф[15 - Анненгоф – летний и зимний дворцы, построенные для императрицы архитектором Ф.Б. Растрелли.].

Не часто его приглашали в столь высокие покои и баловали своим вниманием особы великие. А здесь сам фаворит императрицы, всесильный Эрнест Иоганн Бирен!

Хотя по знатности рода Волков мог с ним поспорить. Степан Андреевич был потомственный дворянин, хоть и бедный. Имение их давно в разор пошло и кроме чина и службы сам Волков ничего не имел. Благо женился удачно.

А Эрнест Иоган был роду простого. Мать оного Бирена еловые шишки в лесу собирала. А он в 1730 году получил титул графа и по служебной лестнице взлетел до чиновника Второго класса[16 - Чиновник Второго класса – по Табели о рангах 2 класс – генерал-аншеф, действительный тайный советник, обер-камергер.]

Вот так Фортуна с человеками играет…

***

Степан Волков, в новом платье[17 - Здесь имеется в виду одежда, платьем называли тогда как мужской так и женский костюм.] и сапогах лакированных с пряжками серебряными, явился в приемную его светлости обер-камергера двора Ея императорского величества Анны Иоанновны.

Анна любила роскошь одежд и скудные костюмы, почитала оскорблением её высокой особы. Потому Волков был в красном камзоле с золотым позументом. Батистовый плат туго облегал его шею. В руках у него была трость черного дерева, серебром отделенная.

Бирен принял Волкова сразу и не заставил ждать.

– Sprechen Sie Deutsch[18 - Вы говорите по-немецки?], Степан Андреевич? – спросил граф.

– Ich wei?, dass die deutsche Sprache. Aber ich bin nicht so gut[19 - Да я владею немецким, но не слишком хорошо.].

– Я тоже еще не слишком хорошо говорю по-русски, – усмехнулся граф. – Прошу вас садиться, Степан Андреевич.

Волков сел. Бирен устроился в кресле рядом с ним.

– Я знаю о деле, которое вам доверили, господин Волков. При дворе слишком много сие обсуждают. И сие дело, к неудовольствию матушки-государыни, дошло до иностранных дипломатов. А они отпишут своим монархам о дикости российской.

– Я всеми силами, ваше сиятельство, тем слухам препятствовал. И холопы князя Кантемира сего выболтать не могли.

– Полноте, Степан Андреевич, – засмеялся Бирен. – Нет болтливее слуги, чем русский слуга.

– Ваша светлость, мною приказано из дому никого не выпускать. Хотя и сие не может быть большим препятствием для слухов. Но, возможно, некто иной все сие разносит.

– Иной? Вы о чем, Степан Андреевич? – спросил граф.

– Некто, не принадлежащий к слугам князя Кантемира.

– И кто же это, Степан Андреевич?

– Думаю, ваше сиятельство, сие тот, кому это выгодно и кто все сие затеял.

– Стало быть, вы, Степан Андреевич, не думаете, что сие последствия древнего проклятия? Ведь в Валахии и не на такое способны. Сему есть подтверждения.

– Возможно, ваша светлость. Но в этом случае иное мне видится.

– И что же?

– Некто задумал специально сии слухи по Москве распустить. Из-за умысла тайного.

– Вот про сей умысел, господин Волков матушка-царица и желает все узнать. Конечно, ежели такой умысел был.

– Пока у меня есть лишь предположения, ваша светлость.

– Но тело кухарки Кантемира просто исчезло, господин Волков! Как произойти сие могло? Недавно государыне рассказала про сие её болтушка[20 - Помимо шутов мужского пола при дворе Анны Иоанновны был целый штат шутих. И среди них были так называемые болтушки, коих набирали из девиц благородного происхождения. Специальные люди искали таких девиц везде. Как только узнают, что появилась где-то трещотка, болтавшая без умолку, то сразу требуют оную девицу во дворец. Болтушки заменяли Анне газету «Петербургские ведомости». Сама читать газету императрица не любила. Там все новости подавались сухо и неинтересно, а болтушки предавали сплети, до коих Анна была великая охотница.] Шаргородская.

