Книга - Мститель. Убить карателя! (сборник)

Мститель. Убить карателя! (сборник)
Валерий Геннадьевич Шмаев


Военно-историческая фантастика
Случайно угодивший в прошлое капитан спецназа ГРУ Виктор Егоров продолжает свою личную войну против гитлеровцев и их прихвостней на оккупированной территории. Пережив первую, самую страшную военную зиму, его отряд готовится к новым боям – теперь у мстителей есть разгрузочные жилеты, глушители на все виды оружия и мины нескольких типов. Новый рейд против оккупантов начинается ранней весной 1942 года с полной зачистки края от полицаев, а закончится только в начале осени грандиозной акцией по уничтожению Рижского карательного батальона, который в нашей реальности был переформирован в латышский легион СС. Казнь карателей организована демонстративно жестоко – Егоров хочет, чтобы фашистам было страшно. ОЧЕНЬ СТРАШНО! Чтобы любой немец, от солдата до генерала, знал – их ВСЕХ ждет неминуемая мучительная смерть.





Валерий Геннадьевич Шмаев

Мститель. Убить карателя!



© Шмаев В.Г., 2019

© ООО «Издательство «Яуза», 2019

© ООО «Издательство «Эксмо», 2019




Смерть карателям!





Глава 1


26 февраля 1942 года

На улице уже конец февраля. В нашем мире в феврале уже бывает тепло, в городе почти нет снега, бегут ручьи, народ начинает оголяться или, по крайней мере, переходит с дублёнок и шуб на короткие куртки. Здесь же ещё мороз, и не только ночью, ещё падает снег и весной даже и не пахнет. Странно, но я всё никак не могу привыкнуть к этому безобразию.

У меня на душе такая же непрекращающаяся зима. Вроде и крутится всё вокруг меня. Проходят праздники и будни, заходят девчонки, заскакивают «Серж» с Виталиком, суетятся врачи, бывают Авиэль и Марк со своими повседневными мыслями и заботами. Но всё это как у свадебного генерала, которого пригласили на праздник только в качестве высокого гостя, чтобы поднять статус собственного празднества.

Дни шли за днями, я начал разрабатываться, ходить, всё увеличивая нагрузки, и чем лучше я себя чувствовал, тем тоскливей мне становилось. Отряд развивался и оснащался без меня. Учебный и тренировочный процессы проходили как по накатанной колее и под горку. Осознав, что за любое телодвижение без приказа инструкторы сгноят провинившегося на общественных работах, курсанты учатся и тренируются даже не с прилежанием, а с каким-то остервенением. «Серж» и Виталик по моему совету только увеличивают нагрузки, параллельно проводя занятия по тактике боевых операций, основам маскировки и поведению в городских условиях и детально прорабатывая и разъясняя прошедшие операции.

Я уже давно ходил и даже разминался без особенного для себя вреда и ждал лишь одного. Дней, когда по чисто физиологическим причинам «Фея» не сможет меня сопровождать в моей очередной авантюре, так как я решил сбегать развеяться. Брать её с собой я опасался, да что там, просто боялся. Начнёт ещё, когда надо и не надо, меня грудью прикрывать, что-то такое уже проскакивало в наших разговорах. Да и не только у неё, а практически у всех, с кем я общаюсь.

Уже две недели наши отрядные умельцы сидели без работы – у них полностью закончились материалы для изготовления глушителей, а ближайшие места, где валялась разбитая техника, были полностью очищены «Погранцом» и «Старшиной». Поэтому задумал я маленькую экспроприацию, а готовиться к ней мы с «Сержем» начали дней десять назад.

Городок, который мы решили почтить своим присутствием, находился километрах в тридцати пяти от нас. Разговаривая в один прекрасный день с Марком, я зацепился за фразу, что до войны он работал в одном городке, скорее даже большом посёлке. Вот от этого немолодого и хитроумного умельца я узнал о большой мастерской, в которой смогли бы отремонтировать даже летающую тарелку. Столько всего накопил бывший владелец этой мастерской.

С тех пор прошло уже достаточно много времени, и прежний владелец практически первым переселился в мир иной, но Марк знал, кто прибрал к рукам это преуспевающее предприятие. В каждом времени есть свои рейдеры, а в этом вот такие, как упыри с нашего хутора. Именно поэтому о месте, куда мы собираемся, я знаю практически всё.

Ежедневно наблюдая за тренировками курсантов, Марк даже не заикался о том, чтобы пойти вместе с нами, понимая, что будет нам обузой. Но так думал он, я же считал совсем иначе, просто потому, что именно Марк должен был выбрать то, что нам надо забирать в мастерской в первую очередь.

Подключив «Погранца» с его головорезами и «Гнома» с Арье, мы заныкали недалеко от хутора волокуши и стали ждать удобного момента. Удобный момент приехал ещё через пару дней. Это были два полицая, проезжавших мимо на санях. Воодушевлённые встречей, «грузчики» даже взяли одного полицая живьём и энергично принялись его допрашивать. Увидев, кто его допрашивает, и, видимо, увидев фирменный оскал «Гнома», который использовал его к месту и не очень, немолодой полицай отбросил копыта самостоятельно, огорчив курсантов до последней крайности. В буквальном смысле этого слова. На нём не было ни единого синяка и вообще никаких повреждений – сердечный приступ. По крайней мере, так всё выглядело в самом начале всей этой истории.

Выскочили мы с базы вроде бы на тренировку, так как меня мои персональные опекунши далеко не отпускали, до сих пор опекая как маленького ребёнка. На лыжах добежали до дороги, потом меня и ошеломлённого Марка, которого наши молодые лоси притащили на волокуше, загрузили на сани, а остальные поскакали следом на лыжах.

Первая странность, которая выбилась из нашего с «Сержем» плана, обнаружилась за первым же поворотом. Здесь стояли ещё одни сани с возчиком, и всё. Дело в том, что здесь меня должен был ждать «Серж» с группой «Погранца». «Погранец» увёл группу с базы ещё ночью и через озеро. Группа должна была захватить на дороге пару машин и ждать нас на точке сбора. Сопровождавшие меня лыжники, убрав лыжи в снег на обочине, загрузились в сани и поехали впереди нас, причём сам возница остался на месте, но ни «Сержа», ни «Погранца» с группой не было и в помине.

– Это что за фокусы, Арье? – недоумённо спросил я.

– Всё нормально, «Командир»! – воодушевлённо сказал Арье, глядя на меня честными глазами. Когда-то, ещё в курсантские свои годы, я сам так смотрел на своего командира роты.

– «Серж» сказал мне, что они чуть раньше выдвинутся, чтобы на дороге с машинами не стоять. – Арье так же преданно ел меня глазами. Талант! Врёт и не краснеет.

Ню, ню. Очень интересный подход. Я ещё, когда трогались, удивился, что группа сопровождения у меня странная, четверо из группы «Стрижа», а никого из группы «Погранца» нет и в помине.

Так и ехали по весеннему лесу. Второй день у нас проклюнулась, наконец, весна, тёплый ветерок, солнышко, наст искрится. Вот солнце чуть пригрело, и сразу весной запахло, хотя в лесу под ёлками и соснами ещё холодно. Наверное, я просто лето жду не дождусь, утомила меня эта бесконечная для меня зима.

Просёлок этот был достаточно натоптанный. Последние недели снегопадов не было, и дорога хорошо укатана. Появление машины я пропустил, убаюканный мерным движением саней, запахами начинающейся весны и неспешной беседой с Марком. Неожиданно я услышал звук движка и скрип тормозов. К своему стыду, я успел только подняться с локтя и сесть на пятую точку. Саму машину, догнавшую нас, я не видел, сидя лицом по направлению к движению саней. Зато прекрасно видел Арье, сидевший напротив меня сразу за широкой спиной «Гнома» и прижимавший к плечу уже разложенный приклад немецкого автомата с глушителем. Видя, что я загораживаю Арье обзор, я рухнул обратно.

Всё остальное произошло в считаные секунды. Короткая, в три патрона, очередь слилась с возгласом «Гнома» «тпру-у». Почти без паузы вторая очередь, звон бьющегося стекла и щелканье пуль по кузову машины, затем стук двух пар ног спрыгнувших с саней людей, и, пока я поднимался из саней и становился на снег, собирая в кучу онемевшие конечности, всё закончилось.

«Гном» с Арье стремительно подскочили к кузову машины, раздалось ещё по паре трёхпатронных очередей, и всё. Максимум полторы минуты и двенадцать минут, это я специально засёк, на раздевание пятерых полицаев и убирание трупов в лес, но это уже с подключившимися бойцами группы сопровождения. Не повезло полицаям, а я всё: желторотики, желторотики. Эти желторотики волкодавов на запчасти разберут, а если понадобится, съедят их без соли. Нехило курсантов «Серж» с Виталиком за зиму выдрессировали.

Группа моментально, переговариваясь только короткими фразами и жестами, загрузилась в машину, и мы двинулись дальше. Только теперь машина обогнала нас и отправилась вперёд, а мы с моими телохранителями припустили за нею. Причём опять интересно. Трое из соседних саней перегрузились в грузовик, а ни Арье, ни «Гном» в машину не сели. Двигалась машина дальше очень странно – вырывалась метров на восемьсот вперёд, а затем ждала нас.

В городишко мы заехали абсолютно спокойно. То есть совсем, машина только на последнем отрезке привычно вырвалась вперёд, коротко притормозила перед околицей, высадила двоих бойцов и поехала дальше. На всё остальное мы с Марком смотрели, как кино в тридешном кинотеатре, разве что только без очков, но почему это происходило именно так, я узнал чуть позже. Правда, уже от точки сбора я начал понимать, что мой план кто-то заботливый подкорректировал. Я пока не понимал кто, но этому заботливому здорово не поздоровится. Вот только появления машины с полицаями этот раздолбай не предусмотрел, а это серьёзный прокол в планировании операции. Что, впрочем, неудивительно – у «Сержа» с соображалкой не очень.

Добравшись до посёлка, мы не торопясь направились прямо к обширному подворью, рядом с которым располагались два здоровенных сарая. Для меня это было достаточно удивительно, так как я ожидал, что нас встретят на околице или я увижу мечущихся по улице курсантов, но всё было тихо, чинно и спокойно. Здесь уже стояли захваченная нами «полуторка» и мощный пятитонный «MAN», у которых не торопясь, проверяя взглядом окрестности, стоял «Ода». Научил их всех «Рысь» не суетиться. Даже на посту не просто стоит, а всё равно, даже на тихой улице, проверяет сектора и выискивает точки возможного обстрела. Но это как раз понятно. Фактически это первая боевая операция, которую мы проводим после такого времени учёбы и длительных тренировок.

Зайдя во двор, я удивился ещё больше. Все обитатели дома лежали во дворе, расставив ноги и положив руки за голову. Все они были целы и невредимы, и только у одного молодого крепкого мужика был оторван ворот рубахи и разбита голова. Но и он лежал на утоптанном снегу двора, молча и как то пришибленно уткнувшись лицом в утоптанный снег, несмотря на текущую из глубокой раны на голове кровь.

В разных углах этого большого двора, наставив на пленников стволы автоматов, стояли трое из группы «Погранца». Стояли грамотно, перекрывая взглядами всех лежащих и не перекрывая друг другу сектора стрельбы. Вошедший за мной следом Марк был поражён не меньше моего, но, пожалуй, несколько другим обстоятельством. Четверо бойцов из группы «Погранца» уже грузили какие-то материалы в две машины. Одна из машин была стандартным трёхтонным «Блицем», вторая, я даже подошёл чуть ближе, оказалась грузовиком «MAN» на целых шесть тонн. Сильно! В том году такие монстры нам не попадались, а сейчас сразу два.

Странно, но «Гном» и Арье, зайдя с нами во двор, никуда не рванули, как это обычно бывает, по подворью, а встали рядом со мной. Я оглядел двор ещё раз. Все работающие во дворе бойцы были в немецкой форме, разгрузках и масках, с рейдовыми рюкзаками за спиной, флягами, пехотными лопатками и ножами. Полной экипировки бойцов на выходе Марк ещё не видел, так что это тоже было для него сюрпризом. Выглядело всё достаточно необычно.

Нас увидели, и тут же ко мне подскочил «Серж» и увлёк меня в дом, просто молча потянув меня за руку. Уходя, я краем глаза отметил, что Арье пошёл за нами, а «Гном», взяв Марка под руку, потащил его к сараям.

В большом, просторном доме было человек семь. Здесь были и «Погранец», и «Старшина», и, тут у меня выпали глаза на пол, Сара с Эстер.

Вашу ж маму! Я сразу же понял всё. Пока я вынянчивался с «Феей», изображая конспирацию, «Серж» организовал захват посёлка, а меня с Марком отправили с охраной как царских особ. Надо сразу это пресекать, иначе они с меня пылинки будут сдувать, но не сейчас, а дома, а пока я «Сержа» немного обломаю.

– Что тебе сказать, друг мой! Почти идеально спланировал операцию, вот только грузовик с полицаями нам по пути подвернулся.

«Серж» моментально переменился в лице, но меня тут же перебил Арье:

– Всё в порядке, «Серж»! Пятеро упырей в минус, грузовик в плюс, заодно и дорогу проверили. Дозор у околицы стоит. Марк работает, «Гном» сопровождает. – Вот так вот. Я был поражён. Дозор-то я и не заметил, хотя смотрел специально.

Мало того, что все боевые группы, и особенно Арье с «Гномом», переняли почти все наши с Виталиком современные слова и теперь употребляют их повсеместно. Так к тому же теперь и в быту, и в боевой обстановке пользуются в основном жестами и короткими фразами, но это уже моя с Виталиком инициатива.

Вот и получается, что «Серж» выгнал на дорогу группы «Погранца» и «Стрижа», утром они захватили три машины и двое саней, пришли сюда, и пока мы, не торопясь, с охраной добирались до посёлка, устроили здесь жёсткую зачистку. Теперь понятно, откуда сани с трупами полицаев взялись. Нормально так меня развели. Душевно. Устрою я вам дома разбор полётов. Просто интересно, кто автор этого гениального плана? Ох, надеру я своему напарничку задницу за такие художества.

– Ну и что у нас плохого? – как в любимом в детстве мультфильме спросил я, но мои подчинённые таких шуток не понимают. Мультфильмов они в жизни не видели.

– Чего сразу плохого? Всё пучком, как ты говоришь, – сразу отозвался «Серж». Кто-кто, а он сразу понял, что я всё давно просёк и жутко недоволен.

– Это не моя идея. Все вопросы к «Фее». Она всё придумала и сказала, что сопровождать тебя будут «Гном» с Арье, а если что не так, чтобы не возвращались, а то пристрелит. Ты её знаешь, она шутить не умеет. И ещё сказала, чтобы Сара с Эстер контролировали всё, когда ты здесь. – Сказать, что я выпал в осадок, это не сказать ничего.

– А ты куда смотрел? Предупредить не мог? – только и смог проговорить я. Охренеть не встать. Это вот моя пигалица так построила отряд, что все по струнке ходят? Нормально так. Я ещё командир отряда или где?

– Иди ты, «Командир»! – вполне искренне сказал «Серж». – Сам с ней разбирайся. Вон, можешь ещё Сару с Эстер напрячь. Только я знаю, куда они тебя пошлют, – так же эмоционально добавил «Серж».

– И куда же? – тупо подставился я.

– Да всё туда же. К «Фее», – заржал «Серж», а за ним и все остальные, кто был в доме.

Видимо, вид у меня был действительно ошарашенный. Да что там? Вид у меня был не ошарашенный, а охреневший напрочь, но это ненадолго. Я уже начал придумывать, как я их буду строить, правда, пока не знаю когда. Сейчас начать или дома, ну да ладно, посмотрю по ходу дела. Так что на этой оптимистичной ноте мы закончили разбор полётов на месте и пошли к Марку, который уже рулил загрузкой ништяков.

– «Командир»! – обратился ко мне Цви, подрывник из группы «Погранца». – Здесь наши есть. – Все знают, что евреев я беру всех, кто попадается. В этот раз только про это не говорил, но, похоже, все и так всё запомнили.

– Много? – не подозревая подвоха, машинально спросил я, обозревая сарай, превращенный в нехилый такой гараж, с разнообразными станками, верстаками и прочими приспособлениями для работы, и заваленный самым разнообразным железом.

– Двадцать семь человек.

И тут я выпал из того меланхолического состояния, в котором находился с тех пор, как вошёл в помещение.

– Сколько? – До меня дошло только сейчас.

– Двадцать семь мастеров и их помощников и шесть женщин. У них даже кузнец с подмастерьем есть, – вставил «Серж» свои пять копеек.

Ёрш вашу медь! Надо будет вторую базу расконсервировать. Все у нас не поместятся. Хорошо ещё лёд не сошёл, вернее, даже ещё и не собирался, можно будет сани использовать при переезде.

– В каком они состоянии? – Это меня волновало больше всего.

– В хорошем состоянии, «Командир»! Посевная скоро. Хозяин на немцев работает, людей держал на цепи, но кормил нормально. Работы у них полно даже сейчас.

Ну, это понятно. По осени людям предложили или работать, или под нож. Я бы тоже выбрал работать.

– Марк! Людей берём всех, надо обеспечить их работой, но так, чтобы они сначала не понимали, для чего они это делают. Будут заниматься полуфабрикатами, а на сборке ты с ребятами. Так что набирай инструментов, сколько надо. Сразу поговори с людьми, у кого какие навыки, возьми того, кто здесь во всём разбирается, и набирай всего и много. Про список Авиэля не забудь, а то он нам всю плешь проест, если с пустыми руками вернёмся. Белошвейка доморощенная. Ты всё нашёл, о чём мы говорили? Возьми «Гнома» и выгреби всё. Это очень важно. – Бывший хозяин мастерской был заядлым фотолюбителем, и теперь дело оставалось за малым, найти и забрать всё, что относилось к фотографированию.

Не скажу, что это подворье что-то типа «Дома Быта», но сейчас такое время, в котором в каждом доме есть и нитки с иголками и всякими тканями в загашнике у хозяйки, и различные инструменты у хозяина, и разнообразные продукты в кладовке. За флаконом подсолнечного масла здесь в ближайший магазин не сбегаешь. Не запас продукты вовремя – соси лапу. Именно поэтому я мету всё, что попадается. Мне теперь, между прочим, ещё почти сорок человек кормить, а некоторых, наверное, и откармливать. Почему сам сюда и приехал, послал бы одного «Сержа» с «Погранцом», одних железок бы и притащили.

– «Серж»! Жить и работать они будут на запасной базе. Придётся потесниться. Вы, кстати, спросили, готовы они уйти с нами? – А то я губы раскатал, сейчас окажется, что им на цепи нравится.

– Готовы, «Командир»! Ты спросил тоже. Они готовы в сани вместо лошадей впрячься. Я тебе потом расскажу, какие про нас слухи ходят, да и сам расспросишь.

«Серж» чуть не подпрыгнул от моего вопроса.

– Ты что! Сказал, кто мы? – Вот это прокол. Придётся всех, кто нас здесь видел, убивать. Говорил же не светиться.

– Нет. Хозяева не знают, ты же видишь, все в землю уткнулись. Тот, кто голову поднимает, сразу умирает. Сначала не верили, но после третьего смельчака боятся даже пошевелиться. Они вообще все думают, что мы немцы, мы же только по-немецки при них говорим, но их уже всех сейчас в сарай загоняют, чтобы работать не мешали. Туда, где рабы сидели.

Отвечал мой напарник быстро. Видно, всё же тщательно подготовил всю операцию и сейчас как бы сдавал мне экзамен. Знает, что я его обязательно за что-нибудь вздрючу.

– В посёлке ещё кто есть? Дети есть? – Это для меня больной вопрос. Куда их девать в случае чего? Детей как взрослых своими ногами на волю не выпустишь, обязательно залезут куда-нибудь. На те же мины, к примеру. Придётся, видимо, летом ещё пару хуторов отжимать. Надо только понять где, а то не разместим всех. Впрочем, я это собирался делать по любому.

– Детей нет. Двое подростков четырнадцати лет в подмастерьях, а в самом посёлке, на соседней улице ещё четырнадцать рабов сидят на цепи. Хозяин полицай. – Я же говорю, у «Сержа» соображалка подвисает. Как только задача больше чем с двумя неизвестными или выскакивает какая-нибудь вводная, то «Серж» моментально впадает в ступор, но сейчас заострять на этом не стоит, чтобы он ещё больше не подвис. Проще напихать ему побольше указаний – так он лучше работает.

– «Серж»! Дом обыскали, как мы с тобой умеем? При обыске забирай все документы. Все, какие найдёшь, даже на детей. Нам документы нужны как воздух, ещё неизвестно, сколько народа с собой потащим. Запас карман не тянет, а немцы хозяевам новые выпишут. Ещё посмотри котёл, в котором им готовили, надо забрать его с собой. У нас такой посуды нет. Людей сейчас чем кормить будешь? Занимайся обыском и организуй со «Старшиной» людям сейчас что-нибудь поесть.

Поставь охрану, чтобы никто никуда не свалил и над хозяевами самосуд не устроил. Местных хозяев оставляем живыми. Летом приедем и доберём всё, что не заберём сейчас. Я надеюсь, они сами себе к тому времени всех евреев в округе соберут, работать-то надо будет кому-то.

Отправь «Погранца» с бойцами на то подворье, где есть рабы, и забери их. Хозяев повесить. Но повесить за связь с партизанами. Так и объявите и табличку повесьте «партизан». Это чтобы у всех был повод поискать приблудных немцев, а не нас. Вешать в самый последний момент, когда уже уходить будете, и с рабами обращаться как можно грубее, а то вы их начнёте при всех обнимать. Уберёте в грузовик, потом снимете цепи.

Пройдись и проверь у всех маски. Кто не в маске, два наряда у «Старшины». А то расслабились. В обоих домах наберите продуктов. Полицаи с голоду не сдохнут, а нам людей кормить. – Блин, ещё четырнадцать человек! Знал бы про это, давно бы сюда рейд организовал. Хоть бы и на лыжах.

Сорок семь человек! Мама моя родная, роди меня обратно. Это сколько ж народу-то! Мы теперь и боевые группы увеличим, и Марку в помощники народу прибавится, а то он уже спит на ходу, после того как я его ещё и изготовлением фугасов нагрузил. Нам много фугасов надо, у меня лето скоро.

В первый рейс были отправлены почти все люди с частью материалов и Марком со «Старшиной». Марк был на седьмом небе от счастья. В группе мастеров был его племянник и двое закадычных друзей. Причём друзей чуть ли не со школьной скамьи. Значит, помощники у него уже есть. Правда, теперь он выпадет из работы дня на три как минимум, пока их всех устроит. Я тоже уехал с первой группой. Арье с «Гномом» остались в городке, им просто не хватило места в машине. Я специально подсел в самый последний момент.

Пока мне непонятно, знали ли Виталик с Верой о самоуправстве «Сержа» и «Феи» или их тоже с информацией прокатили? Впрочем, я скоро об этом узнаю. Перед отъездом я приказал «Старшине» забрать с собой весь бензин и керосин и все керосиновые лампы, которые он сможет найти, и вообще всё, до чего дотянется по хозяйству. Хозяева не обеднеют, а у нас ещё почти шестьдесят ртов прибавилось.

Лошадей с санями «Погранец», уходящий последним, просто оставил в городке хозяевам мастерской. Не думаю, что они повесят плакат и начнут разыскивать бывших хозяев этих транспортных средств. Так хотя бы какая-то компенсация их очень не маленьких потерь. Выгребли мы у них действительно чуть ли не треть всего хозяйства, не считая людей конечно же. Самого хозяина не было, а старший сын, самый борзый из всех обитателей подворья, нарвался на пулю в самом начале захвата. Полицаев в городке перебили не очень много, всего двенадцать штук и двоих показательно повесили с табличками «партизан». Чисто для отвода глаз.

На точке высадки дежурили «Рысь» со «Стрижом» и ещё двое из группы «Стрижа» с волокушами. Людей всех высадили, выгрузили материалы, нагрузили на каждого понемногу и отправили пешком в сопровождении «Стрижа» по лесу на запасную базу. Основной груз просто свалили в лесу и оставили под охраной бойцов «Стрижа», а нас с «Рысью» на машине довезли до нашего поворота, где были спрятаны лыжи. Машины тут же ушли обратно за группой, а мы с «Рысью» не торопясь пошли по ночному лесу. Вот кому не позавидуешь, ему ещё два следа от дороги маскировать. Сегодня наш снайпер-инструктор со своей группой маскировщиков лыжни убегается. Так что на базе я оказался раньше всех.

Первым я приехал специально. Мне проще всех на уши поставить. Через двадцать минут лагерь в очередной раз напоминал муравейник. Первым делом необходимо было расконсервировать запасную базу, а то там пока только одна землянка жилая, и оттуда начать пробивать лыжню навстречу двигающимся людям. Известие о том, что отряд увеличился почти на пятьдесят человек, застало всех врасплох, так что работы хватало у всех.

Как я и думал, ни Виталик, ни Вера об инициативе «Сержа» и «Феи» даже не подозревали. Придётся им потесниться, и пока я отдавал распоряжения по расконсервации базы, собирал группы и разговаривал с врачами, «Дочка» с «Феей» перенесли всё моё хозяйство из госпиталя в комнату к Виталику и Вере. Сразу после того как вещи переехали, Виталик отправил «Фею» на фишку, я так даже разговаривать с нею не стал. Мне пока непонятно, что делать с моими заботливыми друзьями, но пускать всё на самотёк я не собирался. Просто сейчас привалило слишком много работы с вновь прибывшими людьми.

Следующие пять дней оба лагеря напоминали дурдом. Работы привалило столько, что все валились с ног. Необходимо было не только принять людей и нахомяченные материалы, продукты и инструменты. В первую очередь надо было помыть и постричь всех, определить больных в госпиталь, а главное, замаскировать следы прохождения от дороги в лес почти ста человек и угнать из нашего района весь транспорт. Впрочем, все четыре грузовика угнал «Погранец» с группой.

Отогнав машины больше чем на сорок километров от базы, сам «Погранец» и пятеро его бойцов трое суток возвращались обратно. Хорошо, что точку высадки людей прорабатывал «Рысь». Поэтому маскировать пришлось только метров тридцать пять, а дальше начинался густой ельник, за которым тропа, пробитая десятками ног, была не видна. Правда, пришлось срубить четыре десятка невысоких ёлочек и воткнуть их уже в сам ельник, загустив посадку. Пока холодно, они тропу замаскируют, а когда снег сойдёт, будет уже не надо, а потом их можно убрать. Так что «Рысь» отработал на все сто процентов. Ни с «Сержем», ни с «Феей», ни с кем-то ещё из своей группы я не разговаривал, а порывавшегося вывести меня на разговор «Сержа» просто послал работать. Да и сам был загружен по маковку работой с Марком и Авиэлем по группе новичков.

Через пять дней мы все сидели на улице перед домом. Я на чурбаке перед группами, а все, кто участвовал в операции, передо мной на лавочках, заботливо сколоченных нашими умельцами ещё осенью. Собрались мы на улице просто потому, что в доме такую толпу было разместить не сильно комфортно, все бы сидели друг у друга на ушах, да и солнышко пригрело и просто хотелось побыть на улице. Помимо всех, кто был на операции, я пригласил ещё Виталика и Веру. Ну а Марка, соответственно, нет, он всё ещё по своим делам носится. У них с Авиэлем и «Старшиной» ещё столько работы, что они реально спать не успевают.

– Что могу сказать по прошедшей операции. Грамотно сходили. С прибылью и без потерь. Честно скажу, я доволен. Всегда бы так. Слаженность групп, исполнение приказов бойцами и вообще общая организация и выучка бойцов выше всяких похвал. Старшим групп отдельные подарки «Третий» вручит после собрания. Бойцам групп подарки раздадут командиры групп, а то нам дневного времени не хватит на награждения.

После этих слов все задвигались и заулыбались.

– Бойцы и командиры показали всем, в первую очередь командованию отряда, что могут принимать решения самостоятельно. Поэтому командование отряда в моём лице и в лице «Третьего» и «Дочки» считает, что снайперской группе больше не нужен командир. «Дочка» становится помощником заместителя командира отряда.

Снайперская пара Эстер и Илана прикрепляется к группе «Погранца». Группы «Погранца», «Рыси» и «Стрижа» свободны. «Рысь» и Эстер останьтесь. «Погранец», через два дня мы с тобой идём в разведку. Берёшь с собой «Стрижа». – Вот теперь до «Сержа» стало доходить, что всё не так безоблачно, как ему казалось.

– Ну а с вами, моя дорогая бывшая группа, у меня будет отдельный разговор. «Старшина»! К тебе лично претензий нет. Ты только выполнял распоряжения моих не слишком умных помощников. – Опытный «Старшина» только кивнул. Кто-кто, а он давно понял, что мои подарки выглядят по-разному, а так как «косяков» за ним не было, то мой начальственный гнев обойдёт его стороной.

«Серж», с сегодняшнего дня ты старший этой группы. К командованию отряда ты больше никакого отношения не имеешь, я тебя в своё время предупреждал. За такое планирование операции тебя пристрелить мало. Ты оставил прикрывать нас с Марком шестерых бойцов. Если бы полицаев на машине было бы не пять, а двадцать пять, мы все бы там легли, а вы даже не знали, где нас потом искать. Ты группе сопровождения даже пулемёты не выделил. Я для чего приказал идти всей группой? Движение днём, нарваться можно на кого угодно. – Вспыхнул мой напарник мгновенно. Видимо, о таком развитии ситуации он даже не думал. Ничего, наука будет.

В составе группы при выполнении боевых заданий, кроме тебя, Арье, «Гном», «Рысь», «Фея», «Старшина». «Старшина» твой заместитель. Снайперы «Фея», Сара и Роза прикреплены к твоей группе, но с сегодняшнего дня они в постоянном дозоре до отдельного приказа.

Теперь «Серж» удручённо кивнул. Зря он думает, что это всё.

– Так как вы решили, что для принятия решений по проведению боевых операций командир вам больше не нужен, то вам поручается персональное задание, которое группа будет выполнять до моего отдельного распоряжения.

С сегодняшнего дня и до моего отдельного приказа старший группы – «Старшина». «Серж», Арье и «Гном» назначаются твоими вечными помощниками по работам в лагере. В наряды по кухне они все идут без очереди. На боевые задания они больше не ходят, тренировки в общем порядке. – Теперь челюсти отвалились у всех четверых – наказание было очень, нет, не суровым, обидным. Одним своим приказом я ввёрг группу в положение девочек с кухни.

Даже дозоры у нас считаются боевыми выходами и в них ходят все без исключения, а раз боец не ходит на боевые задания, значит всё время, кроме тренировок, сна и еды, он будет проводить на хозработах. Это только кажется, что это ерунда, а у «Старшины» такой список необходимых работ, что повеситься можно. И чистка снега и картошки на весь отряд – это не самые сложные занятия, которые эти трое будут теперь выполнять без всякой очереди.

– Теперь по существу вопроса. Я так понимаю, вы все решили оберегать меня от войны. Спасибо за заботу. Только кто дал вам право решать за меня? То, что вы узнали часть моей истории, не означает для вас ровным счётом ничего. Кто дал вам право, мои бывшие напарники, нарушать мои приказы? Я командир отряда, или я сюда погулять приехал? Что нам простой снайпер скажет, то и делать будем, а на приказ командира плевать. Я правильно понимаю, «Гном»?

«Гном» от такой персональной исповеди только грустно вздохнул.

– Арье! Ты, когда мне в глаза врал, ты каким местом думал?

С Арье всё понятно. Он давно спелся с «Феей», и они придавили своим авторитетом «Гнома», и теперь у меня есть два персональных телохранителя, которые скорее умрут, чем с меня упадёт хотя бы волос.

– Сара! Кто разрешил вам с Эстер разбивать свои пары и при этом не ставить в известность своего командира группы? Кто вам вообще разрешил ходить на боевую операцию, не ставя в известность меня как командира отряда?

Сара покраснела, что у неё редкость несусветная. У них деревенская круговая порука – своих не выдаст по определению. Она рассказала бы мне все, если бы я прямо спросил, но я принципиально не задаю прямых вопросов, чтобы не загонять людей в неловкое положение.

– «Серж»! Завтра любой боец из любой боевой группы или командир этой группы нарушит мой приказ, потому что начальник разведки отряда показал, что он считает, что имеет на это право. Ты забыл, с кем мы имеем дело? Мы работаем с гражданскими людьми. Для них слово «приказ» – это не обязательная вещь, и ты, кадровый командир, своими действиями это только что подтвердил.

Мало того, что вы своим поведением меня выставили не в лучшем свете перед всем отрядом, так вы и о «Дочку» свои ноги вытерли, показав всему отряду, что ни во что её не ставите. Именно поэтому она больше никакого отношения к вам не имеет. Ровно, как и я никакого отношения не имею к вашей группе. Напарники, которые мне лгут, мне не нужны. Друзья так себя не ведут, а подчинённых я найду, как наказать. – А вот красного командира имело смысл загнать на кухню на веки вечные и за планирование рейда, и за то, что пошёл на поводу у подчинённых, но, к сожалению, надолго не получится.

Зря он думает, что наряды на хозработы это ерунда. Я для него персональное задание придумал. Нам как раз парочку ям под нужники выкопать надо. Вот прямо сейчас и займётся. Пусть в одно лицо ломом и лопатой помашет. Зимой ямы копать самое то, а потом я ещё чего-нибудь придумаю, чтобы он в следующий раз бошку включал, а не на поводу у малолеток шёл.

– «Третий»! «Старшина»! Проведите с инструкторами собрание, и пусть они ненавязчиво объяснят отряду и в первую очередь новичкам, за какие грехи лучшая боевая группа отряда всё своё время в ближайшие месяцы проведёт на кухне. В случае невыполнения приказа я буду применять самые жёсткие меры вплоть до исключения из отряда.

Шутки закончились, через месяц война начинается, а у нас пятьдесят человек необученных, которые опять будут считать, что если они за автомат взялись, то они могут делать всё, что им в голову взбредёт. – Я замолчал. Группа тоже молчала, уткнувшись взглядами в землю. Только «Гном» с отчаянием в голосе негромко спросил:

– «Командир»! Сколько же нам на кухне сидеть? – Мне было жаль мальчишку, попал он ни за что ни про что.

«Гном», несмотря на свою силу и сообразительность, всё ещё маленький мальчишка, а Арье только теперь понимает, насколько они накосорезили, но слабину сейчас давать нельзя. Всё равно долго они у меня на кухне не просидят, а наказать их просто необходимо.

– Столько, сколько прикажет командир отряда. И дай нам всем бог, если это будет единственным наказанием всем нам за ваши художества. Все свободны. «Третий»! «Дочка»! Останьтесь! – Разошлись все достаточно быстро, и хотя и «Серж», и «Фея» пытались остаться и поговорить со мной «по душам», послал я их так же, как и всех остальных – далеко, надолго и категорично.

На следующий день я точно так же сидел перед новичками во главе с Марком, только уже на запасной базе. С этими людьми общаться было проще и сложнее одновременно. Разговаривал в основном Виталик, обстоятельно объясняя структуру отряда. Меня же в основном с любопытством разглядывали, не решаясь задавать мучившие всех вопросы. Помаявшись так минут двадцать, я попросил слово.

– Знаете, я не знаю, как с вами говорить, и о чём спрашивать, тоже не знаю, – как-то отстранённо начал я.

Я и правда не знал, как с ними разговаривать. Это были не разрозненные люди, а группа, сплочённая общими мучениями, унижениями и смертью близких. У них были свои лидеры, и всем этим людям нужен был отдых, и не меньше месяца. Вот только у нас не было на это времени.

– Вы, наверное, будете смеяться, но я несказанно рад, что мы вас нашли. Не только потому, что мне не нравится, что кто-то сидит на цепи, или я не люблю, когда убивают безоружных людей. Это все конечно же так, но причина в другом.

Мы умеем воевать. Некоторые из нас умеют сделать из гражданского человека хорошо подготовленного бойца, который не умрёт в первом же бою, а, по крайней мере, выживет. Но сделать так, чтобы этот боец был одет, обут, накормлен и полностью экипирован, у нас не хватает умелых рук. Некормленый боец с оторванной подошвой сапога это не боец, а недоразумение.

Я хотел по большому счёту только попросить помочь нам с изготовлением нужного нам оборудования, но дело в том, что для того, чтобы нам помогать, вам всё равно придётся учиться. К тому же некоторые работы просто небезопасны, а вы все гражданские люди, и приказывать вам я права не имею. Я вообще не понимаю, зачем сюда пришёл, но раз уж я здесь, у меня есть к вам всем только одна просьба. Помогите нам, чем сможете.

Что нам остро необходимо, скажут вам Марк и «Третий». То, что вы все можете нам помочь сделать, поможет нашим бойцам максимально эффективно уничтожать врага. Нам, правда, не хватает умелых рабочих рук. Марк, Авиэль, «Третий» и двое наших сапёров люди умелые, но они просто не успевают сделать то, что нам необходимо к началу весны.

Скажу сразу, единственное общее для всех бойцов правило – это обязательное обучение. Простите, но с голым торсом на танки мы в атаку не ходим, а сам процесс обучения – длительное и жёсткое мероприятие, поэтому никто из вас, даже если он очень захочет, раньше чем через полгода на боевые задания не пойдёт.

Сначала помощь нам и прохождение обязательного курса «молодого бойца», затем обучение воинской специальности и только после этого боевые действия, и то только в том случае, если к тому времени вы достигнете определённого уровня физического развития и необходимых для нашей работы знаний. – Наш разговор затянулся до глубокой ночи. Людей интересовало практически всё, и, несмотря на крайнюю усталость, они были готовы работать, не сходя с этого места. К счастью, до такой степени мы не торопились, поэтому сначала занялись общими работами по лагерю и обустройством людей с максимальным, по возможности конечно же, комфортом.

Мы с Марком сразу же выделили из группы мастеров двух умельцев-ювелиров, выдали им документы немцев и полицаев и организовали мастерскую по изготовлению документов на нашу группу. Недаром же я фотомастерскую выгреб. Я, как только про неё узнал, сразу же начал набег готовить, а Авиэля зарядил форму немецкую перешивать. Надо же мне в чём-то в разведку ходить, а то на меня, «Старшину» и «Погранца» никакая форма не налезает.




Глава 2


1 марта 1942 года

Разведку, что я запланировал на общем собрании, проводил «Погранец» со своей группой. Ребята за зиму друг к другу притёрлись, роли у них уже распределены, и я, со своим авторитетом, им на ухо не нужен. Поэтому мы просто прошлись с Виталиком, «Рысью» и группой «Стрижа» в усилении по окрестностям этого немаленького озера и осмотрели полтора десятка небольших озёр и три десятка островков.

Мне надо было прикинуть, где я могу поставить пару небольших запасных землянок, и, пока всё видно, изучить подходы из леса. В общем, обычная тихая рекогносцировка окрестностей, заодно сразу показал Виталику и «Рыси» места, на которые имеет смысл обратить внимание при обороне летней базы. Сам «Погранец» с группой ушли на ту сторону большого озера, на разведку на несколько дней.

Читая протоколы допросов, я обратил внимание на одну деталь, на которую, по своему обыкновению, не обратил внимания никто из моих помощников. На той стороне озера, в глубине большого лесного массива, располагался небольшой посёлок. Раньше там была здоровая лесопилка с каким-то своим производством и со своей узкоколейкой, а с сорокового года большие склады нашей армии. Какие конкретно склады, допрашиваемый полицай не знал, но немцы, захватив эти склады, сразу всё там оцепили и использовали эти склады по назначению.

Что само по себе могло означать только одно, то, что это резервные склады горючего, потому что любое другое снаряжение и боеприпасы немцы давно бы раскидали по фронтовым складам. Вот туда-то «Погранец» и отправился, просто тихо посмотреть и, если удастся, дернуть машинку с горючим, а то у нас техника есть, а питается она совсем не святым духом. Хотя и есть у нас некоторый запас, оставшийся от наших покойных упырьков, но пополнить запасы горючего необходимо раньше, чем мы весь район в очередной раз на уши поставим.

Дело в том, что это очень забавная деталь. Я удивился ещё тогда, когда мы в июле прошлого года на дороге машину с бочками с бензином сожгли. Оказывается, снабжение горючим у немцев происходит не из грузовиков-наливняков, а из бочек и канистр. Вот и тогда были двухсотлитровые бочки с бензином, здорово меня удивившие, и машины, которые мы захватывали, были с канистрами и небольшими семидесяти пяти литровыми бочками в кузовах, и вообще я много техники на дорогах видел с притороченными к кузовам канистрами с бензином. Даже в городе на бронетранспортёре такая канистра была.

Очень весело один из грузовиков горел от такой канистры. Когда мы вывозили «Фею» на тренировку с кровопусканием, второй грузовик полыхнул как раз из кузова. Стоял-то он к нам кабиной, и достать по баку пулями «Фея» просто не могла. Тогда я только отметил это, а потом до меня дошло, что «Фея» по нему так и долбила зажигательными, так и не сменив тип боеприпасов, и, получается, сама того не желая, сожгла и второй грузовик.

Так что сейчас у меня «Погранец» пошёл не только на разведку, а, в основном, на захват такого грузовика с горючим. Местные части наверняка снабжаются с этого склада. Места, где он потом оставит бочки с бензином, просто прикопав их в снегу, они с «Рысью» отметили.

Смешно, но «Погранец» разведать ничего не успел, успел он только дойти до склада, который оказался не просто большим, а неимоверно огромным. С нашей стороны, оказывается, ни подхода, ни подъезда к нему нет вообще, только просёлочная дорога вокруг всего лесного массива. Так как по полям и лесам я всем ходить запрещаю, чтобы не оставлять лишних следов, то «Погранец» шёл по дорогам и в обход, отмечая по пути всё, на что наткнётся его пытливый и внимательный взгляд.

В результате этой прогулки, уже перед самым въездом на склад, «Погранец» наткнулся на стоящую прямо на подъездной дороге к складам машину. Неудачно водила в лес в кустики сбегал, там и остался. «Погранец», недолго думая, оседлал неприхотливый шести с половиной тонный «Бьюссинг» и припёрся на базу, понятно, что не на саму базу, потому что снег так никуда и не делся, а на нашу дорогу, прислав ночью гонца прямо к фишке.

Переполошил он всех, конечно, изрядно, пришлось всему отряду побегать, но зато теперь у нас есть горючка, и в достаточно большом количестве, и машинное масло, и ни разу не маленький тентованный грузовик, который пока некуда девать. Чесали мы все репу, чесали, а потом плюнули и поставили этот «Бьюссинг» на дороге на полуостров, запихав его максимально далеко в ельник и традиционно замаскировав срубленными ёлками. Может, и не найдут. Тем более что его здесь искать никто не должен, так как наглый «Погранец» захватил этот пепелац приблизительно в пятидесяти пяти километрах от нашей базы. Сам грузовик должен был ехать в Дриссу, а это в прямо противоположную от нас сторону.


* * *

Свою группу я простил незадолго до своего дня рождения. Можно было бы, конечно, их ещё промариновать на кухне и в дозорах, и если бы дело было только в «Серже», он бы у меня навечно остался подсобником на кухне. Но с ним мариновались и страдающая и грызущая себя «Фея», и несчастный «Гном», и насупленная Сара, и стойко переносящий тяготы службы Арье. Так что пришлось вытаскивать их с кухни, девчонок, кстати, тоже. «Фею» и Сару я, как только всё устаканилось в отряде, в приказном порядке отправил на кухню безвылазно, вызвав бурю возмущения у Сары и безропотную покорность у «Феи».

Сделать это было просто необходимо. За зиму все расслабились без моего железного пригляда, и у наших малолеток появилось некоторое пренебрежение к повседневной службе, и то, что моя личная группа влёгкую, за обман меня любимого, оказалась на общественных работах, пошло на пользу всему отряду.

Так что двадцать второго марта я просто пригласил к нам в комнату «Фею» и Сару и прямо с порога в комнате сгрёб их обеих в охапку. Обе девчонки были изумлены до предела, раньше я никогда не позволял себе такого. Крепко прижимая к себе девочек и уткнувшись лицом в макушку «Феи», я полувопросительно спросил:

– Мир? – И потом без перехода пожаловался: – Вы знаете, как мне без вас плохо? Хоть бы пришли к Витьке как к другу, а они закопались на кухне и носа не кажут. Знаете, как мне так стоять нравится? Так бы и стоял до конца жизни. Больше мы не ссоримся. Договорились? – У обеих, железных моих девчонок, глаза были на мокром месте.

Так и помирились, устроив небольшой праздник на пятерых, на котором Сара узнала, что я не просто командир, а Виктор Егоров. Буду дозированно кормить её конфиденциальной информацией, потихонечку вводя в курс дела относительно своих планов на будущее и прокачивая через неё всех остальных бойцов отряда.

Девочки – это очень удобный инструмент для скрытого контроля всего отряда и слива и сбора необходимой мне косвенной информации. Раньше таким инструментом была у меня «Дочка», а теперь Сара и её напарница Роза. Ни «Фея», ни «Дочка» для этого больше не годятся. «Фея» по понятным причинам. Круг её общения ограничен нашей группой и Марком с Авиэлем, ну и ещё изредка «Погранцом» с Эстер, а «Дочка» у нас теперь мужняя жена и с отрядом почти не контактирует, хотя отношения у неё со всеми изумительные. Всё же Вера очень красивая девочка и незаметная пока, беременность её совсем не портит.


* * *

Мой день рождения прошёл без особенных хлопот и треволнений, и хотя знали о нём единицы, зажать его мне не удалось. Я вообще не считаю это праздником и собирался по своему обыкновению похоронить его на корню, но не тут-то было.

День начался и прошёл как обычно, часа в два меня в качалку позвал «Погранец», где он под руководством «Сержа» занимался рукопашкой со своей группой, и попросил показать пару не дающихся им приёмов. Так мы там последующие пару часов и прокувыркались, нагуляв аппетит. Тихушники, блин, опять меня развели на ровном месте. В начале пятого в качалке появился Виталик, и «Серж» как-то очень быстро свернул тренировку, отправив группу на следующее занятие, и мы вчетвером пошли обедать.

Войдя в дом, я в замешательстве замер, не в силах сказать ни слова. В достаточно большой нашей горнице свободного места не было. Посредине комнаты стоял большой стол, составленный из нескольких, накрытый чистыми скатертями и заставленный всевозможными яствами, а вокруг него сидел весь наш малый круг и Авиэль с Марком. Впрочем, нет, вон и смущающийся «Гном», и невозмутимый Арье, и Роза рядом с озорно улыбающейся Сарой, и Зерах с Давидом и «Стрижом», и семья доктора с Эстер и Иланой. Как они все здесь поместились?

– Иди, иди. – Раздался у меня за спиной ехидный голос. – Как ты там говоришь? Зажать хотел праздник? Новый год пропустил, Рождество тоже, кучу дней рождения в персональной койке провалялся. Мне «Третий» всё про тебя рассказал. Не знаю, как у тебя, а у нас день рождения нашего друга. У нас всех сегодня большой праздник, мы все тебя приглашаем. – «Серж» в своём репертуаре, но, конечно, молодцы, я не ожидал. Я, разумеется, оказался между Сарой и «Феей», все уже знают, что я их мало различаю. Умостившись за столом, «Серж» опять выдал: – Так как «Командир» голодный, а когда «Командир» голодный, он злой, хуже бывает, только когда невыспавшийся, слово представляется мне. Мы тебя все поздравляем, хотя так, как ты поступил, поступать нехорошо. Мы же тебе все напарники, а напарников нельзя обманывать, но мы тебя сегодня все простили. Так что мы сначала твой квас выпьем, потом съедим что приготовлено, а уж потом подарки вручим, а то ты с голода помрёшь, а ты нам ещё нужен. – Вот зараза ехидная, так подколоть, и ведь и сказать нечего. У меня под плечами две мои персональные красотки прижались, мне и не надо ничего больше.

– Уел, уел. Что тебе сказать? Спасибо, ребята, виноват, исправлюсь. Поем и в угол встану, на колени. Хочешь такое увидеть? – Интересно, купится на это?

– Конечно, хочу! – Голос «Сержа» стал громче обычного, да и все остальные с интересом прислушались. Попался. Не тебе со мной тягаться.

– Тогда, как поедим, подставишь свои колени, и я на них встану. – Шутка простенькая, даже примитивная, но «Серж» этого не ожидал, засмеялись все. Особенно Арье с «Гномом». Эти двое готовы всё время смеяться над нашей с «Сержем» пикировкой.

Где то в середине этого необычного обеда, когда все уже насытились и я умиротворённо и фамильярно положил Саре голову на плечо, не забыв, впрочем, левой рукой прижать и притиснуть плотнее к себе «Фею», «Серж» опять выдал:

– Пока наш «Командир» не уснул, надо дарить подарки, а то потом не добудишься, да и сидит он со снайперами. Я будить не рискну. Пристрелят и фамилии не спросят. – И передо мной, убрав всё со стола, положили большой поднос, накрытый вышитым полотенцем. Когда Сара с «Феей» сняли полотенце, одновременно взяв за углы, я выпал из реальности.

– Ой! Ё! – только и смог выдать я.

Передо мной лежал «Вал». Нет, конечно, это была «Светка». Но выглядела она как «Вал»-переросток. Хотя про «Вал» я, конечно, загнул, это скорее СВТ штучного исполнения, причём при внимательном рассмотрении очень штучного. Штучного до такой степени, что дальше просто некуда.

Да нет, выглядело это всё же как «Вал». Конечно, через голову не перепрыгнешь, не с нашими возможностями делать что-то революционное, но это была не винтовка, это было произведение искусства. Я поднял на присутствующих абсолютно ошалелые глаза.

– Ты бы себя со стороны видел! Ради такого момента имеет смысл жить! Никто из здесь присутствующих никогда не видел полностью обалдевшего «Командира»! – Разумеется, промолчать «Серж» не смог. Кайфоломщик, блин.