– Удивительно мне, ваша светлость, как сие узнать могли?

Бирен засмеялся и сказал:

– Для меня сие такоже загадка, Степан Андреевич. Для меня Москва новый город. Наша Митава[21 - Митава – столица герцогства Курляндского, откуда происходил Бирен.] совсем не то. А болтушки императрицы за новости свои деньги получают. Они все узнать могут.

– Но из дома, после сего случая, никто окромя самого Антиоха Кантемира не выходил. Разве только немой слуга. Но что он мог рассказать? – недоумевал Волков.

– В России и немые говорят, господин Волков. Я вам говорил про сие. Хотя, возможно, и вы правы, что некто иной сии слухи разносит.

– Ваша светлость, могу я просить вас о милости?

– Что вы хотите? – спросил Бирен.

– Мне для следствия надобно попасть в дом князя Черкасского. Но он особа великая и потому мне будет сие трудно.

– В том я смогу вам помочь, Степан Андреевич. Я поговорю с князем и прикажу ему принять вас и во всем вам помогать!

– Благодарствую, ваша светлость!

– Но что есть такого в доме князя, про что вы хотите знать, Степан Андреевич?

– Князь Антиох Кантемир часто бывает в доме князя Черкасского.

– Про это всем ведомо, Степан Андреевич. Антиох Кантемир мечтает жениться на Варваре Черкасской.

– Возможно, что ниточка следствия к сему браку и приведет, ваша светлость.

– В дом Черкасского? Но зачем? – Бирен был удивлен словам Волкова.

– Князь богат, ваша светлость. А там, где богатства, там и преступления быть могут. Много с тем сталкивался я в жизни своей, ваша светлость.

– Возможно, вы правы, – согласился граф. – А возможно, что здесь иные силы действуют. Проклятия тайные и бесовщина разная.

– С тем в жизни своей никогда не сталкивался, ваша светлость.

– Все бывает в первый раз, Степан Андреевич.

– Это так, ваша светлость. Но здесь все больно мудрено закручено. Умный человек стоит за этим, но не бес.

– Бесы, они разве дураки? – с усмешкой спросил Бирен.

– Нет, ваша светлость. Но люди умнее. В том убедился много раз. Вот холопа Тишку не бес пришиб – человек. И кто стоит за сим человеком? Кто надоумил его Тишку убить? Вот вопросы, ваша светлость.

– А коли сей Тишка не мертв? – спросил Бирен.

– Ныне мертвый, ваша светлость.

– Так и ранее про него такое говорили, Степан Андреевич. А его живого поймали. Даже не поймали, а сам Тишка к вам пришел. С чего вдруг, Степан Андреевич?

–Его привел Иван Карлович Тарле, ваша светлость. Не сам он пришел.

– Не сам? Но из Москвы он мог сбежать. А не сбежал. Сам Тарле на глаза попался. С чего? Есть ответы на сии вопросы, Степан Андреевич?

– Ваша светлость, отлично осведомлены о сем деле.

– Долг велит, Степан Андреевич. Да и интересное дело.

Бирен еще немного поговорил с Волковым и отпустил его, обещав помощь и поддержку…

***

2

Кабак «У бочки».

Среди кривых улочек Замоскворечья было легко затеряться. Царские приставы опасались сих мест, и лишний раз не пытались сюда соваться без крайней нужды. И потому здесь в кабаках до утра делили добычу и пили хлебное вино.

Ночами на улицы многие жители Замоскворечья и носа высунуть не решались. Сидели за крепкими заборами и с содроганием слушали удалые разбойничьи пересвисты.

Здесь в кабаках да кружалах отсиживались после грабежей да разбоев ватаги гулящих атаманов: Максима-солдата, Романа-мельника, Петра Камчатки. Они в последнее время слишком засиделись в Москве и не убегали из города, как бывало ранее. Повлияла на то смута, которая была порождена верховниками[22 - Верховники – члены Верховного тайного совета империи.] после смерти императора Петра Второго…

***

Кабак «У бочки» был тем местом, где собирались люди из шайки Романа.