– Ребята! Нет слов! Вещь! Девчонки, держите меня, а то я сейчас всех целовать кинусь! А люблю я только вас! Нет, теперь и эту красоту тоже! Марк! Авиэль! Но как? Это просто шедевр! Повешу на стенку в красном углу между фотографиями Сары и «Феи» и буду каждый день любоваться! – Я сразу разглядел зашлифованные и заполированные изгибы необычной винтовки и необычно большой, для этого времени, оптический прицел, странно расположенный слева от самой винтовки, а не над ней, как обычно. Здесь был даже толстый несъёмный глушитель.

Именно поэтому обычная «Светка» выглядела как «Вал». Труда и времени в неё было вложено столько, что я вообще не понимаю, когда те, кто её делал, спали. Стоп. Так это не СВТ, это АВС. Точно АВС, поэтому-то прицел так необычно расположен. АВС это что-то с чем то. Надо будет только чуть позже убрать стрельбу очередями. Для меня это не критично. Стрелять очередями мне не в кого, а как снайперка автоматическая винтовка значительно лучше винтовки Мосина. В наших условиях конечно же.

– Это ещё что? Потом постреляешь, вообще в пляс пустишься, но все остальные подарки потом, у себя в комнате посмотришь, а то знаменитый «Второй», а ходишь как оборванец. Нам всем стыдно на тебя смотреть, и давай не задерживай процесс принятия вкусняшек. У нас ещё пирог с малиной и пирожки с всякими разностями. Девчонки полночи пекли, пока вы, барин, изволили дрыхнуть, – неожиданно не только для меня, но и для всех присутствующих выдал немногословный Виталик, рассмешив всех до истерики.




Глава 3


16 апреля 1942 года

Вчера, наконец-то, очистилось ото льда большое озеро. Это единственное, что нас задерживало. Для той многоходовой операции, что я подготовил, ни снег на опушках и дорогах, ни лёд на озёрах мне были не нужны.

Базу мы перевели за наше озеро. Огромные склады, которые нам достались от хозяйственных упырей, перемещены под землю и растащены по временным схронам. Вероятнее всего, в самих домах нам больше не жить. Как только мы уйдем на задуманную мною операцию в Краславе, всё наше мирное население уедет за озеро, а Виталик займётся поиском тайников.

Лагерь за озером увеличился в два с половиной раза и в основном за счёт работы новобранцев. Поняв, что они действительно попали в отряд «Второго», о котором так много и порой с нескрываемым ужасом говорят местные упыри, люди работают абсолютно без нареканий. Дисциплина в этой группе просто железная, но это в основном заслуга Марка и Авиэля, рассказавших о моих не совсем традиционных методах дисциплинарных взысканий. Я уже не говорю о том, что количество умелых рук у нас многократно возросло, и все группы у нас вооружены и экипированы так, как я мечтал ещё прошлым летом.

Только благодаря этим людям Марку удалось довести до ума прототип «монки», наладить почти поточное изготовление мин ПМП, изготовить достаточное количество глушителей для всех групп и сделать огромное количество патронов типа «дум-дум», то есть надпилить или рассверлить пули на определённых типах боеприпасов, увеличивая останавливающее и поражающее действие попадания пули. Работа трудоёмкая и совсем не творческая, но когда все узнали о цели данного боеприпаса, то от желающих нам помочь отбоя не было.

Появление новых умелых рабочих рук ускорило и изобретение, и изготовление фугасов, и строительство, и обустройство всего лагеря, и, главное, изготовление нескольких комплектов документов. Я даже разрешил сделать четыре десятка групповых снимков всего отряда и боевых групп, в том числе и с собой, и Виталиком. С одной стороны, просто для людей, с другой – для некоторых своих задумок.

Женщины, которых мы забрали с мастерами, не только готовят на всё возрастающую нашу ораву, но и помогают Авиэлю, и проходят курс «молодого бойца», сами на этом настояли, и даже иногда ходят в дозоры с моими девчонками. Вообще, все вновь прибывшие стараются делать всё что надо и не надо. Трудолюбия у каждого из них на десятерых таких как я, а уж про знания я и не говорю. Нам достались действительно умелые люди, и каждый из них для нас на вес золота.

Главное, с их появлением мы смогли освободить от других дел «Восьмого» и «Девятого», которые наладили изготовление фугасов по моим проектам. К тому же вновь прибывшие сами охраняют базовый лагерь, попутно проходя обязательный для всех курс «молодого бойца» у Виталика, Веры, «Погранца» и «Рыси». Кроме всего прочего, из их числа мы набрали и обучили подрывников, что само по себе повышает эффективность любой рейдовой группы.

Водилы уже две недели возятся с техникой. Машины, броневик и мотоцикл расконсервировали и завели. Тенты с машин были перешиты на разгрузки, но борта машин нарастили досками, усилили мешками с песком, проделали бойницы и установили пулемёты. Вот где пригодился запас станковых «Максимов», на всех грузовиках теперь стоит по пулемёту. Была проблема с броневиком, никак не хотел заводиться, но Белка, не вылезая из него двое суток, всё же завёл его. Явно напрашивается на награду, впрочем, небольшие награды за трудовые подвиги и учёбу я выдаю постоянно, не обходя своим вниманием никого. Наши дружеские посиделки стали постоянными и цементируют внутренние отношения в отряде получше любой политинформации.

В этот раз мы все идём пешком, но до выхода я должен был понимать, надо ли нам захватывать машины, или пока мы обойдёмся своей техникой. Шеститонный «Бьюссинг» дожил до весны нормально, и как только сошёл снег, был перегнан дальше на полуостров и замаскирован уже там, так что ещё одна единица техники у нас есть.

В процессе подготовки к летнему сезону восстанавливался и я. Уже два месяца я привожу себя в форму и заодно показываю курсантам приёмы из своего богатого арсенала, отчего обычные тренировки превращаются подчас в кучу-малу. По сравнению с прошлым годом все действительно тренируются не из-под палки. Уровень подготовки курсантов меня очень радует, но, главное, они научились правильно думать.

Понимание того, что война завтра не закончится, и отсутствие необходимости бросаться грудью на амбразуру привели к тому, что у курсантов поменялись приоритеты. Юношеский пыл сменился холодным расчётом, а наша осенняя операция показала всем горячим головам, что уничтожение упырей можно поставить на поток. Теперь все ждут момента, когда, наконец, можно будет применить свои знания на практике.

Честно говоря, этого с нетерпением жду и я. Если в прошлом году все мои действия были спонтанными, а в некоторых случаях даже хаотичными и на грани фола, то сейчас я чётко знаю, что хочу и как этого добиться. Этого пока не знают немцы, но это их личные сексуальные трудности. Пусть сюрприз будет.


* * *

И вот этот день наступил. Мы решили, что нам пора начинать работать. Лёд на озёрах сошёл, дороги подсыхали, и пора было начинать делать то, к чему мы готовились всю зиму. То, что мы задумали, станет страшным сном немецкого командования уже в самое ближайшее время. Сегодня передо мной сидит расширенная группа курсантов и старших групп.

– Значит, так, ребята! С сегодняшнего дня мы, наконец, начинаем работать. Но. Работа начнётся с проверочного экзамена. Идут четыре группы. «Погранец» со своей группой самостоятельно. С группой Давида выходят «Серж» и «Гном». С группой Зераха я, Арье и «Фея». С группой «Стрижа» – «Девятый» и «Рысь». Задача этой операции – разведка округи и уничтожение упырей на конкретных хуторах вокруг базового лагеря. В тех местах, куда будут возвращаться рейдовые группы, и стоят телефоны. Уничтожение не конкретных хуторов, а уничтожение всех мужчин на этих хуторах.

Схема работы прежняя. Засада с подстраховкой, выбивание максимального количества солдат противника, незаметный уход. По возможности убирайте и закапывайте трупы, захватывайте лошадей, документы, оружие, боеприпасы и продукты. Сроки выполнения – не более десяти дней. Маршруты и нахождение хуторов обозначены на картах групп.

То есть начинаем чистить от нежелательных элементов те хутора, информацию о которых получили в прошлом году. Если на хуторах есть рабы, отмечать такие хутора отдельно. Позже будем уничтожать их целиком. При организации засад уничтожать всех, если группа упырей большая, проще пропустить, чем засветиться. Не ставить мины и не использовать гранаты, работать только из оружия с глушителями.

Линии связи не нарушать и не трогать вообще, но отмечать на карте обязательно. Также отмечать на карте места, где стоит разбитая техника или самолёты. Усиленные и хорошо охраняемые хутора отмечать и зарисовывать схемы охраны. Отмечать склады и подходы к ним, осматривать крупные населённые пункты и дороги. В населённых пунктах интересуют скопление и места базирования немцев, карателей и полицаев.

Вообще отмечайте всё, что посчитаете необычным. При возвращении сядем и обсудим, что вы увидели. Список «Третьего» и Марка каждый должен помнить, как «Отче наш». Нам не хватает материалов.

Главное. В этот раз никакой рекламы. Чтобы ни одной листовки. Сейчас работаем для собственного удобства.

Задание дополнительное. Обкатка оружия и снаряжения. Проверка взаимодействия бойцов групп. Группы «Погранца» и Давида, уходите на лодках на противоположную сторону озера и начинаете уничтожение упырей оттуда. В обговоренное время группу «Погранца» забирают на лодки.

Группа Давида возвращается через точку два. Группа Зераха – возвращение через точку три. Ни в коем случае не засветитесь при возвращении. Группа «Стрижа» работает по своему заданию и на базу не возвращается. – Оба командира групп молча кивнули. Им всё было понятно – только выпустите одних в бой. Всю округу на лоскуты порвём.

– «Погранец»! Дополнительное задание тебе обговаривалось. Работаешь от него. Мне нужна самая полная информация. Главное, не попадись никому на глаза. – С «Погранцом» всё понятно. За зиму он здесь всё изучил и прошёл у меня полный курс персональных занятий и тренировок. Теперь это самый подготовленный боец, и за его группу я спокоен. Почти.

– И последнее. Ни в коем случае не трогаете немцев. Нигде и ни в каком виде. Наблюдать, фиксировать, но не трогать. Немцы очень организованны. Исчезновение связного, мотоциклистов, связистов или нарушение линии связи будет отмечено в штабе. Тут же получим на голову зачистку. Работаем пока только по местным упырям. Для базового лагеря это самая большая опасность.

Старшие групп Давид и Зерах! Мы с «Сержем» только наблюдатели и можем работать самостоятельно. – Эта фраза была сказана исключительно для Давида, «Серж» получил от меня расширенные и конкретные указания.

– «Старшина»! После нашего ухода у тебя персональное задание. Набираешь группу и ночью на лодках уходишь на законсервированную базу на полуострове. Задача. Проверка и маскировка базы, танка и закладок. Обязательно проверь и приготовь лодки, которые там оставались. Летом мы будем набирать новых людей, и надо будет их где-то размещать. Для этого выберешь отдельное место, выкопаешь землянку и перенесёшь туда часть продуктов из закладок.

Можешь просто выкопать землянку в лесу недалеко от бывшего хутора, тогда закладки не трогай, понадобятся, сами вскроют. Новых людей на основные базы мы не водим. Заберёшь отсюда немного оружия и боеприпасов для закладки в новую землянку. – «Старшине» на общем собрании задание можно было не давать – мы всё это уже обговаривали, но кашу маслом не испортишь. Маршрут группы Давида проходит недалеко от полуострова, где будет работать «Старшина» – пусть друг о друге знают.

– «Третий»! До нашего выхода вместе с «Восьмым» ставите сети и солите рыбу. Марк с мастерами вам помогут. Продукты у нас есть, но запас карман не тянет, да и рацион надо разнообразить. Сейчас начнётся нерест, так что рыбы надо набить по максимуму.

Будете ходить по протокам, прикиньте своими умными глазами, где поставить плоты на камерах для наблюдателей и снайперов. Такого прикола никто не ждёт, так что и искать их будут в таких местах в последнюю очередь. Подумай, как провести телефонные линии, или продумайте систему сигналов. – Мне не сложно всё это объяснять бойцам уходящих групп и остающимся на базе. Всё это уже неоднократно повторялось и мной, и «Сержем», и Виталиком, но каждый раз, когда я провожаю группы в рейд, я проговариваю все детали. Мне иногда кажется, что с моими уходящими мальчишками с треском отрывается частичка моей души.

Ещё я предложил перенести все наши ценности в тайники у новой базы, вернее, в тайники в землянке у Веры с Виталиком. Пока отряда не будет, «Старшина» с Виталиком перенесут все наши драгоценности, и Виталик с Марком начнут потихоньку разбирать и описывать всё это хозяйство.

Ценностей скопилось уже очень много, и из большинства вещей надо вытащить драгоценные камни и отсортировать их. Так проще будет перевозить. Заодно Марк оценит драгоценности из Краславы, может быть, там камни вытаскивать не надо. В общем, посмотрит сам, не маленький.

Наши персональные трофеи Виталя тоже уберёт в новый тайник на одном маленьком острове, на котором уже выкопали небольшую землянку. Это очередная тайная нычка на случай незапланированного шухера. Таких нычек мы сделаем максимальное количество, просто на всякий случай.


* * *

Первыми вечером ушли группы «Погранца» и Давида. Как только лодки вернулись на базу, ушли и мы.

Рассвет мы встретили в лесу у небольшого хутора. Двое наблюдают за дорогой, двое за хутором, остальные спят по очереди и тренируются. За день ничего существенного не произошло, но ближе к вечеру наблюдатели с дороги отметили проезд мотоциклистов. Странно. Если бы с утра, это можно было бы объяснить, а вечером непонятно. В принципе, мы идём в направлении разведшколы, но это очень в направлении, если так считать, то и в направлении Полоцка.

На следующее утро мы пришли к законсервированной базе. Здесь тихо. Лес уже подсыхает. Пробиваются первые листочки, и то там, то тут видны цветы мать-и-мачехи. Самое время для берёзового сока. Озадачить, что ль, кого, чтобы набрали? Надеюсь, Виталик сообразит, а то перед нашим выходом он ныл про сок, а я что-то закрутился и забыл дать отмашку.

Место для хутора бывшими хозяевами было выбрано идеально. Сами постройки находятся на вершине невысокого пологого холма, заросшего лесом. Здоровенное поле около хутора ограничивается небольшой речкой, которая впадает в лесное озеро и к которому вообще нет подходов и подъездов, только через лес по лесным тропинкам. Вот в этом лесу, причём в разных местах, и были построены три большие двухъярусные землянки для проживания людей и специальные склады для боеприпасов. Всё это находится на возвышении, почва песчаная и в самих землянках и на складах сухо.

Самое забавное в этой базе то, что о третьей землянке, которая находится глубоко в лесу, изначально знали только четыре человека: я, «Старшина», «Гном» и Авиэль. К самой землянке, с тогда ещё живым упырём, ходили только я и «Старшина». Эта землянка стоит здорово обособленно от всего лагеря, и именно в неё я собираюсь убрать всех своих умельцев. Об этом отдалённом схроне и в дальнейшем будет знать только моя группа.

Весь день мы осматриваем лес и подходы к нему. Группа Зераха ещё на рассвете ушла к одному из нами отмеченных хуторов, курсанты «Стрижа» рассредоточились по лесу, а мы осматриваем захоронки. Но вроде всё нормально, чужих следов нет, дорога запущена и засыпана листвой и в некоторых местах сухими ветками деревьев. Единственное, что отметили, на краю поля, на месте нового схрона, который копали бывшие хозяева хутора, немного просела земля. Нормальный, естественный процесс.

Дело в том, что Зерах со своими головорезами сюда не вернётся, а сразу пойдёт по своему маршруту. За его группу я не беспокоюсь. Зерах самый осторожный и рассудительный и народ себе подобрал такой же. После осеннего боя, где он потерял своих друзей, он переменился очень сильно, а подготовка, которую он получил, изначально не располагает к излишнему риску.

Меня беспокоит только Давид, именно поэтому я отправил с ним «Сержа». Боюсь, что Давиду и его группе придётся строить временную базу где-нибудь поближе к Каунасу. Давид всё ещё ест себя и подобрал себе группу из бывших, едва не умерших от голода и истязаний молодых людей, а они рвутся рвать упырей голыми руками, и ничем их переубедить не удаётся.

Давид, поняв, что мы учим его действительно полезным вещам, взялся за тренировки с утроенными силами и достиг потрясающих результатов. Но вот насколько его хватит? Я планировал отправить его в рейд самостоятельно, но пока не понимаю куда, хотя некоторые намётки у меня есть. Сам же я собираюсь сбегать к тому миленькому особнячку, от которого осенью ушёл только чудом. Именно для этого я подключил к группе «Стрижа» «Рысь». Пока «Девятый» расконсервирует склады и выберет необходимые отряду боеприпасы, мы сбегаем к особняку, обнюхаем его, а потом наведаемся к большому посёлку.


* * *

Обнюхать особняк не получилось. Причём совсем. Даже до автоматов, заныканных мной осенью, мне добраться не удалось. Километра за четыре по дороге перед ним была небольшая развилка и ответвление перед ним, и тут мы прямо на дороге воткнулись в «этикетку». Достаточно большой щит гласил, в общем, всё как всегда: «Охраняемая зона. Стой – стрелять буду. Стою – стреляю».

Были мы вдвоём с «Рысью», и хотя «Фея» и Арье были сильно недовольны, брать их с собой я не стал и правильно сделал. Через пятьсот метров мы упёрлись в серьёзный блок. Понимая, что такое охраняемая зона, я не стал сильно настаивать на дальнейшей разведке. Слишком всё было странно, и, посовещавшись пару минут, мы очень аккуратненько, буквально по сантиметрам углубились в лес в сторону большой деревни, и тут нас ждал глубочайший облом. Лес был просто усыпан минами, прошли мы буквально метров тридцать. Порадовался я только тому, что эта зона находится относительно далеко от базы, так что просто развернулись и ушли за поворот дороги, метрах в шестистах от блока.

Плюнув и от души выматерившись, мы ушли на базу. Похоже, немцы сделали правильные выводы после моего посещения. В принципе, логично, у них было целых полгода. Удачно, что трава ещё не вылезла – мины видны. Ставили их либо глубокой осенью, либо зимой. Мы хотя и двигались на рассвете, но ни я, ни «Рысь» ни разу не спринтеры, а тот же Арье мог и нарваться. В общем, тихонечко вернулись к дороге, а затем, с небольшими остановками, и на базу.

Сильно удивили меня немцы. Все места, с которых можно было бы наблюдать за блоком, были минированы. Причём опять интересно. Метров в трехстах от блока мы в лес зашли, а в трёх местах наблюдения были заминированы даже обочины. «Рысь» чуть было на мину не наступил, просто я чего-то такого ожидал и успел уцепить его за шкирку и дёрнуть на себя, а то так бы там и остались.

Минирование производил кто-то хитромудрый, я бы тоже так минировал, и подозреваю, что это далеко не все сюрпризы. Похоже, нашли немецкие поисковики место, откуда я за перекрёстком наблюдал, и сделали правильные выводы. Почти наверняка все удобные точки наблюдения за тем перекрёстком тоже заминированы, но теперь этого не проверишь.

На следующий день вчетвером мы пробежались вокруг базы, но ничего, кроме старых следов, не обнаружили. Нашли только, глубоко в лесу, три прошлогодних захоронения. Жёстко приказав «Стрижу» и «Девятому» до прихода отряда никуда не высовываться, мы ушли с базы. «Рысь» я оставляю здесь. У него своё, персональное задание по разведке окрестностей и наблюдению за дорогой. Мне здесь с осени жить, так что лучше о сюрпризах знать заранее.

На базу вернулись ещё через шесть дней, загруженные под завязку. Кое-что даже прикопать пришлось, чтобы по лесу оружие не разбрасывать. Даже трёх лошадей пригнали, тоже нагруженных по самое не могу. А что у нас продукты лишние? Мешок с луком точно пригодится, и от сала у нас никто не отказывается. Вот почему так? Жрут все, а запасаю я один!

День двигались по маршруту Зераха, потом ушли в сторону и с остановками и наблюдениями вернулись домой. «Фея» и Арье за это время перебили в четырёх засадах одиннадцать полицаев, аккуратно расстреливая их из оружия с глушителями. Во всех четырёх случаях трупы закопали в лесу, ну и ободрали всех, как обычно. Отметили два хутора на уничтожение и ещё кое-что по мелочи. В общем, скучный и неинтересный рейд.

Нет, с моей стороны это не «понты дороже денег». Это тоже элемент необходимой для ребят учёбы. Именно такими рейдами будут заниматься большинство моих групп всё лето. Разведка и уничтожение из засад живой силы противника. Ни на что большее мои группы не рассчитаны. Всё, что я сейчас делаю, это пытаюсь убедить себя в том, что мои мальчики и девочки готовы к боям, но они не готовы, а война их ждать не будет.

Не будут ждать и вот такие полицаи из вспомогательной полиции, вольготно чувствующие себя в своих деревнях и местечках. Уже к сорок третьему году они заматереют, напьются кровушки, соберутся в карательные батальоны и примутся вырезать целые деревни в соседней Беларуси и Псковской и Новгородской областях. Всех моих курсантов ещё год готовить надо, но они не усидят год. Они и недели больше на базе не просидят. У этой войны совсем другие законы, и мои бойцы это понимают лучше меня.

«Фея» и Арье, конечно, в восторге. Одиннадцать полицаев на двоих очень неплохой результат. «Фея» ещё и свою новую винтовку обновила. От своей винтовки она в восторге и даже разговаривает с ней, но у «Феи» это обычное дело – круг её общения очень узок, максимум пять-шесть человек. Да и винтовка для снайпера – это нечто большее, чем просто оружие. Виталик сделал на СВТ новый облегчённый приклад, обшил его мягкой резиной, поставил сошки и поменял ремень. Ну и глушак персональный слепил, разумеется.

Все снайперские винтовки теперь с глушителями. Дальность, конечно, упала, но более чем на триста пятьдесят, максимум четыреста метров работать никто не предполагает, а дальше я и сам не маленький. Всю зиму девчонки тренировались с «Рысью» стрелять из оружия с глушителем. Тренировались и «Рысь», и я, и снайперы рейдовых групп, и снайперская группа Сары. Патронов извели море, но хоть с пользой.

Просто я не планирую использовать снайперов как снайперов. Никаких снайперских дуэлей и отстрела солдат противника на поле боя. Исключительно работа из засад и поддержка огнём возвращающихся с заданий диверсионных групп. Уровень подготовки моих снайперов очень низок. Спасти их может только уникальность винтовок с глушителями и маскировка, работой над чем мы всю зиму и занимались.

Винтовку, которую мне подарили на день моего рождения, делали Марк с Виталиком. Получился у них вообще шедевр. Я когда её увидел, дар речи потерял, а уж от пристрелки охренел окончательно. То есть несколько мгновений в изумлении только хлопал глазами, издавая нечленораздельные звуки. Вот только сама винтовка оказалась не СВТ?40, а АВС?36, то есть автоматическая винтовка Симонова.

Таких винтовок мы нашли на базе боепитания более двухсот штук. Причём боеприпасов к ним было очень много. Всё это хозяйство было вывезено с каких-то дивизионных складов. Просто с базы боепитания мы пока ничего не забирали, а пяток АВС Виталик прихватил ещё осенью чисто по кулацкой привычке для своих оружейных экспериментов вместе с ружейными гранатами, и, как оказалось, не зря.

Дело в том, что все деревянные детали эти умельцы поменяли, сделав приклад как у СВД, из авиационного алюминия, максимально облегчив и «вылизав» винтовку. Понятно, что магазины и патроны подбирал «Рысь», а разгрузку сшил Авиэль. Плюс Марк сделал прицел, использовав найденную у бывшего майора латвийской армии охотничью цейсовскую оптику, а вот сам глушитель сделали из двух винтовочных гранат.

Единственное, что неудобно в этом шедевре, так это расположение снайперского прицела. Так как стреляные гильзы выбрасываются из ствольной коробки АВС вверх и вперёд, оптический прицел крепится к ствольной коробке слева от оси прицеливания. Магазины на АВС тоже необычные, на пятнадцать патронов. Массивный дульный компенсатор, крепление штыка и мушку на моей винтовке убрали и вместо них поставили достаточно необычный глушитель, состоящий из двух частей. Сам глушитель несъёмный, но разборный и состоит из двух обрезанных винтовочных гранат Дьяконова, соединённых резьбой. Это просто для того, чтобы легче было менять обтюраторы глушителя в полевых условиях.

Глушак массивный, и Виталик сделал на винтовку сошки, хотя для меня тяжесть винтовки не критична. Для моего оружия Виталик сделал глушитель с предварительным отводом пороховых газов из ствола, он просто сложнее в производстве, тогда как у всех остальных простейшие «глушаки» с двумя резиновыми мембранами и металлическими обтюраторами для их укрепления.

Делать что-то более сложное в массовом исполнении не с нашими возможностями, но за лето материалы для производства глушителей по округе боевые группы соберут. Хотя самих корпусов для глушителей у нас очень много. Запасливая была банда. Помимо обычного стрелкового оружия, на складах покойного майора хранилось приличное количество гранатомётов Дьяконова, польских противотанковых ружей и даже шомпольных винтовочных гранат Первой мировой войны. Хотя с польскими ружьями странно – они считались у поляков чуть ли не секретным оружием, но спросить уже не у кого. Мы вырезали всех членов банды вместе с семьями, а найденные в домах документы подобных деталей не проясняют.

Оптика на моей винтовке тоже стоит нестандартная – мощный, цейсовский, охотничий прицел, так что приноравливался я к своему персональному оружию достаточно долго. Сразу стало понятно, что Виталик тоже приложил к этому произведению руки, но сам бы он так изящно сделать не смог – всё-таки Марк ювелир в пятом поколении.

Тандем Виталик, «Восьмой», Авиэль, Марк вообще работает на таком уровне, что я не всегда поспеваю за новинками и, соответственно, запросами этой четвёрки. Впрочем, запросы пока как-то умудрялся обеспечивать «Погранец» со своей группой, таская всё, до чего дотягиваются его загребущие руки, да и наша мартовская вылазка в местный «Дом Быта» здорово выручает мастеров до сих пор.

Ну а про новых людей я уже говорил. На нашу группу эти уникальные умельцы сделали по три комплекта документов, используя образцы, которые мы забираем у всех убитых нами немецких вояк, а Виталик с Верой разбирают их по родам войск. Соответственно, Авиэль сшил нам три комплекта формы, замотав нашу группу примерками до белого каления.

Дома было интересней. Дома была группа Давида и очень мрачный «Серж». Зато Давид светился как медный пятак. Прослушав доклад Давида, помрачнел и я. Сам Давид, похоже, не понимает, что сделал. Отправил его составлять полное донесение, а сам отозвал «Сержа» в сторону и доложился:

– Такая штука. Был рядом с особняком. Всё плохо. Там сделали охраняемую зону, всё здорово заминировали, мы с «Рысью» пройти не смогли. Дорога полностью перекрыта, а там была очень большая деревня, дорога вела к ней и дальше на лесные хутора. Если они всё взяли под контроль, подойти к особняку будет сложно. Пока не вылезет листва, там делать нечего, да и вообще там делать нечего. Такой наглости, как в прошлый год, немцы больше не допустят. Загонят и прибьют сразу. По всем просёлочным дорогам лазают мотоциклисты с колясками. В основном парами, реже по трое, совсем редко по одному. Наш район с той стороны накрыт плотной сетью моторизированных патрулей. Что у тебя? – доложился я просто по привычке. Общая картина округи складывается вот из таких рапортов и персональных наблюдений.

– Всё то же самое, «Командир». Только Давид две пары мотоциклистов убил. Второй раз, нарушив мой прямой приказ, после чего я взял командование на себя и привёл группу домой. Давид вообще не слушается приказов. Инструктаж слушает, башкой кивает и делает всё по-своему. Гадёныш. А бойцы его группы только ухмыляются. Как сговорились, удоды дебильные. – «Серж» обречённо замолк, а потом продолжил: – С мотоциклистами та же ерунда. Ездят как у себя дома и всё время без прикрытия. И вот что заметил. Бессистемно. И по времени, и по составу патрулей. Как будто провоцируют кого-то. – Только теперь мой напарник понял, как он накосорезил при планировании операции в «Дом Быта». Неуправляемость Давида оттуда – «Серж» перестал быть для него авторитетом.

– В каком месте он убил мотоциклистов? На какой стороне озера? – Это меня волновало больше всего.

– На той. Почти сразу, через трое суток после выхода и в один и тот же день. – Дело было очень хреновое. Мы это оба понимали, а Давид, похоже, нет. Нам сегодня ночью «Погранца» забирать, а Давид там немцев убил. Я ни на минуту не сомневался, что на той стороне озера под каждым кустом засада, и сделать было уже ничего нельзя. Поздно. Оставалось только молиться.

Группу Давида арестовали, обезоружили, забрав даже личное и наградное оружие, и посадили под арест в одной из новых землянок. Для Давида и бойцов его группы это было шоком.

Встречать «Погранца» я пошёл сам, с собой взял только «Сержа», Арье и «Гнома». Большая группа стопудово не прошла бы, а так тихой сапой мы просочились к точке встречи. Почему тихой сапой? Потому что только в кустах вдоль дороги было расположено четыре секрета, а сколько засад у самих хуторов, я даже предсказывать не берусь. Сами же хозяева на охране собственных хуторов и сидят, со всеми своими родственниками и соседями. До встречи с «Погранцом» оставалось четыре часа, и я решил вернуться к одной из засад на дороге. До неё было метров восемьсот. Обойти засаду было можно, но пришлось бы вести группу «Погранца» по кустам, что само по себе не есть хорошо при движении большой группы по лесу.

Саму засаду я обнаружил на слух и, оставив своих спутников на точке встречи, пошёл один, хотя «Серж» и порывался со мной. Мне он не был нужен. В доме, в городе, на асфальте, брусчатке и прочих твёрдых и привычных для него местах он двигается почти бесшумно и, соответственно, работает без нареканий, а вот двигаться по ночному лесу и без звука снимать часовых его никто не учил. Редкие занятия с «Рысью» и «Погранцом» не в счёт.

В засаде сидели три человека. Это я тоже определил на слух. Просто потому, что они сидели сейчас прямо передо мной. В смысле курили прямо передо мной. Двое. Третий спал и периодически тихонько всхрапывал во сне. Курят какую-то немецкую хрень, но однозначно не самосад. Чего-чего, а самосад я теперь на нюх как собака различаю. Виталик из него такую убойную кайенскую смесь приготовил, что мне служебных собак поисковых групп по-человечески жалко. Это звездец какой-то, а не кайенская смесь. Чего он туда намешал, одному Виталику известно. Будь у меня такой порошок прошлой осенью. … А! О чем сейчас говорить?

Полицейский засадный полк прямо передо мной, но зарезать я их пока не могу. Нашумлю. Между нами несколько сухих веток, и я пока не понимаю откуда. По ходу кто-то грамотный их ставил. Надо обползать. На это «обползать» я потратил больше сорока минут и вляпался в свежее гуано. Причём прямо у дороги. Значит, точно их грамотный инструктор в засаду ставил. Вот только эти деревенские покойники все его усилия свели на нет. Мало того что курят, за что им отдельное спасибо, так ещё и нагадили прямо рядом с засадой, что для меня некурящего как красная тряпка для быка.

К самой засаде я подобрался сбоку и со стороны спящего полицая. Подполз метра на два и приготовил ножи. Это только в теории нельзя убить спящего человека без звука. Если бить ножом в горло или в голову, можно. Что я и продемонстрировал. Ножи я себе для такой работы тоже отдельно сделал из немецких штыков.

Сработал всех троих быстро. Прикрываясь фигурой практически невидимого мне сидящего ко мне спиной полицая, тихонько встал на ноги сразу у засады. Между нами был только спящий и воняющий чесноком третий, видимо, старший засады. Разгибая ноги и выпрямляя спину, тихонечко цокнул языком и тут же ударил левой рукой дальнему, сидевшему лицом ко мне упырю в глазницу и правой ближнему в висок. Почти одновременно.

Первый нож вошёл без сопротивления и, пробив мозг, остановился у затылочной кости. Второй, проломив височную кость, до противоположной стороны черепа не дошёл. Специально так штыки обрезал. До миллиметра вымерял. Ножи оставил в трупах, после чего выплюнул третий нож, что держал зубами поперёк, и всем своим весом воткнул спящему в шею сбоку, перебив шейные позвонки. На звук.

Короткий обыск принёс две «трёхлинейки», ППШ с двумя запасными дисками, «Наган», четыре РГД и две «лимонки». Любят полицаи советские гранаты. Документы, нашу стеклянную флягу с самогоном и кобуру с большим незнакомым мне пистолетом, лежащим почему-то в вещевом мешке вместе с салом, хлебом, варёной картошкой и луком. Пистолет на ощупь похож на наш «ТТ», но явно не он. Видимо, польский VIS. 35, они немного похожи. Никому из моих архаровцев он пока не попадался, а мне вот уже в третий раз.

Всё это я быстренько ощупал, обнюхал и перетащил на обочину дороги, чтобы потом прихватить с собой. Трупы неудачливых полицаев оставил на месте. Всё равно мы засветились. Пусть сами хоронят. Заодно и заминировал их фугасом собственного приготовления. После того как сработает почти полтора килограмма тротила, хоронить, в общем-то, будет нечего, а все следы взрывом уничтожит. Вот и пусть егеря голову поломают, кто их помощничков обидел. Выводить группу «Погранца» я собирался совсем в другом месте, а засаду вырезал исключительно как отвлечение внимания егерей от маршрута движения группы.

«Погранец» нарвался за сутки перед возвращением. Правда, хитрый «Погранец» немцев обманул. Направление движения обозначил, а сам ушёл в другую сторону, но один человек у него погиб, и пришлось его оставить, а двое были ранены, и среди них Эстер, тяжело, в живот автоматной пулей. Как они умудрились донести Эстер живой до берега? На базу мы привезли девушку уже в очень плохом состоянии. Правда, перед выходом я отдал «Погранцу» один шприц-тюбик промедола. Как под руку кто-то толкнул, перед тем как группа «Погранца» садилась в лодки. Виталик мне рассказал, что когда меня ранили, «Погранец» видел, как он мне делал укол. Так что у «Погранца» тоже есть к нам вопросы, но пока он молчит.

Разбора полётов я не устраивал. Мне всё было ясно, поэтому, коротко переговорив с Виталиком и «Сержем», я стал готовить отряд к выходу. В результате всех этих разведок стало понятно, что на самом хуторе нам больше не жить. Появление мотоциклистов не случайно. Район накрыт плотной сетью моторизированных патрулей, и появление немецких поисковиков непосредственно на хуторе лишь вопрос времени.

Видимо, всё же количество уничтоженных нами за зиму местных полицаев превысило некоторые пределы, и информация дошла до командования этого района. К тому же на той стороне озера «Старшина» и «Погранец» со снайперами работали активнее и раскидали по местным лесам и перелескам более ста пятидесяти местных и пришлых полицаев. По зиме их прикопать было невозможно, и по весне эти «подснежники» вылезли во всей своей неприглядной красе. Ну а сложить один плюс один несложно.

Уходим отсюда мы на всей технике. Забираем и «ведро», которое, чтобы завести, механики таскали на верёвке больше получаса, и оба «Блица», и полуторку, и броневик, и мотоцикл. Двое суток перед этим мы всей командой разбирали хутор. Разбирали полностью, загружая в грузовики излишки продуктов и снаряжения, хотя большая часть, конечно же, не вошла. Это то, что мы оставляли в качестве летних запасов рейдовых групп, а теперь приходится увозить и убирать, так как без нас сюда могут наведаться немцы или местные полицаи. Надо, чтобы они увидели полнейшее запустение.

Давид с группой так и просидел всё это время под арестом. Его группу мы с «Сержем» порознь допросили, после чего оставили с ним под домашним арестом, сняв охрану, но запретив шариться по лагерю. Впрочем, они и сами не рвутся с кем-то общаться, нарвавшись на презрительное молчание всего отряда. Как и ко всем остальным девочкам, к Эстер у всех отношение трепетное до обожания. В подготовке к выходу группа Давида будет участвовать только на последнем этапе, а пока пусть поварятся в собственном соку, может, и поймут, что они натворили.

Эстер выжила, но ранение в живот для девочки – это трагедия и, почти наверняка, приговор её ребёнку. Только за это я удавил бы Давида собственными руками. Группу «Погранца» надо кем-то усиливать, хотя я пока не понимаю кем. В таком составе он эффективно работать не сможет, да и настроение у него такое, что мы с «Сержем» всерьёз опасаемся, что он пристрелит Давида к чертям собачьим, поэтому мы держим их порознь и постоянно контролируем. «Погранец» безвылазно сидит у Эстер на новой базе, а Давида мы оставили на старой, где он со своей группой и всеми остальными разбирает хутор.

За это время вернулась группа Зераха и тоже включилась в работу. Отстрелялся Зерах очень результативно, грамотно разведал выделенный ему район и почти сразу понял, что мотоциклисты катаются не просто так. Правда, место, откуда они выезжают, ни я, ни Зерах, ни «Погранец» найти так и не смогли.

Хутор мы развалили, обнаружив все тайники и замаскировав наспех построенные глубоко в лесу дополнительные землянки-склады. Перекинули на ту сторону озера стройматериалы, доски, брёвна и прочую различную мелочовку, сделав несколько больших плотов и разобрав их уже на той стороне озера. Сапёры сняли все мины и переставили их на новые места, закрыв базу со стороны леса наглухо. Заодно разобрали завалы на дороге.

На дороге к хутору сразу после выезда мы поставим два фугаса, но это только для того, чтобы в случае появления полицаев на базе услышали взрывы и успели затихариться. Хотя база с хутора и не видна, подобная предосторожность лишней не будет. Позднее, уже когда мы начнём запланированные действия, «Восьмой» с Виталиком хаотично заминируют и нашу просёлочную дорогу. Просто до кучи, одновременно с работой всех остальных групп. Может, нарвутся на мины наши любимые соседи или надоевшие всем мотоциклисты. Через три дня невзорвавшиеся сюрпризы «Восьмой» снимет – ещё неизвестно, как будут возвращаться мои группы.

Теперь подойти к летней базе возможно только по воде, что достаточно непросто сделать, так как «Старшина» наметил и оборудовал три водные точки для фишек. Как только вылезет водная растительность и появятся камыши, Виталик установит плоты и будет выставлять на них наблюдателей.

На базе, кроме Виталика, «Дочки» и «Восьмого», остались только раненые, врачи, мастера и Илана, напарница Эстер. Отправлять её с другой группой я посчитал нецелесообразным. Пусть лучше в дозорных посидит и за Эстер поухаживает, а навоеваться ещё успеет. Ещё одна проблема, которая выскочила неожиданно, но вполне предсказуемо, была в «Дочке». Это я к тому, что «Дочка» стала набирать вес, и летом или в начале осени мы ожидаем прибавление в их семействе. Пока не сильно заметно, но как только я об этом узнал, сразу начал об этом думать. Придётся немного подкорректировать свои летние планы.

После выхода с места основного базирования мы заехали на вторую базу за боеприпасами и группой «Стрижа». Отбыли там сутки, поставили полтора десятка мин на второстепенных дорогах, ведущих к разведанным «Рысью» хуторам, и следующей ночью выдвинулись на законсервированную базу недалеко от Краславы.

Загрузились очень сильно. На броневик посадили десант, в связной бронеавтомобиль и грузовики нагрузили мины и боеприпасы так, что техника еле ползла. Забрали всех лошадей – группу Давида отправлю в рейд по своему направлению на них.

Странно, но оба перехода прошли спокойно. Привыкли все, что если движение на технике, то это немцы, а самих немцев по маршруту движения не было, недаром я разведку с кровопусканием посылал. В первую очередь здесь меня интересовали не местные полицаи, а именно немцы. Их наличие в районе, передвижение по дорогам и, если они есть, их состав. У меня по этому направлению работали «Рысь», Зерах и я сам. Давида как раз я отправлял на самые отмороженные хутора, на той стороне озера их много. Два он даже успел выбить, и уже под руководством «Сержа» они перебили с десяток человек по моему заданию, на хуторах на нашей стороне.




Глава 4


12 мая 1941 года

То, что я задумал, в моём стиле. Стиль называется «беспардонная наглость». В этом времени этот стиль пока никто не использует. Завтра мы на одном из «Блицев» уходим в Краславу, высаживаемся и ночью идём в город. Затем «Батя» с группой поддержки на грузовике возвращается обратно. Через сутки все остальные группы прикрывают наш выход, а потом веером расходятся по разным направлениям, уничтожая всё на своём пути и прикрывая наш уход на Себеж и дальше к блиндажу. Я решил вывезти все ценности из подвала, подорвать всё, до чего дотянусь, перебить максимальное количество немцев, а заодно отправить все группы в свободный поиск.

Прошёл почти год с тех пор, как мы сидели на этой поляне. Отряд вырос, выучился, но повод для общего собрания нерадостный. Техника стоит на поляне, на фишке мои грузчики, остальные все здесь.

– Повод для общего сбора не слишком приятный. В результате действий одного из командиров групп отряда погиб наш боец и двое были ранены. – Я помолчал. Молчали и все остальные.

– Кроме этого, Давид, ты нарушил мой прямой приказ не трогать немцев и связь. За невыполнение приказов командования на фронте расстреливают, но мы не на фронте. Расстреливать своих бойцов я права не имею, но наказать тебя и твою группу накажу. Задание тебе как в штрафном батальоне. Есть такие подразделения на фронте. Выжить там – это постараться надо.

Ты и твоя группа идёте в дальний рейд. Направление – Дрисса, Освея, дальше по обстоятельствам. Минируешь дорогу на Дриссу, уходишь в сторону Освеи, затем маршрут можешь менять по своему усмотрению, но ни в коем случае не ходи в сторону Себежа. Там будет работать моя группа, и окажемся мы там значительно раньше тебя, соответственно, немцы будут там стоять на ушах. Поэтому разрешаю делать всё, что тебе взбредёт в голову. Можешь использовать закладку с оружием и боеприпасами, которую оставляли осенью. Отдадим тебе всех лошадей, нагрузим продуктами, боеприпасами и минами. Это твой штрафбат, Давид.

Завтра у нас крупная операция. Ты мало того, что засветил нашу базу и выбил у меня троих бойцов, так мне теперь слаженные боевые группы надо дробить. Оружие с глушителями получишь только на своих бойцов без запаса. Листовки можешь писать от своего имени, упоминание отряда «Второго» обязательно. Возвращение на твоё усмотрение, но только через эту базу. Возвращаться на наши базы напрямую я тебе запрещаю.

Твоя группа до зимы работает самостоятельно. В случае каких-то экстренных обстоятельств можешь прислать гонца, но только из тех бойцов, которые сейчас находятся здесь. Любой другой человек будет нами уничтожен. Не засвети эту базу. Эта база – твой запасной аэродром и неприкосновенный запас. Раз ты не умеешь и, главное, не хочешь выполнять мои приказы, попробуй выжить сам и сохранить своих бойцов, а я из-за твоей тупости и бездумной ненависти больше не хочу терять людей, в которых вложено столько труда.

Свой отряд увеличивай по своему усмотрению, но имей в виду, что упыри очень хорошо умеют использовать провокаторов и предателей. Провокаторов, предателей, полицаев, всевозможных осведомителей при выявлении и по возможности вешать. Если нет такой возможности, и другие способы хороши.

Давид! В Беларуси работает очень много карательных отрядов из Латвии и Литвы. Зверствуют они на пределе человеческого восприятия. Об этих тварях собирать максимальную информацию, вплоть до мест проживания их родственников. Не оставлять в живых никого. Не сможешь уничтожить сам, разведай, пришли весточку, мы придём всем отрядом и обязательно поможем, а затем наведаемся к ним домой. – Я знал, что делал. Для кого угодно это задание штрафбат, но для Давида это бесценный дар. Он сейчас пойдёт мстить, причём пойдёт в свой район, где он прожил всю свою жизнь, а я развязал ему руки.

Может быть, это неправильно, но у меня не было другого выхода. Усмирять Давида и его группу бессмысленно, убирать из отряда необходимо, а расстрелять – это морально убить всех, кто находится в отряде. Пускай лбами с упырями потолкается, может, и поумнеет, если выживет.

С Давидом уходило девять человек. Вся его группа. Я не дал Давиду никого из нового пополнения, но это было сделано специально. Практически все люди из нового пополнения люди немолодые или средних лет, и все они прошли только тщательное, но ускоренное обучение подрывному делу, а у Давида собрались люди молодые, Давид самый «старый», и его группа физически лучше подготовлена. В группе Давида главное скорость передвижения, и физически хуже развитые подрывники будут его тормозить.

Давид, понимая, насколько накосорезил, на лошадях пойдёт к реке Западная Двина, а потом, колотя в барабан и отвлекая на себя внимание, направится в сторону Дриссы и далее в места своей развлекаловки. Лошади у Давида ненадолго. Дойдёт до места основного базирования, и ему всё равно придётся от них избавляться. Места там лесные, а дороги наверняка оседлали местные полицаи, так что там так, как в нашем районе, по дорогам не поелозишь.

– Моя группа идёт в Краславу. У нас своё задание в самом городе, а затем в районе Себежа и дальше до Псковской области. Мы идём на сутки раньше. Эти сутки вы сидите здесь и готовитесь к рейдам. Общая задача отряда такова.

Группа «Стрижа». Дальний рейд по намеченному маршруту. «Стриж»! Никаких громких диверсий, листовок и шума. Сначала тихое проникновение в намеченный квадрат, выполнение твоего задания, разведка, а уже потом, не раньше чем через неделю, шумная диверсия с листовками и прочей засветкой. Возвращение на базу только после выполнения основного задания. Лишнего не рискуй, мне нужна информация, которую ты мне принесёшь. Если всё грамотно разведаешь, будешь постоянно работать в том районе.

«Стриж» и бойцы его группы молчали. Всё это уже с десяток раз с ними обговорено. Группа «Стрижа» переправится на ту сторону реки Западная Двина, захватит машину, ночью проедет максимально далеко от места захвата и пойдёт в рейд в район Каунаса и дальше по той стороне. У него второе по сложности задание.

– Объясняю для всех, почему нужно сделать именно так. До этого времени громко будут работать другие группы, они отвлекут внимание, соберут в своих районах упырей, а потом тихо начнут уходить, и в это время выступишь ты, «Стриж».

Мне нужно, чтобы немцы дёргались и не смогли собрать в одном месте большие силы для уничтожения двигающихся по своим маршрутам групп. Таких действий никто не ждёт, и просчитать направление движения групп невозможно.

«Стрижу» необходимо дойти почти до пригородов Каунаса. Для него это ещё и разведка окрестностей. «Стриж» там служил почти год, места ему знакомые, заодно присмотрит место под перевалочную базу, где-нибудь недалеко от железной дороги в сторону Даугавпилса. У него есть ещё пара конфиденциальных заданий, о которых знаем только мы вдвоём. У каждого командира группы есть такие задания, даже у Давида, но об этом говорить пока рано. Принесут мне в клювике информацию, приведут нужных мне людей, обнюхают выделенные им районы, тогда и будем об этом говорить.

«Погранец» и Зерах в ночь нашего выхода заминируют «железку» на двух окраинах Краславы и, используя оружие с глушителями, перебьют максимальное количество упырей в деревнях около въезда в город и уничтожат въездной пост с нашей стороны. Линии связи будут обрывать все, кому они попадутся. Чем позже немцы узнают о наших художествах, тем лучше, впрочем, на эту тему я не сильно обольщался. Бесшумных взрывов не бывает, а выходить из города я буду максимально жёстко.

Обе группы ждут нас, а потом, заминировав дорогу, пойдут в сторону разведанного «Погранцом» района. Далее они разделяются и пойдут каждый своим маршрутом. Я разрешил «Погранцу» и Зераху на маршрутах не стесняться и отдал им оба грузовика. Они будут работать только по пехоте и минировать дороги.

Сапёрную подготовку за зиму получил весь отряд, и снять, и поставить простую противопехотную или противотанковую мину может каждый курсант, даже девчонки. По всем правилам работа с взрывчатыми веществами, то есть с взрывчаткой и минами, должна производиться одним человеком, но это не в нашем случае. Минирование дороги курсанты учились делать на скорость.

Установку мины на дороге выполняет группа из четверых человек. Двое копают ямку для мины, устанавливают саму мину и убирают лишний грунт в специальный мешок, ещё один вкручивает взрыватель, засыпает и маскирует заминированное место, а затем старший группы проверяет маскировку мины.

Именно поэтому машины «Погранца» и Зераха превращены в рейдовые. Они везут огромное количество мин и некоторое количество фугасов. Дело в том, что для меня главное – не взорвать полотно железной дороги и не пустить под откос поезд. Для меня главное – постоянно напоминать немцам о нашем присутствии и при этом не убивать своих людей. Мне откровенно наплевать, слетит поезд под откос или нет. Для меня главное, чтобы группа поставила фугас и при этом, при возможном взрыве, находилась максимально далеко от железнодорожной линии. Как только мы обкатаем все наши задумки, поезда будут летать под откос как пчёлки за мёдом. Это к гадалке не ходи.

Использовать бикфордов шнур, провода с электродетонаторами, подрывные машинки и прочие устаревшие приколы мы не собираемся, а радио-взрывателей у нас нет, поэтому пришлось придумывать свою конструкцию нажимного фугаса. Конечно, это не шедевр инженерной мысли, но когда я её предложил, в осадок выпали все.

Сами фугасы для подрыва поездов у нас штучный вариант. Это достаточно сложные, требующие крайне деликатной постановки конструкции. Длительные зимние размышления, споры и не слишком удачные, многократно переделываемые расчёты привели к тому, что теперь правильно установленный фугас невозможно снять.

Другое дело, что неправильно устанавливать нельзя, иначе накроется сам подрывник. Именно поэтому все, кто собирается устанавливать фугасы, проходили жесткий тренинг у «Восьмого» и «Девятого». Даже я тренировался, ибо пожить немного ещё хочется, а накрыться можно в четыре секунды, впрочем, с учётом взрывателя без замедлителя, и того меньше.

Донный взрыватель конструкции Марка в принципе похож на неизвлекаемую мину МС?3 и работает на разгрузку, просто за неимением подобных мин пришлось мудрить с запалами «лимонок».