Сам Роман был в прошлом мельником, но повздорил со своим боярином и подался в бега, напустив на хоромы барские «красного петуха». Его поймали, били батогами и клеймили. Но Роман из острога ушел, сколотил ватагу и стал промышлять разбоем на Волге. Грабил купеческие суда, устраивал засады на пути хлебных караванов. Но большой удачи в том не снискал. Нового Стеньки Разина из него не получилось.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68748912) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


*Статский советник – по Табели о рангах чин 6-го класса. Соответствовал бригадиру в армии или капитан-командору во флоте.




2


*Коллежский регистратор – по Табели о рангах низший офицерский чин 14-го класса. Соответствовал корнету в кавалерии, прапорщику в армии, и мичману на флоте.




3


.*Действительный статский советник – чин соответствующий генерал-лейтенанту.




4


*Коллежский асессор – чин по Табели о рангах соответствующий чину майора.




5


*Закон о майоратах – введен Петром Великим, который запретил дробить дворянские имения, и велел передавать все старшему сыну. Младшие дети дворян должны были жить службой. Вскоре после смерти Петра закон был отменен.




6


*Геенна огненная – долина к юго-западу от Иерусалима, является равнозначным слову «Ад».




7


Фиска?л – должность, учреждённая Петром Великим. В последнем из параграфов указа, данного 2 марта 1711 года Сенату, говорится: «учинить фискалов по всяким делам, а как быть им пришлется известие». Через 3 дня, 5 марта, новым указом повелевалось учредить должность обер-фискала; он должен был иметь тайный надсмотр над всеми делами; ему надлежало следить за тем, не учинялся ли где-либо неправый суд, не совершалось ли незаконного «в сборе казны и прочего».




8


Болтушка – при императрице Анне Ивановне состоял целый штат так называемых болтушек. Они первыми узнавали новости и докладывали императрице. Эти фрейлины заменяли Анне газеты.




9


*По Табели о рангах 7 класс соответствовал подполковнику в армии, надворному советнику по гражданской службе.




10


Петр Второй – внук Петра Великого император в 1727-1730 гг. Умер от оспы.




11


Блументрост Лаврений Лаврентьевич (1692-1755) – лейб-медик, первый президент Академии наук.




12


Российский инженер-артиллерист, историк, географ, экономист и государственный деятель; автор первого капитального труда по русской истории – «Истории Российской», основатель Ставрополя (ныне Тольятти), Екатеринбурга и Перми. Один из основоположников русского источниковедения.




13


Обер-шталмейстер – (буквально «старший начальник конюшни») должность (чин) в Русском царстве и Российской империи, с 24 января (4 февраля) 1722 года – придворный чин 3-го класса в Табели о рангах (в 1766 году был перемещён во 2-й класс табели).




14


Левенвольде Рейнгольд – фаворит Екатерины I, влиятельный придворный в правление Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны, обер-гофмаршал, брат дипломатов Карла и Фридриха; все трое были возведены Екатериной I в графское достоинство.




15


Анненгоф – летний и зимний дворцы, построенные для императрицы архитектором Ф.Б. Растрелли.




16


Чиновник Второго класса – по Табели о рангах 2 класс – генерал-аншеф, действительный тайный советник, обер-камергер.




17


Здесь имеется в виду одежда, платьем называли тогда как мужской так и женский костюм.




18


Вы говорите по-немецки?




19


Да я владею немецким, но не слишком хорошо.




20


Помимо шутов мужского пола при дворе Анны Иоанновны был целый штат шутих. И среди них были так называемые болтушки, коих набирали из девиц благородного происхождения. Специальные люди искали таких девиц везде. Как только узнают, что появилась где-то трещотка, болтавшая без умолку, то сразу требуют оную девицу во дворец. Болтушки заменяли Анне газету «Петербургские ведомости». Сама читать газету императрица не любила. Там все новости подавались сухо и неинтересно, а болтушки предавали сплети, до коих Анна была великая охотница.




21


Митава – столица герцогства Курляндского, откуда происходил Бирен.




22


Верховники – члены Верховного тайного совета империи.