В принципе, ничего сложного и принципиально нового мы не придумали. На запале гранаты Ф?1 меняется чека на более длинную – стандартная чека слишком короткая. Рычаг же самого запала обрезается и чуть выгибается, так как он, наоборот, слишком длинный. Затем из запала удаляется замедлитель, а сам запал устанавливается в двухсотграммовую динамитную шашку так, чтобы рычаг запала был заподлицо с шашкой. Веса двух шашек, но мы ставим шесть, чтобы разрушения были больше, достаточно для того, чтобы рычаг стоял на месте, но если фугас чуть приподнять, последует взрыв.

Дополнительно к этим шашкам мы приматываем холщовый мешок или небольшой деревянный ящик, заполненный металлическими обломками, либо обматываем сам фугас накладным зарядом с болтами и гайками. Во-первых, это отличные поражающие элементы, а во?вторых, дополнительный вес для ложного фугаса. После установки нашего сюрприза чека гранаты вынимается, и вся конструкция присыпается обратно, но так, чтобы фугас был виден. Нет, чисто теоретически можно взять металлическую пластину или широкий нож вроде мачете и, подсунув его под фугас, прижать рычаг гранаты, но об этом надо знать, а рассказывать о своих приколах мы никому не собираемся.

Мы долго думали, как сделать нажимной фугас, который взрывался бы при прохождении поезда, но решили и эту проблему. Главное было знать дорожный просвет колёсной пары и ширину паровозного колеса.

От установленного в грунт фугаса перпендикулярно рельса идёт недлинный штырь, чуть выступающий над рельсом. Как только паровоз колесом сбивает этот штырь, следует взрыв. Простенько и надёжно, главное, никто такой подлянки не ожидает. Конструкцию этого фугаса я содрал с немецкой противоднищевой штыревой мины. Кстати, достаточно эффективно используемой в своё время против наших танков. Вот только придумают её немцы в конце сорок третьего года. Если мне память не изменяет.

Сам механизм взрывателя опробовали десятки раз, и он работает как часы, а ширину колеса паровоза вымерял «Погранец», когда ходил на вылазки за необходимыми нам в работе железками. Я же говорил, что раненому делать нечего, вот и мудрил мозгами, а Марк делал макеты, потом подключили Виталика и наших сапёров. Последние двое впали в ступор, а потом сказали, что это работать не будет. Жаль, что я тогда с ними не поспорил. Работать, конечно, не будет, но работает. Но это первый вариант непосредственно фугаса, от которого мы в конечном итоге отказались, заменив его на более простой.

Нижняя часть у него такая же, как и на ложном фугасе, а вверху стоит обычный нажимной запал от противотанковой мины, ну или противопехотной, разницы нет. Для инициации взрывчатки хватает и запала ручной гранаты, и ещё добавляется пара-тройка динамитных шашек. Как только фугас установили, на взрыватель сверху ставятся две скобы, охватывающие рельс с двух сторон и выступающие над рельсом сантиметров на пять-семь. Благо, кузнецы у нас свои, и сделать надёжные скобы любой длины для них не проблема. После чего они прихватываются болтом с гайкой, чтобы не развалились, и всё.

Колесо паровоза наехало на скобу – взрыв. Нашли фугас, надо либо доставать, либо подрывать на месте. Будут доставать, подорвётся любой сапёр – чеку обратно вставить невозможно. Дырка от чеки уже затёрта грунтом, а рычаг запала при вытаскивании фугаса наружу становится враспор, и фугас приподнимается.

Никто же не ожидает таких сложностей, а потом рассказать об этом приколе будет уже некому. Можно было бы просто положить гранату на разгрузку, но гранату проще снять. Гранату дольше ставить, и у неё слишком длинный рычаг. Так что проще собрать весь фугас на базе, чем ковыряться с ним на «железке» в темноте и спешке.

Главное – вымерять расстояние от грунта до нижней части рельса и высоту самого рельса, чтобы сделать стандартные скобы. Всё остальное подогнали простыми расчётами. Перекос же самих скоб при механическом воздействии на них колесом паровоза будет незначительным, и его можно не учитывать.

Разумеется, группы будут и просто подрывать железнодорожные рельсы обыкновенными динамитными шашками, и будут делать это в массовом, так сказать, порядке. Но это будет несколько позже. Для этого этапа железнодорожной войны нам необходимо добраться до склада боепитания. На этой базе у нас не так много взрывчатки.

В самые первые рейды я вообще не планировал диверсии на дороге и собирался заниматься этим через год, когда подготовлю специальные группы для всей этой развлекаловки. Но так как мы все идём на технике и, самое главное, успели подготовить необходимое количество подрывников из нового пополнения, а у «Погранца» специально дополнительно учили курсанта, то почему бы и нет.

Конечно, надо всё проверять на практике, но для этого необходимо добраться до железной дороги. Даже если фугас не взорвётся под поездом и будет обнаружен, снять его невозможно, а значит, у немцев уйдут в минус рельсы и сапёры и сутки на восстановление путей. В моей группе как раз больше всего таких фугасов и фугасов-ловушек. Я прикинул, что когда немцы поймут, что наши фугасы снять нельзя, то им всё равно придётся их взрывать, а значит, сразу восстанавливать железнодорожное полотно и терять время. Поймут они это только тогда, когда у них закончатся сапёры, которых однозначно разнесёт на куски.

Зерах с «Девятым» как раз этим и будут заниматься. Только для этих операций «Девятый» прикомандирован к группе Зераха. В той же группе ещё двое курсантов отдельно обучались минированию. Дело в том, что группа Зераха уходит практически на всё лето и будет работать в районе, где много железнодорожных путей. Дополнительное задание Зераха в этом и заключается. Большую часть небольших фугасов он маскировать не будет.

Что сделают немцы, обнаружив фугас? Остановят движение поездов и попробуют его снять, и потеряют сапёров и время. Они же никогда не узнают, что именно на это я и рассчитываю. Эти фугасы надо ставить в таких местах, где их должны сразу обнаружить, то есть на переездах, полустанках, станциях и у стрелок. И необходимо укладывать рядом с ними трупешники упырей с листовками. Этот приём надо обкатать, этим и займёмся мы с Зерахом. Просто установка подобных ловушек должна производиться опытными руками.

Самих фугасов для подрыва поездов у нас немного, ставить их надо крайне аккуратно, без спешки и с тем же запалом-ловушкой, поэтому их только по паре у «Стрижа» и у меня, и один у «Погранца» и одна ловушка у него же. Но это чисто для того, чтобы при подбивке донесений по нашим художествам немцы не догадались, что мы сидим у этого шоссе, а то получится, что диверсии произошли везде, кроме железнодорожной ветки Резекне – Даугавпилс, что будет выглядеть крайне подозрительно.

Именно поэтому «Погранец» сначала установит фугас на лесном участке дороги, где поезд разгоняется максимально быстро, а затем ловушку на полустанке, положив около неё трупешник полицая, чтобы обнаружили фугас. А то вдруг сразу не заметят? Ну и заодно полустанок разнесёт и перебьёт полицаев в посёлке, тем более что он давно знает, где они живут. Это тоже для того, чтобы на наш район не обратили особого внимания.

– «Погранец» и Зерах! После того как мы выйдем из города, вы идёте вместе до развилки. Далее Зерах идёт по своему маршруту, а «Погранец» остаётся в районе, который разведывал до этого. – Этих двоих можно отправлять одних куда угодно и с каким угодно заданием – выполнят всё до последней буквы приказа.

– «Погранец»! Сидишь тихо весь день. Вечером начинаешь ставить мины по разведанным объектам, перекрёсткам дорог, хуторам упырей и к концу ночи доходишь до шоссе Даугавпилс – Резекне, где минируешь само шоссе. После этого пешком дойдёшь до железной дороги, заминируешь её в двух местах, расстояние между фугасами не меньше пяти километров. И дальше идёшь в рейд по своему маршруту.

С тобой в рейд пойдут Сара и Роза. С девчонок не должен упасть ни один волос. Не дай бог поцарапают мою Сару, я тебя лично кастрирую, никому не доверю. – Сару я отправлял с «Погранцом» специально. Она не даст «Погранцу» потерять голову, засидеться больше положенного на одном месте и нарваться на ответку. К тому же Сара и Роза физически наиболее сильные девчонки, и они уже работали с «Погранцом». Я надеюсь, что они выдержат длительные пешие переходы. К тому же у «Погранца» в рейде персональное задание, и пара подготовленных снайперов ему необходима как воздух.

– Зерах! По темноте и на рассвете тебе надо пройти максимально далеко. Потом ты становишься на днёвку и ждёшь ночи. Никакой войны. Немцы должны стянуть к Краславе и Себежу, где буду работать я, максимальные силы. Следующей ночью ты доходишь до шоссе Даугавпилс – Екабпилс и минируешь его по той схеме, по которой мы работали осенью, потом опять уходишь в лес и опять весь день сидишь тихо.

Твой день следующий. Ночью доезжаешь до шоссе Екабпилс – Резекне и делаешь всё то же самое. Максимальное минирование, уход на машине насколько возможно далеко на ту сторону шоссе, минирование по пути железнодорожных веток и дорог, и далее война по полной программе, но не более суток. Стреляешь, взрываешь, вешаешь полицаев, захватываешь, если понадобится, машину, делаешь короткий рывок и пропадаешь. Дальше идёшь по своему маршруту максимально тихо, отстреливая полицаев и ставя фугасы-ловушки, постоянно меняя направление движения и отлёживаясь при необходимости.

У Зераха самое сложное и долгое задание. Он уходит под Ригу и будет куролесить там.

– Ну а мы как получится. У меня самая маленькая группа, больше всего техники, но у меня самый длинный маршрут и по пути больше всего железнодорожных путей и переездов, которые я буду обижать со всей своей пролетарской сознательностью. После выхода из Краславы моя группа идёт в район Себежа и слегонца шумит.

Наш день первый. Там есть перевалочный концлагерь, где сидели инструктора. У них накопились вопросы к охранникам лагеря. Я надеюсь, что упыри оттянутся на меня, мы их встретим, обидим и уйдём. Основная цель нашего рейда – доставка груза из Краславы в Псков. Именно для этого мы задумали такую масштабную операцию. Через пять, шесть дней мы очень громко вылезем опять, теперь уже в районе города Опочка.

Надо, чтобы остальные группы в это время затихарились и начали отрыв от возможного преследования. В это же время в своём районе выступит «Стриж». Расстояние между нами будет большое, так что пересечений поисковых групп упырей можно не опасаться и, соответственно, маршруты движения можно выбирать по своему усмотрению.

Главное, при возвращении на нашу базу не трогать упырей у самой базы. Если у немцев в штабе будет сидеть грамотный аналитик, нашу базу найдут по донесениям о наших художествах. Поэтому полоса перед базой должна составлять двадцать пять, тридцать километров минимум.

По возможности, если попадутся в рейдах, набирайте новых людей, но только евреев. Возвращение с посторонними только через базу на полуострове. – Глядя на эти молодые безусые лица, я вдруг выпал из реальности.

Я остро, до глубины души понял своего командира. Как он, отправляя нас на задания, не сошёл с ума? Мы ведь были ему ближе и роднее, чем мне вот эти мальчики и девочки. Жили в одном гарнизоне и времени, тренировались и ходили друг к другу в гости. И не пару месяцев, а достаточно длительное время. Как у нашего командира хватило рассудка при виде растерзанной группы моего друга? И хватит ли у меня? Я только сейчас понял, что всё, что я делаю, может привести их к смерти, и дай бог, если только к смерти.

– Обращаюсь ко всем. Лишнего не рискуйте. Это только первый рейд, а не окончание войны. Впереди полгода активных боевых действий. У нас подготовлены ещё рейды и обязательное уничтожение полицаев по прошлогодним допросам. Там столько упырей надо повесить и перестрелять, что я один не справлюсь. Ну и разведка. Собирать любую информацию. Не забывайте листовки, закончатся, набирайте бумаги и пишите новые, по возможности, прихватывайте бумагу, на базе уже не осталось. – Сколько раз за полгода я говорил эти слова? А сколько Виталик с инструкторами? Десятки. А всё равно мне кажется, что мало и я что-то упустил.

– На сегодня всё. Всем вам удачи. Возвращайтесь живыми. Старшие групп со мной на персональный инструктаж. – Отведя Давида, «Стрижа», Зераха и «Погранца» в сторону, я предложил им присесть. – Что я вам хотел сказать лично, берегите людей. Тебя, Давид, это касается в первую очередь. До начала августа в нашу сторону даже не смотри. Все время у меня расписано по дням. Постарайся с начала июля не появляться и тем более не щипать упырей на линии Краслава – Себеж. У нас планируется крупная операция, и тебе может прилететь ответка за нас. Может быть, обойдётся, и мы всё проведём тихо, но лучше не рисковать.

«Погранец» и «Стриж»! За две, а лучше за три ночи перед возвращением прекращаете боевые действия и идёте к месту базирования по-тихому. Постарайтесь избавиться от мин и фугасов в самом начале – вашим бойцам и так будет тяжело, не нагружайте на них лишнего. В случае возвращения с любым количеством посторонних людей идёте через новую землянку на запасной базе. Возвращение от десяти до двадцати дней. Через десять дней на базе на полуострове будет выставляться фишка для встречи возвращающихся групп. Находиться она будет у танка, но ставиться она будет только в том случае, если вернётся наша группа, иначе просто некому.

Если придёте с посторонними людьми, оставляете их в землянке, а сами уходите к танку. В крайнем случае, уйдёте оттуда на лодках или пришлёте на лодке гонца. Место, где спрятаны лодки, проясните у «Старшины». К телефонам приходите только одни, то есть бойцы группы. Возвращение с чужими людьми только через базу на полуострове. Не забудьте про фугасы на дороге. С нашей стороны возвращение только через контрольные точки.

Ну, вроде всё обговорили. Удачи всем нам. «Серж»! «Погранец»! Зовите свои группы на дополнительный инструктаж. – Уф, что-то я уже уговорился, но это плоды долговременного сидения над картами и схемами, и это ещё далеко не всё, что я задумал. Видимо, пойдём мы всё же завтра вечером, надо кое-что ещё здесь сделать. Группы собрались через десять минут.

– Значит, так, ребята. Для чего я вас всех собрал. «Погранец»! После установки фугасов ты на своих машинах едешь к посёлку, который мы навестили в марте. Полностью разведываешь его, выбиваешь там полицаев, сколько попадутся, только без дурных атак, грабишь «Дом Быта» по полной программе и уходишь в район склада боепитания.

Далее работаешь от него по хуторам, которые разведал «Рысь», заодно проводишь дополнительную разведку. Карту своих разведок он тебе передаст, заодно и объяснит все, что надо там сделать дополнительно. Занимаешься только этим. Через десять, максимум двенадцать дней ты должен быть на базе. Машины замаскируешь недалеко от базы боепитания. «Рысь» там шикарную поляну обнаружил. Обратно вернёшься пешком.

Базу боепитания не засветите. Очень скоро, приблизительно первого июля, мы переведём туда раненых, врачей и мастеров. Главное по тому району. На карте обозначена запретная зона. Ты там прошлой осенью в разведке сидел. Ни в коем случае туда не просто не ходишь, я запрещаю тебе даже дышать в ту сторону. Опять не трогаешь немцев, они там не катаются, но всё равно немцев не трогай, даже если случайно промелькнут.

Сара, Роза! Девочки, к вам персональная просьба. Смотрите за своим командиром как за маленьким ребёнком, а то он опять с голой задницей и шашкой на танки попрётся.

«Погранец»! В этом рейде Сара твой заместитель. Если что, спрошу с обоих. Как «Фея» за меня с Арье и «Гнома» в марте. – Заулыбались все. Глумиться надо мной теперь будут долго. Я, конечно, отличился. Распланировал операцию, скрыл всё от девчонок, сделал вид, что побежал на тренировку. Я же не знал, что они за зиму так отряд построили, что стоило мне заикнуться об операции «Сержу» и «Погранцу», девчонки тут же организовали свою операцию по моей охране. Научил на свою голову обормоток.

– Немцев не трогаешь. Нам здесь ещё жить и работать, пока мы отсюда наших мирных жителей не уберём, пусть эти покатушечники живут. Потом разведаем, возьмём «языка», допросим и разом прихлопнем, тем более что нам мотоциклы будут нужны. Понятно, что они обязательно залезут на твои мины, но это и хорошо, значит, немцы туда стянутся и будут думать, что мы там второй раз делали. Ну и пусть голову ломают, нам проще. Хорошо, если они подумают почти правильно: что ты разведывал район для постановки мин.

До того, что мы там задумали, они всё равно не додумаются, а нам там по-любому всё надо доразведывать. Будет это значительно позже, так что пусть посидят там. Перед передислокацией устроим ещё одну отвлекающую операцию, а саму операцию будем проводить в конце лета, когда упыри умотаются голову ломать, почему у нас интерес именно к этому району. Главное, не маячить там несколько дней, чтобы они не подтянулись и не выписали нам ответку. – «Погранец» грустно усмехнулся.

Если бы не идиотское выступление Давида, мы бы так немцев пощекотали, что в Берлине услышали бы, а теперь приходится откладывать так хорошо продуманную операцию на неопределённый срок.

– «Рысь»! Сегодня вечером надо будет скататься на дорогу. Недалеко от шоссе надо будет найти место и прикопать «ведро» и мотоцикл. Они нам понадобятся в июле в рейде, на этом же направлении.

Броневик мы угробим в этом рейде, танк пригодится нам на базе, на полуострове, а в июне в рейд мы пойдём на «ведре» и мотоциклах. Причём пойдём без боя – по-тихому. Сегодня надо сразу вывезти отсюда и спрятать у дороги мины и фугасы, что приготовлены для нашей группы. Мы заберём их, когда пойдём из Краславы. Группа «Погранца» пока свободна. Удачи вам, ребята.

Грузчики! В город идут «Батя», «Старшина», «Серж», Арье, «Гном» и я. «Рысь» и «Фея», работаете со снайперами «Погранца» и Зераха на прикрытии.

«Белка»! Берёшь двоих орлов из группы «Погранца» в качестве наводчиков на орудие и сидишь тихо. Прикрываешь только в том случае, если за нами будет погоня. Если никого нет, даже не высовывайся. Чем позже упыри узнают, что у нас есть броневик, тем лучше. Преследователей надо сбить максимально жёстко. Так, чтобы желание преследовать появилось только через несколько часов. Учти, мы можем выйти не на одной машине, но я нашу или наши машины обозначу при выходе.




Глава 5


14 мая 1942 года. Краслава

Красивый городишко Краслава, и название замечательное. Краслава! Звучит как перезвон колоколов в церковный праздник. Мощёные узенькие улочки. Маленькие, словно игрушечные, домики на окраине, ограждённые невысокими палисадниками. Величественный шпиль костёла, стоящего на холме и поднимающегося над городком. Местные жители считают, это одна из старейших построек Латгарии. Говорят, в городке есть «Театральная горка», на вершине которой стоит один из красивейших старинных дворцов Прибалтики.

Тихое провинциальное местечко. Приход год назад в городок немцев почти не изменил быт и провинциальный уклад жителей, разве что вымел стальной метлой всех евреев городка. Но это и хорошо! Места лавочников, ремесленников и врачей заняли более достойные люди. Истинные патриоты своей маленькой, но гордой страны.

Начинающаяся весна убрала грязные потёки снега, увеличила световой день и украсила городок нежной, изумрудно-зелёной листвой, невысокой травкой и первыми, пронзительно-жёлтыми одуванчиками. Заканчивался неожиданно жаркий весенний день, и появилась ночная прохлада. Было ещё достаточно светло, и обывателям прекрасно была видна процессия, двигающаяся прямо посреди каменной, многое повидавшей в своей жизни мостовой.

Прямо по центру дороги неспешно, как бы прогуливаясь, шёл крепкий, среднего роста штурмбаннфюрер. Высокая тулья фуражки, надменно вскинутая голова, стальной взгляд серых глаз, тщательно подогнанная по фигуре и явно сшитая на заказ форма, высокие голенища до блеска начищенных сапог. Штурмбаннфюрер шёл по городку, как гулял по мостовым Парижа и Праги, Будапешта и Варшавы, Риги и теперь Краславы, презрительно-равнодушно обозревая открывающийся перед его взором вид провинциальных улиц.

Сразу за его спиной шли двое молодых парней, раздетых до нижнего белья и босых. Руки этих юношей, почти детей, были привязаны к длинным русским мосинским винтовкам, положенным юношам на плечи, и казалось, что они обнимают воздух. На груди у каждого из них висели таблички «юде», а за спиной у них были закреплены здоровые, непривычно выглядящие на людях холщовые мешки. Головы у обоих были разбиты и небрежно перевязаны грязными кровавыми тряпками, а на шеи юношей были накинуты верёвочные петли.

Концы этих прочных верёвок держал огромный унтершарфюрер SS, монументально двигающийся за пленниками. Казалось, что под сапогами этого монстра прогибается вековая мостовая. На спине унтершарфюрера висел армейский ранец, издали кажущийся женским ридикюлем, настолько мизерным он выглядел на широкой, покрытой буграми мышц спине. И, разумеется, неизменный МП?40 на боку, вообще выглядевший невесомой детской игрушкой.

Рядом с унтершарфюрером шёл высокий, ростом почти с этого монстра, обершарфюрер. Ничем, в общем-то, не примечательный, кроме такого же ранца и автомата, он шёл по улице с такой же презрительной миной на надменном лице. Правой рукой обершарфюрер подкидывал и ловил тяжёлый штык-нож от русской винтовки. Подкидывал и ловил, абсолютно не глядя на тяжёлую, сверкающую стальным блеском смерть, вырывающуюся из цепких пальцев и, сделав два стремительных оборота в воздухе, точно ложащуюся обратно.

Четвёртый их спутник, невысокий, кряжистый ротенфюрер, был и вовсе непримечателен и рядом с этими истинными арийцами совсем неприметен. Такой же полный ранец и такой же пистолет-пулемёт. Единственным отличием от остальных младших чинов у него был русский вещмешок, заполненный чем-то до отказа.

Процессия не торопясь дошла до красивых, широких, монументальных ворот большого, просто шикарного, почти дворянского дома практически в центре города. Ротенфюрер торопливо подскочил и распахнул перед майором мощную, резную, даже какую-то благородную калитку. Штурмбаннфюрер решительно, по-хозяйски шагнул в неё, и вся процессия втянулась за ним. Ротенфюрер же, зайдя во двор, тщательно запер за собой калитку, задвинув в неприметный паз мощный засов.

В просторном дворе этого необычного дома было почти пусто, разве что стояла не слишком привычная для этого города машина «Хорьх-901», тип 40. Машина шикарная и явно сделанная на заказ. В отличие от чисто армейского варианта, она была оснащена удобными кожаными сиденьями, откидывающимся верхом и блестящими ручками дверей. Единственной деталью, выбивающейся из общего образа этой великолепной машины, был ручной пулемет, лежащий на заднем, просторном, кожаном сиденье.

В окнах дома горел свет, правда, только на кухне и чуть дальше, в одной из спален. Процессия дошла до крыльца дома и, зайдя под козырёк самого крыльца, разделилась. Унтершарфюрер и ротенфюрер, скинув ранцы и вещмешок, неожиданно разрезали верёвки на пленниках и навернули на свои автоматы длинные трубы глушителей.

Сами же бывшие пленники вынули из мешков русские «Наганы» с такими же глушителями и протянули их штурмбаннфюреру и обершарфюреру. Вооружившись, впрочем, такими же автоматами, уложенными в разобранном виде в свои мешки, и ещё через несколько коротких минут сняв грязные окровавленные тряпки с абсолютно целых голов и одевшись в такую же эсэсовскую форму. Всё это было проделано молча, быстро и деловито, как будто делалось ими бессчетное количество раз.

Прорабатывая эту инсценировку, я перебрал множество вариантов проникновения в город. Варианты были самые разнообразные, но появление в наших рядах мастеров изменило мой подход ко всему этому делу. Как только Марк сказал, что двое очень умелых ювелиров, которых мы освободили, могут изготовить печати и штампы для документов, я тут же загрузил их изготовлением самых разнообразных бумаг. Благо, химических реагентов мы вывезли на целую лабораторию, а образцов самих документов у нас просто немереное количество. Недаром же я их всё время собираю.

Дальше дело умелых рук бывших пленников, а теперь и полноценных бойцов нашего отряда. Эсэсовская форма у нас была, документы тоже, мастера, потренировавшись на других образцах, переклеили фотографии на солдатских книжках, и всё. Проверку в комендатуре такие документы не пройдут, а обыкновенный патруль шарахнется от одного их вида. Так и произошло, патруль, состоящий из трёх рядовых и одного унтер-офицера, увидев нас издали, сделал вид, что нас на улице нет.

Сразу в дом нам зайти не удалось. Дверь была закрыта, а на стук к двери подошёл молодой мужик в лёгком, просторном, гражданском костюме и сразу от двери потребовал у «Сержа» документы. Всё это было жутко неправильно, но, к счастью, «Серж» отреагировал верно, и его реакция нас спасла. «Серж» презрительно и свысока потребовал документы уже у него.

Мужчина приоткрыл дверь шире, полез во внутренний карман своего модного костюма, и за его спиной обнаружился второй такой же крепыш, уже приготовивший свой пистолет. Вот он-то у меня первую пулю из «Нагана» и получил. Прямо в лобешник. Я стоял за «Сержем», прикрытый его спиной, и, высунув глушитель над его плечом, прямо у уха, нажал на курок. Моя пуля попала чуть выше переносицы, так что страховавший гестаповца напарник умер на доли секунды раньше, чем его мозг дал команду на выстрел.

Стоявший перед нами, как потом оказалось, гауптшарфюрер был достаточно тренирован, но среагировал неправильно. Если бы он завалился назад спиной и в падении достал бы ствол, тогда да, у нас не было бы ни единого шанса – «Серж» перекрывал мне сектор стрельбы, а гестаповец бросил свой жетон и начал закрывать дверь, пытаясь одновременно вытащить пистолет. Так что он просто потерял сознание, получив от моего напарника три удара, причем третий удар был, на мой взгляд, совершенно лишним.

Мы тут же шагнули друг за другом в дом. Расположение дома мы у нас на базе зарисовали и выучили со всеми теми, с кем пришли в город, но на кухне, в прихожей и в гостиной больше никого не было. Так что в полутёмной, освещённой только одной керосиновой лампой гостиной мы немного притормозили, ожидая, пока «Гном» с Арье упакуют пока живого гестаповца и его почившего напарника и сложат обоих в той самой подсобке, в которой у повешенного нами осенью полицая был арсенал. У этих орлов, кстати, тоже здесь была оружейка, только значительно скромнее и однообразнее.

Ещё двоих охранников мы обнаружили в соседней комнате. Эти ребятки почивать изволили, так что отрубить их было несложно. Опять пришлось подождать «Гнома» с Арье. Впрочем, недолго, наши упаковщики работали достаточно споро. Вязали, кстати, так полюбившимися всем алюминиевыми проводами, прихваченными с базы. «Старшину», по-хозяйски прибравшему из машины «ручник», и «Батю» оставили у входной двери на подстраховке. За полгода тренировок «Старшина» очень неплохо научился действовать ножом, а с его силой и реакцией противникам этого здоровяка, если таковые появятся, я сильно не завидую.

Мы с «Сержем» сторожко пошли по дому, Арье с «Гномом» страховали нас, проверяя боковые комнаты. Наличие четверых сотрудников рижского гестапо, «Серж» шустренько просмотрел их документы, и весьма приличной машинки во дворе давало надежду, что охраняют они как минимум генерала СС. Держа в голове схему дома, я уверенно двигался по пустым комнатам. Вот и спальня, в которой горел свет, хотя он горит и сейчас. Дом мы осмотрели весь, остались только эти две комнаты – спальня и прилегающая к ней кладовка с глухими стенами. Эту спальню и эту кладовку я, в своё время разыскивая тайник, изучил всю до последней половицы.

Я остановился перед дверью и перевёл дух, как перед прыжком в воду. Оставался последний шаг. Жестами я показал, что пойду первым и сразу пройду в кладовку, она была справа от двери, а «Серж» и «Гном» возьмут на прицел спальню. Резкий стук трижды в дверь, распахивается створка, и я дважды шагаю в комнату, держа перед собой двумя руками «Наган». Ещё шаг, и заглянуть в кладовку, она пуста. За моей спиной слитно, как один человек, шагнули в комнату «Серж» с «Гномом». Я уже разворачивался к лежащему на кровати мужчине и сидящей у него в ногах и перебинтовывающей ему культю левой ноги женщине, когда мужчина громко и удивлённо воскликнул:

– Саша?

Но не меньшее удивление вызвал возглас «Сержа»:

– Алексей? – И уже много тише: – Здравствуй, брат.

Такого не ожидал даже я, а уж «Серж» находился в полнейшей прострации. Среагировала только медсестра или кем она там была. Рука её метнулась к поясу, но я быстро, трижды шагнув, приставил к её затылку толстый срез глушителя. Странно, но её это не остановило.

Свой ствол медсестра достать успела и уже щёлкнула предохранителем. Стрелять я не стал, а просто, не сдерживаясь, засадил ей сбоку левой рукой, открытой ладонью по виску. В оглушающей тишине раздался громкий шлепок, голова женщины мотнулась в сторону, и её, выронившую из ладони «Вальтер», ударом снесло с кровати на пол.

Это было достаточно странно, но стрелять она собиралась не в нас, а в лежащего на кровати мужчину. В Алексея Петровича Елагина. Капитана латвийской армии, потомственного русского дворянина, инструктора разведывательно-диверсионной школы латвийского генерального штаба, ближайшего соратника штурмбаннфюрера SS Вальтера Нойманна и, по совместительству, двоюродного брата нашего «Сержа». Васильева Александра Павловича. Старшего лейтенанта НКВД и протчая, и протчая, и протчая.

Всё это я узнал из досье покойного эсэсовского майора. На этого человека у Вальтера Нойманна было очень много различной информации, включая информацию на оставшихся родственников из этого действительно богатого и многочисленного в прошлом, русского до мозга костей, аристократического рода. Была там и информация на «Сержа». Немцы, оказывается, очень много о нём знали. Теперь знаю и я. Сейчас я действительно понимал, почему руководство «Сержа» держало его в центральном московском управлении НКВД и почему его слили, как только началась война.

Изучать досье Алексея Петровича Елагина я принялся из-за «Сержа». Поняв, что «Серж», в общем-то, говорит мне правду, я решил, что в досье на его брата я найду информацию и о нём. Я просто никак не думал, что информации будет настолько много. Понимал я с пятого на десятое, так что мне пришлось нагрузить переводом нашего врача Генриха Карловича, и, надо сказать, не зря. Очень многие детали перевода прояснил мне всё-таки он. Я сам бы просто не понял такого огромного количества разнообразных нюансов, а в хитросплетении родственных связей Елагина блуждал бы до сих пор. И хотя Генрих Карлович очень сильно напрягся, узнав, кто такой наш начальник разведки, я достаточно быстро успокоил его, объяснив, что «Сержа» ждёт за линией фронта. Так что о «Серже», то есть Александре Павловиче Васильеве, и об Алексее Петровиче я знаю теперь всё.

Сначала, прочтя досье, я хотел пристрелить «Сержа» по-тихому. Кстати, сейчас так и сказал вывалившему на меня зенки напарнику. Просто чтобы потом, много позже, у меня было меньше головной боли, но потом передумал. «Серж» ведь не виноват, что он такой идиот, это я тоже сказал ему прямо в лицо при его брате. Я же уже говорил, что это издержки интеллигентного воспитания. Вот только в том, что он не поддерживает связи с семьёй, я сильно ошибался.

По приказу своего руководства «Серж» постоянно переписывался с родственниками, а этот долбодон меня не поправил, отчего мой анализ тогда был не совсем правильный. Как раз именно поэтому «Сержа» держали на коротком поводке и своевременно слили. Убивать его никто не собирался, его должны были тяжело ранить и в сопровождении одного из сотрудников НКВД оставить до появления немцев.

Сержант НКВД, ранивший старшего лейтенанта из центрального управления НКВД, сдавшийся с ним в плен и притащивший в клювике совершенно секретные документы, однозначно втёрся бы в доверие к немцам и попал бы в одну из разведывательно-диверсионных школ. Именно с подачи этого сержанта «Сержа» нашёл бы его брат и с помощью своего влиятельного руководителя пристроил бы его к себе, и документы попали бы по нужному адресу.

Я почти уверен, что сами документы были двойного, а то и тройного назначения. Любую информацию можно двояко трактовать, а правильно подправленную вообще перевернуть с ног на голову. После этого вот этого старшего брата, хитромудрого и прожженного латвийского разведчика, НКВД подвесило бы за бейцы и так бы и держало всю войну.

Во-первых, потому что документы дезы прошли бы через него и, соответственно, через авторитетнейшего в своём кругу Вальтера Нойманна, который с огромным удовольствием заполучил бы и второго брата, и ценнейшие, как ему показалось бы, документы. Которые он потом либо предъявил своему руководству и сильно подставился, либо начал крутить их сам и подставился бы ещё больше.

А во?вторых, потому что его мать и родная тётя нашего «Сержа» сидела сейчас в подвалах Лубянки или где там держат нужных НКВД людишек. Информация о матери Елагина – княгине Елецкой – была одной из последних в досье Елагина. Хорошо Нойманн умел работать, аж завидно.

В результате всего этого Елагина можно было бы брать голыми руками и периодически выдавливать из него информацию по агентам школы и общую информацию о связях и оперативных делах Вальтера Нойманна, обещая молочные реки с кисельными берегами, но после войны. Красивая комбинация.

«Серж» же, мало того, что к немцам в нужном виде не попал. Так он вообще пропал без вести вместе с документами тщательно, я в этом теперь абсолютно уверен, проработанной «дезы». А его старший брательник, уйдя из-под опеки оперативников НКВД, появился только с немцами, и выйти на связь с ним, не засветив последнего перед его новыми хозяевами, не было никакой возможности. К тому же результат в этом случае был бы и вовсе непредсказуемым. Елагин мог пойти на вербовку, но при этом рассказал бы всё Вальтеру и стал бы сливать тщательно отфильтрованную дезинформацию, вертя энкавэдэшников на колодезном журавле так, как ему было бы удобно.

Ну а затем у школы вылез «Серж» со своей ностальгией, а потом и я со своей снайперской винтовкой и безграничной наглостью наперевес. В результате имеем, что имеем. Досье у меня, два брата передо мной, руководство гестапо, от дальнейших радужных перспектив с неизвестно куда пропавшим архивом Вальтера Нойманна, в шоке, а НКВД со своей липой в глубочайшей заднице.

Единственное непредсказуемое обстоятельство во всей этой истории заключалось в том, что Елагин нарвался на мою пулю, а после этого его какой-то недоносок ни за что, ни про что покалечил.

Всё это я, не торопясь, как всегда обстоятельно и негромко, изложил медленно выпадающим в осадок братьям, заслав «Гнома» за чаем и перевязывая Алексею Петровичу ногу. Медсестре ни перевязывать, ни стрелять больше не суждено. Отбегалась бедняжка. Перестарался я – прибил ненароком. То-то головёнка у неё неестественно мотнулась. Странно, вроде шлёпнул слегонца, да ладошкой, а она взяла и обиделась. Ну и ладно, мне ещё об этом гестаповском дерьме жалеть. Туда и дорога. Я надеюсь, она уже на пути в преисподнюю, а нет, я её ещё попозже во дворе повешу, вместе с остальными охранниками в придачу.

– Не любят вас немцы, Алексей Петрович. Непонятно только за что? Вроде служили верой и правдой, а даже медсестра грохнуть захотела. Непонятно, – сказал я с издевательской усмешкой, вертя в руках пистолет медсестры, которую «Гном», уцепив за руку, волоком вытаскивал из комнаты.

Хорошая, кстати, машинка была у покойницы. Такой же «Вальтер ППК», что я Вере подарил, пусть ещё один будет в коллекции. Саре подарю, а то у меня девочка давно без подарков. Не одуванчики же дарить такой красотке?

– Нехреново они вас отделали, Алексей Петрович. Профессионал работал, я так не умею. Впрочем, я даже не любитель. Зверем становлюсь только по необходимости. – Отделали капитана действительно знатно.

Лицо, похоже, штыком резали, и при этом, скорее всего, раскалённым. От пальцев на левой руке остались только верхние фаланги. На правых пальцах вырваны ногти. Да и так на теле живого места не оставили, рёбра наверняка были переломаны. Странно, что после таких упражнений Елагин крышей не съехал. Какой-то кровосос-умелец им занимался, но в гестапо таких умельцев пруд пруди, как и в НКВД тоже. Я, пожалуй, попробую на этом поиграть, может, и получится.

– Вы только, Алексей Петрович, за игрушку свою не хватайтесь. Не надо. Вы мне не сильно живой нужны, я здесь по другому делу. Всё, что мне надо было, я у Нойманна вычитал. – Огорошил я профессионального разведчика.

То, что ствол под подушкой есть, я ни разу не сомневался, хотя капитан лежал естественно и лишних телодвижений не делал. Да быть не может, чтобы у такого опытного кадра ствола не было, а то как бы и двух, но давить я на него не буду. Я его так сейчас озадачу, что он про свой пистолет забудет.

– Понимаю, за спиной у Вальтера вы были как за каменной стеной. Я другого не понимаю. Что дальше-то пошло не так? Работать бы вы продолжили. Ну да, испортил я вам обедню, но жизнь-то от этого не закончилась. Вашей вины в произошедшей неприятности не было. – Капитан взглянул на меня с интересом и молча протянул мне маленький пистолет.

Машинка капитана переселилась ко мне. Потрясающий ствол. Этот тоже оставлю себе. «Маузер HSc» не менее редкая вещица, чем тот «Маузер», что я «Фее» подарил.

– Очень недурственная вещица, Алексей Петрович! Генеральская. Вам, капитан, совершенно не по чину. – Я тонко издевался над своим пленником, и капитан это понимал, но делал я это специально, сейчас я его немножечко озадачу.

– Подарите её мне? Девочке своей презентую. А вам обоим я сделаю другой подарок. В большей степени, конечно же, вам, но вашему брату будет приятно, хотя потрудиться ему придётся. Пора бы ему поработать, а то за зиму он совсем обленился.

Только откровенность за откровенность. Вы нам честно рассказываете, почему вас так пытали и отчего вас таким образом охраняют, а я расскажу, как нам сделать так, чтобы вашу маму НКВД отпустило в нейтральную страну, если она ещё жива, конечно же. Понятно, что после вашего выздоровления.

В Краславе, как я понимаю, есть санитарный батальон, врачи которого за вами приглядывают, а в этот дом вас заселили потому, что центр города, да и сам домик очень просторный. Места хватит и на обслугу, и на охрану, да и до разведшколы недалеко. – Я откровенно глумился над обоими братьями, и если Елагин слушал это достаточно спокойно, то «Серж» уже кипел от возмущения.

– Есть ещё один вариант. Мы сейчас всех здесь быстро убиваем, и вас в том числе, делаем своё дело и спокойно уходим, а досье Вальтера я на тётю своего друга поменяю без вас. Какой вариант вам больше всего нравится? – Надо сказать, что последней фразой я Елагина озадачил, и «Сержа» тоже. Это и неудивительно, но у меня вырисовывалась такая комбинация, что прямо дух захватывало от перспектив.

– Кто вы такой? – прямо спросил здорово озадаченный капитан, так и молчавший до этого.

– Немцы называют меня «Второй». Это странное имя я придумал себе сам. В июле сорок первого года я так надеялся, что в гестапо будут искать «Первого». Я даже дважды сливал дезинформацию об этом, а они принялись искать меня.

Пути Господни неисповедимы! Может, псевдоним «Второй» гестаповцам больше нравится? Моё настоящее имя вы обязательно узнаете, но чуточку позже. – Играть больше не стоило, мужика и так пробило, разглядывал он меня с всё возрастающим интересом.

– Странно, вас же повесили в Даугавпилсе в ноябре месяце и всю вашу группу тоже. Это прошло мимо меня, но я лежал в Екабпилсе, в немецком госпитале и в общем разговоре как-то слышал. Громкая была тема для разговоров, – сухим и бесцветным голосом известил меня Елагин, напряжённо думая о чём-то своём.

– Ну, немцы такие фантазёры. Они и Москву в ноябре взяли. Вечно выдают желаемое за действительное. Повесили они группу пленных в количестве восемнадцати человек. Может, и больше. Долго ли на улице народа нахватать? Пленных мы перед этим освободили на станции, а до меня они дотянуться не смогли. Это не так просто сделать, как кажется на первый взгляд. Наш визит в Даугавпилс немцы очень долго не забудут. Вы не знаете, они станцию восстановили? Окружные и пристанционные склады-то как жалко! Даже мне. Хотя мне там ничего не принадлежало.

Нас четверо было, и ушли мы без потерь. Ваш брат тоже был с нами, так что его тоже повесили, но вы же видите, он живее всех живых, ещё немного, и закипит. Я просто посчитал, что зимой я немножечко побуду мёртвым. Очень, знаете ли, отдохнуть хотелось, а то носиться по заснеженным лесам мне совершенно не комильфо. Были бы джунгли, куда ни шло, а снег совершенно не моё. Привык, знаете ли, к более комфортным условиям проживания, – с издевательской усмешкой закончил я своё объяснение.

– Что я должен делать? – Алексей был лаконичен. Он понял, что я не блефую и мне это тоже зачем-то надо. Приятно столкнуться с заинтересованным профессионалом.

– Когда мы, закончив здесь свои дела, покинем вас и вы увидитесь со своим руководством, вы скажете, что капитан НКВД «Второй» – это ваш брат, старший лейтенант НКВД Александр Павлович Васильев. Можете сделать его капитаном. Ничего страшного. Впрочем, нет. «Второй» – это собирательный образ. Капитан НКВД «Второй» погиб в ноябре прошлого года, но теперь диверсионную группу возглавляет ваш брат.

Именно поэтому, в отличие от своих охранников, вы сейчас остались живы. Родственные чувства, знаете ли, взыграли. Об интеллигентных манерах вашего брата знали и Нойманн, и руководство моего друга. Нам необходимо, чтобы немцы во всеуслышание начали искать Александра, а мы им поможем, сколько сможем, развешивая листовки с его именем. Прямо сейчас «Гнома» с Арье озадачу. В этом году мы ещё ни одной листовки не вывесили, вот прямо с этого дома и начнём.

У вас обязательно будут выспрашивать словесный портрет Александра, так вот, его надо дать максимально приближённым к действительности. Мало ли, вдруг немцы обнаружат где-то его старое фото, но с небольшим дополнением. В прошлом году, вот как раз в Даугавпилсе при взрыве на станции, Александр получил тяжёлое ранение в голову, и у него очень большой шрам или ожог на щеке, скуле или ещё где-нибудь. Детали мы обсудим позже.

Эта информация будет отражена в разыскных листах и пойдёт Александру в копилку при разговоре с собственным руководством. Ещё можете добавить, что в результате сильного ожога у него обезображена рука и он ходит в чёрной перчатке, потом тоже придумаем, на какой руке. Немцам так значительно проще будет его искать. С такими приметами в любой разведке на Александра никогда в жизни не обратят внимания.

Ко всему прочему вы честно расскажете, зачем мы здесь появились. Этот секрет Полишинеля мы тоже от вас скрывать не будем. Можем и листовку с подробными аннотациями нарисовать. Заодно и поиздеваемся, как я люблю. Вы себе представить не можете, как я люблю издеваться над немецким командованием!

Можете сказать, что есть ещё и «Первый», непосредственный руководитель вашего брата и один из основных его информаторов. Допустим, из польских военных или аристократов. Среди польских панов встречаются такие эксцентричные натуры.

Данный господин, являясь истинным патриотом своей страны, возглавляет один из боевых отрядов «Союза вооружённой борьбы». Это ведь они у поляков диверсиями занимаются? Эта информация не проверяемая и абсолютно выдуманная. Вам она зачтётся, а немцам добавит дополнительный объём работы. – Большую часть этого монолога я придумал с ходу, и всё это надо будет продумать позже, но Елагина этим раскладом я явно заинтересовал.

– Зачем вам это надо? – Оба брата-аристократа были изумлены до предела. Говорил же, что «Серж» туповат. Должен был бы сам догадаться, ну а капитан, понятно, всей информацией не владеет, поэтому тоже пока тупит. Впрочем, «Серж» тупит по жизни, но это абсолютно не мешает ему жить.

– Дело в том, что в свете последних событий Александр в своём управлении изгой, а нам надо сделать его героем. Мы попробуем выйти на его руководство и предложить сделку. После того, что мы натворим в самое ближайшее время, искать нас будут не только немцы, но и НКВД, чтобы нагрузить своими тупыми приказами, которые мы выполнять, конечно же, не будем. Как это сделать, я придумаю, у меня есть уже некоторые намётки.

Своему руководству или его представителям Александр скажет, что он работает под руководством полковника польской армии. С людьми этого полковника, которые спасли его в прошлом году, Александр занимается непосредственно диверсиями. Постольку-поскольку эта информация промелькнёт ещё и у немцев, это может дать определённый эффект правдоподобия. Проверять его слова по своим каналам в НКВД будут обязательно.

В прошлом году немцы достаточно громко искали отряд «Второй». Даже деньги предлагали, но я посчитал, что слишком мало, и не пошёл сдаваться. Поднимут до полумиллиона долларов, я подумаю, как им помочь. Отловим мы с Александром им какого-нибудь «Второго». Какие проблемы? Даже повесим сами. Нам несложно.

Сам Александр занимается только диверсионной работой, делает это с потрясающей эффективностью, но в общее руководство отряда не лезет и влияния никакого не имеет. Побуду я немного польским аристократом, ничего страшного, кем я только в своей жизни не был. По этой же причине отдавать приказы Александру будет несколько затруднительно, а то и вовсе невозможно. Придётся договариваться.

Вот тут-то я и выйду с предложением обмена. Обмануть нас не удастся, для того чтобы обмен состоялся, я потребую, чтобы ваша мама выступила на Центральном русском радио. Как оно там у них называется? Выступит она с условной фразой или стихотворением, которое она читала вам в детстве, а вот вы должны будете организовать приём княгини Елецкой в нейтральной стране и обеспечить её безопасность уже там, и не вздумайте прятать её в Германии. Германия войну проиграет. В результате и вас, и её под нож пустят, а вы мне будете нужны именно в невоюющей стране, а ещё лучше в Великобритании или, в крайнем случае, в САШ.

То, что в НКВД обязательно догадаются о том, что вы тоже замешаны в обмене, отлично. Я и не буду этого скрывать, вы же и будете встречать свою маму. Мы так и скажем, что информация об агентах частично пришла от вас. Разумеется, это я об этом скажу не по радио.

Не спрашивайте меня, откуда я знаю, что Германия проиграет войну. Это не уверенность фанатика, это проверенная информация, полученная из очень надёжного источника. Хорошо ещё, что вы общением с гитлеровцами замазаться не успели, а то, что успели, всё у меня осело. Я вам потом отдам, мне лишнее ни к чему, у меня другие принципы работы с умными людьми. Я плачу им хорошие деньги и оказываю всевозможные услуги, необременительные для меня и остро необходимые им. Приблизительно как в данном случае или как в случае с вашим братом.

Теперь о том, что необходимо нам. В первую очередь нам необходимо будет легализировать Александра и ещё несколько людей там, где вы сможете это сделать. Не волнуйтесь, к НКВД ни я, ни они никакого отношения не имеют, скорее наоборот. Просто они евреи, мы сделаем им латвийские паспорта, а вот ваша задача поменять им их старьё на абсолютно новые и легальные документы.

Самому Александру, после того как он заявит то, что мы собираемся заявить, со своими документами жить будет тоже очень неуютно. Его руководство, почти наверняка, захочет оторвать его буйную головёнку, но вот сделать это будет несколько затруднительно. Для этого его надо будет сначала найти.

Александру мы тоже сделаем латвийский паспорт, просто подобрав похожего на него человека, а то и не одного, поэтому, после того как ваша мама будет в безопасности и вы нам об этом сообщите, он погибнет и воскреснет уже под вашим покровительством.

Чем быстрее немцы начнут искать Сашу, тем быстрее мы сможем выйти на его руководство. Поэтому сейчас, пока я занимаюсь нашими делами, вы с братом обсудите детали того, как мы будем связываться лично с вами и какие общие интересы у нас есть в принципе.

Не воюйте с братом. Ваша война с ним закончилась. Вы с ним в одной лодке и, наконец, в одной семье. Поверьте мне на слово, Александру надоело быть пешкой в чужих и не очень чистых руках. Он хочет пожить для себя и своей семьи, тем более что я обещал помочь ему в этом. – Я сделал вид, что ухожу. Братьев имело смысл оставить одних.

– Да, кстати, – ввернул я, уже находясь в дверях, – фашистская Германия проиграет войну Советскому Союзу, Великобритании и САШ в сорок пятом году. Капитуляцию подпишут, по расчётам аналитиков, где-то в конце мая. По моему, если мне не изменяет память, в октябре сорок пятого года капитулирует Япония, которой Советский Союз, задавив все страны гитлеровской коалиции, объявит войну, и Великая Отечественная война закончится.

Нас интересуют Великобритания, САШ и страны Южной Америки, только там есть приличные и удобные для нас тропические острова. Наша организация и мы с Александром будем рады видеть на нашем острове вас и вашу маму. Ваше пребывание у нас мы берём на себя, в финансах мы не стеснены.

И ещё, Алексей Петрович! Может, нам, в качестве маленького, но приятного для вас дополнения, заняться тем умельцем, который вас так изуродовал? Нам всё равно, а вам приятно. В этом году мы собирались вырезать некоторое количество кровопийцев. Почему бы заодно и вашего мучителя на кол не посадить? – Последнее моё предложение – это просто царский подарок лично Елагину, и он это прекрасно понимает.

К тому же Елагин поражён немного другим – я не спрашиваю ничего о его работе. Да у меня есть архив Вальтера Нойманна, но многолетняя работа самого Елагина дорогого стоит, ведь он один из самых информированных представителей латвийской разведки, а я про неё ни словечка. Елагин это понял и изумлён до предела. Именно поэтому я ухожу, мне необходимо, чтобы он это переварил и сделал правильные выводы.

Разумеется, я буду играться с Елагиным в словесные игрушки – это просто необходимо для дальнейшей моей работы с ним. А сам Елагин или его трупешник, как пойдёт наш разговор, мне необходим для дальнейшего движения вперёд. Ну, или за линию фронта. Причём в обе стороны. Мне ведь надо переправить семью Лерманов с «Сержем» на запад, а все свои материалы и данные о разведчиках штурмбаннфюрера Вальтера Нойманна за линию фронта на восток. Вот и придётся плести словесные кружева.

С выходом на НКВД мы очень сильно рискуем, но деваться некуда. Мне необходимо передать не только архив Нойманна. Понятно, что не весь, а только на тех тварей, которые работают сейчас в моей стране, это очень неплохой безвозмездный подарок советской контрразведке. Мне надо попробовать передать и часть наших вещей и наши с Виталиком записи, а сделать это я могу только через «Сержа». Нам надо, чтобы руководство НКВД само заинтересовалось нами, а то мы так и будем упираться в оборзевших до последней крайности лейтенантиков, считающих себя пупами земли.

К тому же через Елагина можно попробовать получить информацию о нахождении местных главупырей в Риге. Не просто же так его гестапо охраняет. Или это СД? Немцы пляшут вокруг него явно неспроста. Зачем-то он им нужен, а мне крайне необходимо стать его другом. С Елагиным и его связями можно наворотить таких дел, что немцы икать замучаются, да и остальные будут очень сильно удивлены – никогда не стоит забывать о заклятых друзьях за океаном.

Раньше зимы мы всё равно с обменом не успеем, если женщина ещё жива. После исчезновения «Сержа» княгиня Елецкая стала не нужна, и её вполне могли уничтожить, но говорить об этом капитану сейчас совершенно не стоило. Вот если мама капитана каким-то чудом выжила, я её стопудово вытащу, и обмануть меня не удастся.

Всё равно я собирался по городам прогуляться, как в прошлом году в Резекне и Даугавпилсе, и вырезать до кого дотянемся, но это опять ближе к зиме. На лето у меня запланировано слишком много мероприятий.

Ко всему прочему мне всё равно надо в Ригу. Есть у меня там одно крайне важное дело, которое без моего участия не прокатит. Вот и совместим обязательную программу с произвольной.

Ну а пока я озадачил работой «Старшину» с моей командой. В первую очередь было необходимо раздеть и обыскать охранников, чем мы под моим руководством и занялись. Терять им было уже нечего – обгадились они по полной программе. Без меня эти ребятки вполне могли выкинуть какой-нибудь фокус, а вот со мной у них не было ни единого шанса. Что я первому и доказал со всей дури, засадив ему по бейцам при первом же неправильном его движении, а потом, когда его уже раздели и связали, сломав ему палец на правой руке. Исключительно в качестве профилактики правонарушений.

Надо сказать, оставшиеся двое всё поняли правильно, видимо, пальцы берегут, да и вообще это здорово неприятно, когда кулаком по бейцам. Всё все прекрасно понимают, главное, излагать доходчиво и изобретательно.

«Батя» в это время трудился на кухне, ужин пока никто не отменял. Работы по кухне у него много. Я ему ещё и дополнительной работёнки подкинул. Доверить это пока некому, а «Батя» самый надёжный в этом плане человек, да и подозрения не вызовет, и вообще пусть очередная моя традиционная задумка будет сюрпризом.

Свою идею я, вернувшись, так же негромко и не торопясь изложил обоим братьям, а Елагин рассказал свою непростую историю со своим руководством. Теперь понятно, чего перед ним так стелятся. Сильный человек! Реально! Я бы так не смог.

Узнав от своего палача, что разрешение на пытки дал генерал SS, Елагин замкнулся, выдержал все пытки и до сих пор никому никакой информации не дал, отговариваясь потерей памяти. Тем более что долбили его по голове все, кому было не лень, а голова, как все понимают, очень непростой прибор. Сбить настройки, и прощай информация.

Теперь эту информацию он начнёт дозированно сливать, но так, чтобы через полгодика оказаться за океаном для проверки разведывательной сети Вальтера Нойманна, которая якобы завязана на его личное присутствие. Проверить это всё равно никто не сможет, а агенты, раскиданные по всему миру, с началом войны понадобились.

Половину своих агентов в Советском Союзе он отдаст своему руководству просто так, но с условием сдать мне сливаемых немцам агентов сейчас. Эти агенты пойдут в обмен на его маму, вместе с агентами Вальтера, разумеется. Эту мою идею Елагин принял на «ура», видимо, самому ему это в голову не пришло, и теперь он на меня поглядывает с большим уважением.

Вторую половину латвийских агентов в Советском Союзе мы придержим. Мало ли на что они пригодятся потом, они всё равно на Елагина завязаны и нагадить стране ничем не смогут. Не пригодятся нам, так сгодятся разведке других стран, да и себе пока оставим как дополнительный козырь при работе с советской разведкой или как канал слива дезинформации. Сдать их можно всегда. Оба списка этих агентов Елагин составлял полночи. Вот голова у человека! Не мозг, а компьютер.

Первую мою идею, посадить на кол штурмбаннфюрера Ранке, Елагин одобрил, но поставил условие именно посадить на кол, а не что-нибудь более простое. Ну и ладно, на кол, так на кол. Значит, Ранке не повезло. Мог бы помереть спокойно в петле, а теперь будет долго мучиться. Ну, ничего, в другой жизни повезёт. Наверное.

Я думал, что мне придётся придумывать, как вскрыть разведшколу, чтобы дотянуться до этого кровопийцы, а это ох как не просто, но Ранке после прокола с Елагиным понизили в звании, теперь он гауптштурмфюрер, и перевели в гестапо города Риги. Очень удачно. Теперь самое главное, чтобы он ещё раз не прокололся и его не убрали бы ещё куда подальше. Бегать за этим засранцем по всему миру мне совсем не улыбается.

Кстати, по поводу второго ствола я был прав, капитан мне его показал, вернее, отдал при беседе, а я, соответственно, объяснил свои мотивы. Но ствол, очень неплохой «Парабеллум», с матовыми накладками из слоновой кости на рукояти, он мне всё равно вручил, вытащив из-под подушки, как сам сказал, в подарок. Ну а я подарил ему «Наган» с глушителем, удивив его уже в который раз, отстреляв все семь патронов в дверь кладовки и перезарядив «Наган» снова. Таких игрушек он никогда не видел и принял его с искренней благодарностью, может, и пригодится ему.

Впрочем, чего это я? Пригодится, конечно же. Чтобы «тихий» ствол разведчику не пригодился? Это уже из области фантастики. Единственное, что я пока попросил «Наган» обратно, просто отдам при уходе, мне он ненадолго нужен для работы. Так и сказал, извиняюще потупив глазки, но был понят профессионалом и моментально прощён. «Наган» мне, конечно, нужен. Но кто сказал, что он у меня последний? Просто пока рано давать его Елагину в руки. Я его обязательно отдам, когда будем уходить.

В общем и целом совершенно неожиданно мы получили очень профессионального и качественного союзника, а он весьма неплохую поддержку, в том числе со временем и финансовую. После ужина, который нам притащили прямо в спальню, мы ещё долго разговаривали втроём, тщательно прорабатывая способы связи и различные варианты развития ситуации.

Главное, конечно, способы связи и слива информации по передвижению Ранке. Идея посадить его на кол увлекла нас обоих. Елагина понятно почему, а мне для рекламы нужно. Вот такая вот простая, но очень эффективная рекламная акция. Ничего страшного. Пусть твари привыкают, а кому не нравится, могу про концлагеря напомнить. Про тот же Саласпилс, к примеру. Причём по Саласпилсу у меня тоже есть задумка из серии ошизеть не встать, но это потом, попозже.

Заодно мы с Алексеем Петровичем обсудили, какую информацию он будет сливать гитлеровцам, для того чтобы его отпустили в Великобританию, ведь именно туда он будет вызывать маму, и именно «МИ?6» он будет заинтересовывать немецкими и латвийскими агентами в их стране. За такую информацию они не только его и его маму спрячут, но и «Сержа» с командой врачей легализируют. Просто этот процесс не быстрый, главное, чтобы княгиня Елецкая была жива.

Всех агентов сразу мы с ним решили не сдавать. Запас в любом случае должен остаться. Плюс агенты в САШ, Канаде, Мексике и Южной Америке. Вальтер был очень умным и умелым разведчиком. Впрочем, как я и предполагал, о некоторой части агентов Нойманна Елагин даже не подозревал. Это были агенты лично Вальтера Нойманна. Так сказать, его личный «золотой фонд».

Разумеется, я не помнил всех агентов наизусть, их только в перечисленных странах было больше сотни человек. Это не считая тех, кого в разное время забросили в Советский Союз. У Елагина были свои люди, из числа латвийских граждан, уехавших в разное время через него в различные страны мира и которых он мог бы слить иностранной разведке. Ко всему прочему я пообещал, что передам ему по рации или через почтовый ящик сведения о ещё парочке-троечке агентов в САШ и Великобритании, но это так, на всякий случай.

Ну а пока суд да дело, загрузив «Гнома» и «Сержа» помощью Алексею в справлении естественных надобностей, потому что мужик сам справиться с таким простым делом не мог, я по очереди посетил все три комнаты, в которых Арье со «Старшиной» и «Батей» подогревали гестаповцев. Вскрывать тайник, не выяснив способа их связи с руководством, я не собирался. Да и сама машина, стоявшая во дворе, совершенно не подходила для охранников и Алексея. В этом роскошном автомобиле было слишком много понтов.

Ещё будучи на кухне, я проинструктировал ребят по стилю нашего общения, так что по приходу каждый из бойцов встречал меня коротким, но почтительным докладом и обращением «Второй». Я же украдкой, но очень внимательно смотрел на каждого из пленников и по результатам наблюдения отсеял одного из гестаповцев, понимающего русский язык. После чего прошёлся ещё раз и в каждой комнате отдал приказ посадить гестаповцев на кол, попутно подробно объясняя технологию процесса, и нашёл в результате ещё одного понимающего по-русски.

Через двадцать минут я знал все, что мне было надо и не надо. Пятый охранник, оберштурмфюрер SS Ганс Браун, вместе с прибывшим из Риги оберштурмбаннфюрером SS Хартманном Ланге пребывали сейчас у начальника местного гестапо, но обещали вернуться, поэтому и калитка была открыта. Повезло нам, а вот Брауну и Ланге не повезло. Впрочем, если бы калитка была закрыта, перекинули бы меня через забор, и все дела.

Эти двое красавцев заявились через пару часов вместе с третьим действующим лицом, унтершарфюрером SS Вольфгангом Шрёдером. Последний весьма неплохо играл роль холуя или охранника при ужравшемся в дрова госте. Видимо, для этого его с собой и брали. Странно, что на машине не поехали, но оказалось, что гульбанили они практически в соседнем здании, потому и пешком пошли. Шрёдер водителем у Ланге трудится. Вот теперь полный комплект.

Понятно теперь, почему Елагина держат именно в этом доме. Рядом живут и начальник местного гестапо, и начальник местной полиции, а на соседней улице находится само гестапо. Нас вот только никто не звал, но ничего страшного, мы и без приглашения дорогу знали.

«Что же со всеми вами мне теперь делать? – думал я, глядя на валяющиеся во дворе тушки пока ещё живых гестаповцев, которых споро по очереди перетаскивали в дом. – Нехило вам всем Елагин нужен, раз ради контроля над выздоровлением последнего прислали целого подполковника гестапо».

Впрочем, вряд ли прислали, просто этот орёл себе такой отпуск устроил. Почему бы не прокатиться за казённый счёт и по пути не нажраться со знакомыми или незнакомыми подчинёнными. Долго познакомиться, что ли? Потом приедет в своё управление и напишет пространный рапорт о проделанной работе и тяготах службы. О работе не знаю, а тяготы службы мы всем вам обеспечим по полной программе.




Глава 6


14 мая 1942 года. Вечер

Информацию я получил полную, можно перетаскивать ценности. Комод, кстати, так и стоял на прежнем месте, так что с него и начали, посадив Алексея Петровича в кресло-коляску и привезя на место с относительным комфортом. Пусть мужик посмотрит, зачем мы все сюда заявились, а то он так и не верит, что не по его душу. Убеждать его я не собирался, всё сейчас увидит своими глазами.

Комод предсказуемо принёс килограммов восемь советских серебряных монет и пару килограммов золотых «николашек». Впрочем, моя паранойя подсказывает мне, что «николашки» фальшивые. Я бы так и сделал. Не думаю, что хозяин глупее меня. Так всем и сказал, заработав одобряющую усмешку Елагина.

Для веса основание комода было забито серебряными же вещами. Всякими там портсигарами, табакерками и пудреницами, даже смятые церковные оклады присутствовали, ещё килограммов на десять примерно. Серебро – это хорошо. Боевым группам в рейды раздам, вместе с червонцами и фальшивые «николашки» для дела пригодятся. А вот подвал сразил Алексея Петровича напрочь. Равно как и всех остальных, хотя все о нём знали.

Пока мои грузчики занимались непривычной для них работой, я пошёл по дому за ништяками, в первую очередь в комнату моего нового союзника. Ну да, я человек наивно-доверчивый, но не до такой же степени.

Оружия больше я не нашёл, кроме ещё одного маленького, но жутко убойного пистолетика, который просто перекинул на подоконник. Обалденная игрушка! Как придумали в девятнадцатом веке, так даже до наших времён дошла, не поменяв ни дизайна, ни предназначения, ни, по-моему, калибра.

«Диллинджер». Маленький, удобный, двуствольный, женский пистолетик с крохотной ручкой. По поводу легкомысленности этой игрушки обольщаться не стоило, калибр у неё такой, что нам обоим с «Сержем» хватило бы за глаза, и никакой доктор бы не помог. Забрал я его исключительно профилактически, чтобы Елагин не воображал, что он меня сделал. Да и честно говоря, надоело мне его контролировать. Ни вытащить его, ни выстрелить я бы ему не позволил, а о пистолете знал.

Елагин прокололся почти сразу, отдав мне «Парабеллум» и машинально положив руку на «Диллинджер», который лежал у него под одеялом у правой ноги. Заодно я прошёлся по комнате и по коридору, но ничего больше не нашёл, а все стволы в доме «Батя» уже прибрал и сложил в оружейку у входа. Елагину я почти верю, но провоцировать не буду. Нет. Конечно же буду, но чуточку позже. Как же не провоцировать-то? В противном случае его только убивать, а мне он крайне необходим.

Сначала сокровища поднимали из самого подвала, тайник мы с «Сержем» будем чистить в самую последнюю очередь, но и так всего было до хрена и больше. Было, кстати, и оружие.

– Вау! Пулемёт Льюиса! Ес! Наконец-то я его увидел вживую! Оба заберу с собой! «Маузеры» тоже! «Максим»? Да ну его на хрен. Оставьте себе! Хотя чего это я? Я же добрый «фей». Если разобран? Вытаскивайте, на грузовик к нам поставим. Что значит, на какой грузовик? Ну не на «Хорьхе» же мы всё это потащим. Что, в городе машин мало? Автобат же есть. Попросим кого-нибудь поделиться. В первый раз, что ли? – Руководя этой «золотой лихорадкой», я продолжал думать, и чем больше я обдумывал возникшую у меня мысль, тем больше она мне нравилась. Пожалуй, я так и сделаю.

– Теперь понимаете, Алексей Петрович, что я имел в виду, говоря, что мы не стеснены в средствах? – спросил я у глубоко задумавшегося Елагина, глядящего, как шустро работают мои грузчики, и выведя его тем самым из оцепенения.

– Есть такое понятие, экстрасенсорика. Скорее это даже малораспространённая наука. Раньше, в глубокой нашей с вами истории таких людей называли ведунами. Так вот я представляю группу именно таких людей. Отсюда и большая часть моих знаний по будущей истории. Разумеется, в нашей группе, скажем так, заинтересованных общим результатом людей, кроме экстрасенсов, есть и грамотные аналитики, и экономисты, и финансисты, и такие боевики как я.

Информацию по срокам окончания войны я почерпнул из расширенного доклада по данной теме незадолго перед командировкой сюда. Разумеется, сроки были более расплывчаты и вариантов развития событий несколько, но общий итог один: Германия войну проиграет. Я просто выбрал усреднённую цифру конечной даты. Общий анализ именно такой. В основных событиях эти люди не ошибаются. Имел, знаете ли, возможность убедиться, если будет побольше времени, как-нибудь расскажу.

Теперь о моём появлении здесь. Бывший хозяин всего этого великолепия отщипнул кусочек от общего пирога. Я был послан забрать всё это, но в результате не слишком удачных действий своих помощников оказался в НКВД и, соответственно, несколько позднее на войне.

Так как я всё же относительно русский человек, сомнений, на чьей стороне воевать, у меня не было. Вот я и организовал очередную группу заинтересованных в дальнейшем совместном существовании людей, а постольку-поскольку подготовка у меня специфическая, то и действия весьма непредсказуемы и своеобразны. Немецкое командование очень скоро в этом убедится.

Всё остальное чистая случайность. Вас, по крайней мере, здесь увидеть я совсем не ожидал, но русские говорят: «Нет худа без добра». Да, да, русские, я не совсем русский. Я никогда не был ни в России, ни в Советском Союзе, хотя воспитывали меня, в том числе, и выходцы из России. – Вот это я сплёл! Я собой горжусь. Интересно, во что из этой «пурги» он поверит? Впрочем, во всё поверит. А куда ему деваться? То, что я говорю совсем не так, как говорят местные, Елагин отметил сразу. Уровень подготовки и необычность жестового общения внутри группы он тоже оценил.

Елагин профессионал. Он прокачивает каждое движение и все наши действия с самого начала, и я пока не решил, оставить его в живых или не заморачиваться и пристрелить его к чертям, от греха подальше. То, что Елагин озадачен слаженностью, а главное, составом, вооружением и экипировкой моей группы, видно невооружённым глазом. Содержимое подвала его тоже поразило до глубины души. Мои слова и объяснения также идут в эту необычную копилку.

Аналитика действительно непростая наука, и он очень внимательно следил за ходом моих рассуждений, а я, в свою очередь, наблюдал за ним. Многоходовка НКВД была мной раскрыта полностью, и, я надеюсь, он думает точно так же. Теперь надо понять, оставить всё как есть или ра-зом обрубить все концы. Впрочем, я поступлю как всегда, а там посмотрим.

Единственное, что я не мог никак просчитать, так это то, насколько Елагин обижен на «Сержа» за его прежние грехи, и то, насколько он обижен на гестапо за свои увечья, превратившие его, не слишком молодого, но ещё здорового и сильного мужчину, в гниющую, медленно умирающую развалину. Опять-таки, насколько в результате произошедшего с ним он ненавидит лично меня, а заодно и Советский Союз, в который раз сломавший привычный для таких как он, осколков былой Российской империи, уклад жизни.

Всё это я просчитать, к сожалению, не мог. Поэтому и забрал у него последний ствол, а то закатает мне напоследок пулю в спину, а доктора в шаговой доступности у меня нет. Да и две пули в спину в год – это, знаете ли, перебор.

С другой стороны, я Елагину интересен. В результате теперь уже нашей многоходовой комбинации он вполне легально может оказаться в Великобритании. И, главное, мы поможем ему вытянуть из НКВД его маму, к которой, судя по досье Вальтера Нойманна, он питает очень глубокие и нежные чувства. К тому же при этом он сам полностью поменяет документы и легализируется.

То, что я человек небедный, он теперь понимает, а «Серж», по моему совету, в конфиденциальной беседе просто предложил брату воспользоваться его финансами, что само по себе вылезает за рамки их взаимоотношений. Это Елагин наверняка тоже отметил. Как перекинуть ему деньги и немного драгоценностей, я придумаю позже, но сделаю это обязательно, а то он с голода в Лондоне помрёт, пока «Сержа» дождётся.

Хотя, конечно, у Елагина есть некоторые накопления, и немцы ему помогут с финансами. Да и «МИ?6», сейчас она «Сикрет Интеллидженс Сервис» зовётся, на прокорм подкинет, но я хочу закинуть ему бриллианты для другого дела. Пока идёт война, цены на недвижимость невысоки, и Елагин сможет купить нужную нам недвижимость в САШ и в дальних колониях Великобритании и контролировать её до приезда основной группы во главе с «Сержем».

Встречаться же с ним я в будущем не планирую, способы связи у нас по рации с помощью ключевых слов и в определённое, отдельно оговоренное время. Общение с нами Елагин залегендирует перед немцами просто, объяснив, что мы находимся в одном из партизанских отрядов. Конечно же, Елагин назвал несколько своих доверенных людей, через которых мы можем передать информацию для него, но вот пользоваться ими я не собираюсь. Что такое гестапо, я прекрасно знаю.

– Чтобы вы понимали, Алексей Петрович, я совсем не пытаюсь вас убедить, но некоторые из будущих событий я вам перечислю. Не помню точно когда, в сорок втором году «Советы» попробуют прорвать фронт германских войск под Харьковом, а в результате потеряют большое количество войск и техники, и фронт провалится до Сталинграда. Но в Сталинграде русские зацепятся и, потеряв немереное количество людей, в начале сорок третьего года окружат огромную группировку немецких войск и уничтожат её. Командование группировки сдастся в плен вместе с войсками.

Немцы очень не любят воевать зимой, разгром немецких войск под Москвой в ноябре сорок первого года это прекрасно показал. Блицкриг, отлично сработавший во всей Европе, с «Советами» не сработал, да и не мог сработать изначально. Слишком большие расстояния, недоразвитая система дорог и, соответственно, максимально растянутые коммуникации.

К тому же педантичные немцы воюют классически. Да, жестоко, кроваво, а карательные отряды беспощадно кроваво, но советским русским на правила войны наплевать с высокой колокольни. К тому же здесь начинает работать такая черта русского характера, как упорство, переходящая в упрямство. Причём в массовом виде и во всей стране.

Вы можете мне не поверить, но там далеко за линией фронта сейчас по двенадцать часов работают четырнадцатилетние дети и женщины. В Ленинграде каждый день от голода умирают сотни людей, но они всё равно работают на заводах и выпускают продукцию для фронта, который находится всего в десятке километров от завода.

Не надо забывать ещё и то, какие объёмы помощи идут из «Штатов». Советский Союз очень богатая страна, и заплатит эта страна за поставки по ленд-лизу в любом случае, но только, если выиграет войну. Именно поэтому объёмы военных и промышленных поставок из САШ будут увеличиваться.

Существует ещё один немаловажный фактор, обусловливающий несомненную победу Советского Союза. Дело в том, что сами немцы до сих пор не понимают, на что они замахнулись. Возьмите карту Европы и приложите на карту Советского Союза. Утверждение адмирала Канариса, что русские ждут не дождутся прихода германских войск, является ошибочным, а карательные батальоны очень скоро покажут оккупированным жителям, что их ждёт в будущем, и начнётся массовое партизанское движение, подогреваемое «Советами» из-за линии фронта. Произойдёт всё это уже к сорок третьему году. Вот к этому времени я собираюсь навсегда покинуть не слишком гостеприимную латвийскую землю. С вашей помощью или по своим каналам, для меня не важно.

В качестве дополнения к вышесказанному я могу вам рассказать о планах немецкого командования в отношении не только «Советов», но и вообще всей бывшей Российской империи. Так называемый план «Ост», тщательно скрываемый верхушкой Рейха, очень скоро встанет боком самим немцам. Я не помню подробных деталей плана «Ост», но основа его – тотальное уничтожение всех без исключения жителей оккупированных немцами территорий. План предусматривает уничтожение русских как этнос и заселение освободившихся территорий немцами.

Обкатка этого чудовищного плана сейчас происходит на евреях. Тотальный геноцид называется. При этом немцы уничтожат и тех славян, и представителей других национальностей, которые сейчас воюют на их стороне. После окончания войны конечно же. По идее Гитлера и всей верхушки «Великого Рейха» все эти территории должны быть заполнены немцами и теми, кто будет обслуживать их в состоянии бессловесной скотины.

Подтверждение моих слов простое. Практически все солдаты в немецкой армии надеются получить землю в России. Ибо так обещал фюрер германской нации Адольф Гитлер. Но если немцы получат землю в России, то где будут жить их добровольные помощники? И в каком качестве? Места под солнцем для них может и не хватить.

Уничтожение большевизма – это мечта, которая сводит с ума многих, но никто не задумывается о том, кто придёт после них. А зря. К ненависти и бессильной злобе иногда имеет смысл подключать мозги. Помнится, ваш дом немцы сразу отвели себе под разведшколу и тут же отправили вас на знакомство с методами гестапо. Может быть, произошедшее и случайность, но, тем не менее, это свершившийся факт. – В течение всего этого монолога капитан сидел, не шевелясь и не сводя с меня своего пристального взгляда, «Серж», кстати говоря, тоже, а я продолжил:

– Так что не делайте поспешных выводов, Алексей Петрович. Мы здесь делаем своё дело, стараемся выжить, но это всё не моя война, я здесь достаточно случайный человек. Чтобы вы понимали, о чём я говорю, – я наёмник и работаю за деньги. За очень большие деньги. Значительно за бо?льшие деньги, чем вы можете себе представить.

Уходя, я, разумеется, заберу с собой и вашего брата, и всех своих людей, а там, в цивилизованном мире, мы друг другу пригодимся. Ваши мозги и опыт будут очень востребованы в нашей организации, а ваше здоровье будет поправлено, насколько это вообще возможно, за наш счёт, и вообще вы не будете ни в чём нуждаться. Это я вам гарантирую со всей ответственностью. Разумеется, если останусь в живых и доберусь туда. – Последнее Елагин прекрасно понимал, если я туда не доберусь, то и плюшек не будет. Его благополучие будет зависеть от моей жизни. Это разумно. Так что он только кивнул в ответ, так и не сводя с меня глаз.

Я надеюсь, он принял всё же правильное решение. Елагин мне нужен, и мне очень не хочется его убивать, но я обязательно это сделаю, если он неправильно себя поведёт. На этом мы и расстались на ночь. У дверей его спальни будет стоять пост. Сама спальня будет закрыта, но не для того, чтобы он не убежал, совсем нет, а для того, чтобы ему помочь, если что понадобится. Красивая сказка. Елагин её проглотил и не поморщился. Нам тоже надо отдохнуть до утра, а потом перетащить нашу добычу на улицу и сделать то, что я придумал.




Глава 7


15 мая 1942 года

Остаток ночи, утро и половина дня прошли так, как и было задумано мной. Мы выспались, поели и поухаживали за Елагиным. Попинали проснувшихся гестаповцев, довели их до состояния панического ужаса, перетащили нашу добычу из дома на улицу, разобрали и отсортировали её, а заодно и вещи гестаповцев, обнаружив у одного из неприметных охранников весьма любопытную вещицу – жетон СД. У всех остальных были гестаповские жетоны. У этого кадра, кстати, тоже был гестаповский жетон, а вот в потайном кармашке на штанах, при детальном обыске «Гномом», был обнаружен второй жетон, уже СД. Очень хорошо. Ценная и редкая в нашем деле штука. Пригодится в прогулках по Риге.

Разумеется, нарисовали правильные листовки, с «сержевскими» дополнениями на немецком языке, причём он был не менее красноречив, чем в Резекне. Я надеюсь, осенняя листовка сохранилась, чтобы упырям было с чем сравнивать, но теперь над текстом ржали уже все, особенно Арье с «Гномом». Послание казаков турецкому султану, блин.

Поговорив напоследок с Елагиным и согласовав свои действия, я отправил «Сержа», в обнимку с этим жетоном и в сопровождении «Старшины», за гауптштурмфюрером SS Зигурдом Лаудахом – начальником местного гестапо. За тем самым кадром, с кем вчера квасил приехавший оберштурмбаннфюрер, который, протрезвев, обделался от страха, когда узнал, кто зашёл к ним в гости. Хорошо, что ребята ещё вчера раздели этого засранца.

Гауптштурмфюрера дома не было, но за ним тут же послали с наказом заходить по-простому, но немедленно, пока не началось, и пригнать сразу трёхтонный грузовик «Опель Блиц» с водителем. Ну, понравилась мне эта бибика. Что с этим поделать? Мощная машина. Новая, потому что война только началась. Неприхотливая, потому что «Опель». «Бате» опять-таки нравится – не только девчонкам надо делать подарки.

Уже смеркалось, когда у нашего дома появился сначала легковой «Опель» начальника гестапо, а за ним и грузовик. Гауптштурмфюрер заявился не один, а с двумя своими помощниками, унтерштурмфюрером SS и таким же, как и «Старшина», унтершарфюрером SS, и даже попробовал с ходу что-то возбухнуть. Но, увидев старшего по званию офицера, его жетон, а потом и гору ништяков, стал добрым и тихим как овечка. А вид огромного «Старшины», стоящего в углу двора, прямо у них за спиной, и наставившего на них ствол ручного пулемёта, моментально сбил спесь со всей троицы.

Грузовик задним ходом заехал во двор. «Батя» закрыл ворота. Водитель вышел из кабины, откинул борт и неожиданно умер, а все трое гестаповцев, предсказуемо, потеряли сознание. Унтершарфюрер, правда, со сломанной челюстью, он был самым крепким из этой троицы. «Старшина», недолго думая, влупил ему прикладом в голову, сразу после того как я засадил водителю нож в спину.

Выезжали мы из дома ещё через полтора часа. Пока ребята раздевали гестаповцев, загружали грузовик и устанавливали пулемёт «Максим» на наполненные загодя мешки с землёй, мы с «Сержем» прошли в дом к Елагину.

– Вот и всё, Алексей Петрович! С тем и позвольте откланяться. Вот ваши два «Нагана» с глушителями, действительно на заключительном этапе пригодились. Брал напрокат один, возвращаю два. Мне они сегодня больше не нужны, а вам, глядишь, и пригодятся. Потом наши умельцы нам ещё сделают. У меня отличные мастера.

Всё своё мы забрали. Охрану вашу повесили, ещё и местные гестаповцы на огонёк удачно зашли и рядом повисли. Не знаю, зачем им это понадобилось, но я не возражал. Заодно и машину нам нужную пригнали. Прямо такие душки. Я и не знал, как их благодарить!

Брата вашего поберегу, как смогу, обещания, что дал, выполню. Имею редкое качество держать свои обещания и сим, надо сказать, горжусь неимоверно. С тем и до свидания. – Я пожал протянутую мне руку, подождал, пока «Серж» простится с братом, и, пропустив его вперёд, направился с ним к двери.

Я мучительно ждал выстрела в спину, но нет, уже закрывая дверь, я оглянулся. Елагин так и полусидел, полулежал, откинувшись на подушки, и внимательно и с какой-то надеждой смотрел нам вслед. Чуть улыбнувшись ему, я закрыл за собой дверь и дошел до кухни.

Мы прихватили две бутылки коньяка, приготовленные загодя, три стопки, немудрёную закуску и вернулись обратно. Пока группа будет минировать стоящие на улице машины, у нас время есть. Последнюю мою проверку капитан прошёл, значит, и мне свои обещания выполнять. «Серж» постучал и, открыв дверь, пропустил меня в комнату.

– Извините, Алексей Петрович! Пока наша группа занимается боевой работой, мы с вами накатим, а то как не русские, право слово, да и вам надо антураж создать. В гестапо никогда не поверят, что двое русских, да к тому же братьев, просто посидели и поговорили. Заодно и поесть вам принесли.

Капитан дружески усмехнулся. Мы на троих накатили полбутылки коньяка и закусили шоколадом. Уже уходя, я, глядя Елагину прямо в глаза, сказал:

– Я надеюсь, Алексей Петрович, мне не придётся пожалеть о содеянном. – После чего вытряс из «Наганов» сваренные «Батей» патроны, вставил другие и объяснил удивлённым братьям: – Мой солдат полночи их варил, а потом полдня правильно остужал. Вы не выстрелили нам в спину, и теперь я Ранке обязательно на кол посажу. Мамой покойницей клянусь. Патроны приберите, может, пригодятся на что. Ваш «Диллинджер» на подоконнике, а звать меня, Алексей Петрович, Данила Кириллович. Уж отчего так матушка назвала, не знаю. Только имени этого даже мои солдаты не знают. Если по радио будете что этому человеку передавать, никто, кроме нас троих, в жизни не догадается, что то для меня. Можно и к связнику так обратиться, так даже лучше. – Дезинформация с именем – это дополнительная страховка – мне всё равно, а Елагину приятно.

– Не придётся, Данила Кириллович! Я тоже крайне редко даю обещания. С вами интересно работать, глядишь, и получится у нас то, что вы задумали. – Елагин был серьёзен и, теперь я точно уверен, честен.

– С вашим палачом точно получится, если правильно навели и подкорректируете, а всё остальное, вы сами понимаете. – Алексей Петрович кивнул головой. Вот не получается у меня называть его по имени, даже с самим собой. Я действительно уважаю этого человека, несмотря на то что он враг Советского Союза. Выдержать такие пытки сможет далеко не каждый. В это время, постучав, в комнату заглянул Арье.

– «Второй»! Всё готово. Всё сделали, до чего дотянулись. – Вытянувшись, Арье ел меня глазами. Научились у инструкторов, я на такой форме доклада никогда не настаивал.

– Хорошо. Свободен. – Арье умёлся, и капитан, глядя на закрывшуюся за ним дверь, задал давно ожидаемый мною вопрос:

– У вас что, действительно бойцы евреи? Такие молодые мальчики? – Удивление в голосе Елагина было неподдельным.

– Не только мальчики, Алексей Петрович, есть и девочки, и они тоже ходят на боевые задания. Такие как «Старшина» и «Батя» у меня редкость, это инструкторы, а основные бойцы боевых групп вот такие мальчики и девочки. Кстати, можете эту информацию тоже использовать. Без «Старшины» и «Бати», разумеется.

Это был Арье, он постоянно свои листовки оставляет. Можете сказать, что здесь были ещё Зерах и Давид, описание подойдёт любое. Мои солдаты никогда не попадут в плен живыми, они прекрасно понимают, что с ними в гестапо сделают.

Саша! С одного «Нагана» глушитель свинти, Алексею Петровичу одной рукой будет несподручно. Объясни, что и как по глушителям, и на подоконнике пистолетик лежит, отдай, пожалуйста, брату. Простите, Алексей Петрович, вы всё понимаете сами. Ну, прощайте. Всем нам удачи и с Богом. – Я пожал Елагину руку и, прихватив свою рюмку, вышел из комнаты. «Серж» пришел через десяток минут.

– Да, «Командир»! Произвёл ты на нас впечатление! – негромко сказал «Серж». Я мрачно усмехнулся, вертя в пальцах рюмку.

– А как упырям понравится. – Рюмку я раздолбал о стену дома в пыль. Не стоит оставлять свои «пальцы», мы и так наследили, а на второй рюмке, в комнате у Елагина, остались «пальцы» «Сержа». Может быть, я и параноик, но лучше быть живым параноиком, чем беспечным покойником.

Я прекрасно понимал, почему Елагин пошёл на контакт и начал со мной договариваться. Всё дело было в «Серже». Всю свою жизнь старший лейтенант НКВД Васильев был ярым коммунистом и полной противоположностью Елагину, а тут, после общения со мной, он полностью меняет мировоззрение и идёт у меня на поводу, при этом воюя с немцами и работая с полной отдачей.

С представителем НКВД и Советского Союза вообще Елагин даже разговаривать бы не стал либо тут же сдал нас в гестапо, но я специально в разговоре вставлял слова и выражения, которые позволяли ему подумать, что я действительно представитель группы людей, обособленно живущей в какой-то другой стране. Этому способствовало ещё одно обстоятельство – моя группа слишком вольно себя вела. Пропасть на всю зиму и не вести никакой деятельности не мог никакой, даже самый высокопоставленный сотрудник НКВД, а мы влёгкую пропали на несколько месяцев и появились только тогда, когда нам было нужно, и за тем, что нам было нужно.

Объёмы клада и его приблизительную стоимость Елагин тоже оценил. К тому же я сказал, что собираюсь покинуть Латвию в середине войны, что вообще ни в какие ворота не лезло и косвенно подтверждало, что я не имею никакого отношения к воюющим сторонам.

Елагин – опытнейший разведчик. При этом это человек, которому только что предложили поменять шило на мыло. Какое решение он примет сейчас, абсолютно неважно. Главное, Елагин попадёт в Великобританию, а к тому времени Германия начнёт трещать по швам, и он вынужден будет примкнуть к нам. Деваться ему будет просто некуда. Ко всему прочему зимой сорок третьего Паулюс нарвётся в Сталинграде. Когда Елагин узнает об этом, он сделает всё, чтобы оказаться подальше от Германии. При этом его опыт, разнообразнейшие связи, оставшиеся агенты и связь с разведкой немцев никуда не денутся.

Попав в Великобританию, Елагин будет вынужден сливать немецких агентов в «МИ?6», то есть станет двойным агентом, и мы, в случае его раскрытия, станем запасной базой Елагина. Мозги Алексея Петровича, его опыт и знания для меня всегда будут бесценны. Как говорят большевики: «ум, честь и совесть». Меня интересуют ум и связи Елагина, его опыт и, как ни странно, его благородное происхождение, а честь и совесть, после того что с ним произошло, он не утратил.

Выезжали мы из города по-тихому. Впереди мощный «Хорьх» со «Старшиной» за рулём и «Сержем» на заднем сиденье. За ним следом «Опель» с «Батей» и мной спереди и двумя бойцами в кузове. На посту предъявлять ничего не пришлось, пост уже был не сильно живой. Если «Погранец» и удивился тишине в городе, то виду не подал. Всё у нас было уже обговорено, так что мы пожали друг другу руки и разошлись по машинам.

Обнаружат наши художества очень быстро. Помимо заминированных в городе машин, в приоткрытых воротах мы поставили простую скромную растяжку из «лимонки» и двухсотграммовой тротиловой шашки, закрыв калитку на засов. Толкнув створку ворот, любопытный получит небольшой ба-бах. Так. Вместо доброго утра. Это если раньше паровоз не наступит на фугас, с любовью поставленный «Девятым».

Сейчас за нашей спиной «Погранец» заминирует дорогу и пойдёт по своему маршруту. Мы же, высадив из броневика бойцов «Погранца», загрузили в него «Гнома» с Арье, забрали остальных в кузов нашей машины и, не торопясь, пошли по пустынной ночной дороге. Я только в кузов к «Фее» перебрался, завалившись на специально взятую перину, прижав «Фею» к себе, уткнувшись носом девочке в шею и ненадолго отключившись.

Так и проспал всё время до нашей первой остановки, воткнувшись носом в обомлевшую «Фею», и, надо сказать, здорово выспался. Первая остановка – это место, где наши мины и фугасы лежат, которые позавчера «Белка» с «Рысью» прикопали. Как только машина начала притормаживать, я проснулся, машинально чмокнул «Фею» в ключицу и только сейчас сообразил, что я, простите, не дома.

Вот, наверное, загнал девчонку в краску-то. Хорошо, темно в кузове. Сильно меня выбило из колеи общение с Елагиным. Проще мешки с цементом таскать, чем общаться с опытным и очень умным разведчиком. Я до сих пор не уверен, что он будет соответствовать нашим договорённостям, но что сделано, то сделано.

А ночь хороша! Звездей-то! Звездей! Полное небо и луна вон таращится! Всё хорошо: воздух, небо, девочка под руками, перина мягкая. Вот только всё это великолепие на жесточайшей войне, а я слишком расслабился. Не на пляж меня «Белка» везёт, а на очередную войну, и ожидает меня очередное необъятное море крови.

То, что я предложил, да что там, приказал сделать в Краславе, моментально доведёт гестаповцев до неконтролируемой ярости. Значительно больше, чем просто заминированные машины, которых на двух улицах шустрые Арье с «Гномом» заминировали девять штук, а легковой «Опель» начальника гестапо превратили в огромную осколочную бомбу, запихав в него остатки нашей взрывчатки и внаглую перегнав эту машину к зданию местного гестапо.

Семерых гестаповцев мы повесили, чуть больше половины получилось из общего числа вместе с водителем и медсестрой. Хотя, впрочем, какой медсестрой? У этой вполне привлекательной женщины обнаружился жетон СД. Жаль, живой её взять не удалось, но кто же знал, что вокруг мозгов Елагина закручены такие страсти спецслужб? Раздевал медсестру я, мои малолетние грузчики смущались, поэтому и жетон обнаружил в бюстгальтере, разумеется.

Надо сказать, что гестаповцы нас здорово порадовали новыми документами, личными вещами и оружием. Таких как у меня «Браунингов Лонг», да ещё и с подмышечными кобурами, было целых четыре штуки, но эти «Браунинги» и вообще всё, что мы нашли у гестаповцев, пойдет в мой личный загашник, кроме автоматов конечно же.

Кроме того, старший охранник порадовал меня очень уж эксклюзивным стволом. «Маузер?712» 1932 года выпуска, с переводчиком автоматического огня, воронёный и с деревянной кобурой. Нулёвый. Муха не сидела. Он вообще в кладовке лежал прямо на ящике с патронами для него, полным кожаным обвесом, шомполом, десятком двадцатизарядных магазинов и пятью снаряжёнными десятизарядными магазинами. Сказка! Как до мастерской доберёмся, тут же скажу Марку, чтобы глушак под него делал. Будет у меня короткий, тихий, штурмовой автомат. Для моих дел самое то.

Я даже тщательно поспрашивал оберштурмфюрера об этом пистолете, перед тем как его повесить. «Маузер» предназначался в подарок приехавшему в гости оберштурмбаннфюреру SS. На мой взгляд, совершенно несправедливо. Такой раритет и такому засранцу. У самого оберштурмбаннфюрера был «Вальтер ППК», но тоже с выпендрёжем, золочёный. Я даже загляделся на этот ствол. Красивый! Девчонкам пригодится в подарок.

Нам ближе к зиме отстрелом упырей заниматься, надо нормально выглядеть, а местные охранники, помимо гестаповских мундиров, порадовали нас приличными костюмами по последней германской моде, ну и всякими там зажигалками, портсигарами со свастикой, бритвами и прочими личными вещами. Искреннее спасибо им за это. Это только кажется, что все эти вещи мелочь, но такая мелочь всегда показывает уровень обеспеченности человека и принадлежности его к определённому слою общества.

Так вот, семерых гестаповцев мы повесили, а остальных разместили в голом виде, включая медсестру, поэтому и раздевал сам, перед повешенными, за накрытым столом со всеми атрибутами лёгкого фуршета и «сержевскими» листовками в качестве десерта. Понимаю, что не сильно прилично. А что делать? Это чисто для того, чтобы их скорее упаковывать принялись, потому что гранаты, которые я разместил, находятся не под ними, а сбоку и чуть сверху, веером по всему периметру этого немаленького двора и с нашей первой самодельной «монкой», установленной на столе.

Если она шарахнет, а она обязательно шарахнет, то побреет даже траву в поле, а во дворе всё будет нашпиговано кусками разнообразнейшего железного хлама, набранного во дворе этого самого дома. Весом эта «монка» превышает обычную мину раза в три, это, скорее, небольшой фугас, набитый различным металлоломом. Таких фугасов у всех рейдовых групп по паре штук, но именно эту я собрал на месте «на коленке». Весит она килограммов десять и взорвётся обязательно, потому что, не отодвинув стулья, трупы убрать невозможно.

Стоит она на столе совершенно свободно, потому что запихал я её в граммофон. А что? Какая-никакая, а музыка! Я не виноват, что она не понравится. Всем не угодишь. Пришлось даже Елагина предупредить, чтобы он во двор ни под каким предлогом не совался. Правда, есть у меня надежда, что, увидев данный натюрморт, немцы доложат наверх и не тронут всё это до приезда начальства, а там, глядишь, и ещё кто-нибудь высокопоставленный нарвётся.

Таких хитрых растяжек мы ещё не ставили, так что сюрприз гарантирован. Днём немного времени было, вот и мудрил. Это слегка позлит наших «партнёров», поднимет им настроение, а то за зиму они совсем расслабились. Главное, чтобы они Елагина в расстроенных чувствах не прибили, а остальное переживём. Елагину тоже одну листовку отдали, чтобы начальству передал вместе с приветом от «Сержа». Может, это и перебор, но теперь уже обратно не воротишь.

Ну а пока мы остановились, слегка размялись, загрузили заначку, выгрузили приготовленную мной посылку для дома, тщательно всё замаскировали и, не торопясь, покатились дальше. Посылку, то есть большую часть серебра, гестаповскую форму, оружие, документы и кое-какие баснословно дорогостоящие мелочи мы дальше не потащим. Неизвестно ещё, как будем возвращаться, а отсюда до запасной базы ближе.

Останавливались мы на этой дороге ещё четыре раза и минировали её, но этим занимались Арье с «Гномом», я так и валялся в обнимку с млеющей от счастья «Феей». Дорога у нас длинная, и мне надо понять, как нам действовать дальше. Впрочем, немцы всё решили за нас. На въезде в достаточно крупную деревню стоял пост, который как-то нервно отреагировал на наше появление. Причём получить информацию из Краславы они никак не могли – все провода мы порезали, а в одном месте обрыва линии заминировали подходы.

Полицейских на посту мы, конечно, перебили, их и было-то всего четыре штуки, я просто такой ранней засветки не ожидал, думал пройти до первой железнодорожной ветки по-тихому, но не судьба. Поэтому после поста мы перегруппировались. Броневик выдвинулся назад за наш грузовик, а мы с «Гномом» поменялись местами. Я сел в «Хорьх» на переднее сиденье, а «Гном» в грузовик к «Бате» с Сарой. «Фее» приказал в случае чего поддержать нас огнём, но первой ни в коем случае не стрелять.

Так и покатились по деревне, традиционно ободрав полицаев и оставив листовки. Выездной пост тоже был, но на нём было тоже только четверо полицаев, и на этом посту мы задержались недолго. Хорошая штука этот «Наган» с глушителем, значительно тише стреляет. Патрон у «Нагана» изначально слабее, чем у «Парабеллума», ещё и гильзы не вылетают, и, хотя полицаи стояли вразброс, для нас с «Сержем» это было даже удобно. К тому же «Батя», выполняя нашу договорённость, перед постом немного приотстал и осветил пост фарами, и стреляли мы как в тире.

Разумеется, Елагину мы отдали не все «Наганы» с глушителями, что у нас были. На нашу группу их было сделано пять штук, но это как раз вот для таких случаев. Подобные «Наганы» есть у всех старших групп и их заместителей, включая группу Давида.

Кроме этой деревни, постов не было, и следующие полтора часа прошли спокойно. Мы не торопясь пилили по пустынной дороге, проскакивали такие же пустые и какие-то неживые деревушки, была и одна достаточно крупная, но без постов и какой-либо движухи вообще. Как вымерли все.

До первого переезда мы добрались за час до рассвета. Пост на переезде был, но тоже полицаи и тоже немного, всего отделение. Причём на переезде было трое, а остальные спали на посту. Так что пока мы с «Гномом» ставили фугас-ловушку, «Старшина» с «Батей» таскали трупы полицаев на дорогу перед путями. Экипажу броневика я категорически запретил помогать нам, пусть бдят.

Пришлось мне скрепя сердце взять с собой одного бойца из нового пополнения. Некого мне было сажать на пулемёт в броневик, и теперь с нами в качестве «молодого» средних лет дядька по имени Йона. Его, правда, последние три недели перед выходом тренировал «Белка», так что Йона броневик знает как свои широкие натруженные ладони, но боевого опыта у него всё равно нет.

Заминировав переезд, мы поехали дальше, я решил всё же не заезжать в концлагерь, а, обойдя город по просёлочной дороге и минируя её по нашей схеме, дойти до Идрицы. Есть здесь такой большой поселок, рядом с которым располагается немецкий полевой аэродром. К счастью, он на другой стороне железной дороги и находится немного в стороне от самого посёлка.

Дело в том, что нас слишком мало. В концлагерь мы заедем обязательно, но надо сначала разгрузиться. Тем более что мы с «Гномом» заминировали не только переезд, а ещё, пробежавшись по путям метров семьсот, поставили полноценный фугас и еле-еле успели уехать.

Проехать мы успели только километра два, как услышали сначала приглушённый взрыв, а затем всё увеличивающийся грохот. Первый поезд пошёл под откос, а у упырей появилась новая головная боль.

Ко второму переезду мы добрались часа через два, заминировав дорогу в шести местах. На переезде тоже были полицаи, и тоже полноценное отделение, даже с ручным пулемётом ДП, и они все бдили. Но вид «большого белого господина», роль которого с успехом исполнял «Серж», произвёл на полицаев неизгладимое впечатление. «Серж» их даже построил в ряд по стойке смирно, чтобы их удобно расстреливать было, и в три ствола мы их шустренько хлопнули.

Блин, оружие уже некуда складывать, мы же не только клад в машину загрузили, но и все ништяки, что оставляли год назад в подвале, и весь арсенал охранников Елагина. Ну и продукты выгребли все, что были в доме. Чтобы я продукты фрицам оставил? Они ещё то, что нахапали в прошлом году, не переварили. Всё остальное как в первый раз, только с фугасом-ловушкой – на этом переезде бессмысленно ставить большой фугас. Когда ещё фрицы там «железку» восстановят? Железнодорожная ветка-то одна и та же, а ложный фугас пусть снимают. Попробуют, по крайней мере.

Через час закончили и шустро попылили дальше. Проехав пару километров, вышли на ту дорогу, по которой мы с Виталиком ехали на мотоцикле. Никакого движения на ней пока не было, и наша небольшая колонна только прибавила скорость. Первые мы на «Хорьхе», потом грузовик и последним броневик. Дошли до поворота, ушли на него и не торопясь, чтобы не пылить лишнего, поехали по слегка запущенной просёлочной дороге.

Места знакомые. Вот деревня, где я умыл немцев пылью, пустынная и, как и большинство деревень, неживая, несмотря на зарождавшееся утро. Вот та, в которой я позаимствовал мотоцикл, слегка поздравив немцев с добрым утром. При виде немецкой колонны, по-моему, попрятались даже воробьи, копошащиеся в пыли дороги. Вот мизерная деревушка, по которой мы тряслись на телеге, а вот и последняя деревня между озёрами.

Длинная деревня была и многолюдная. Именно что была. Деревни не было. Совсем. Не повезло ей. Только пепелища и обгорелые остовы печек. Ни людей, ни животных, и, судя по необработанным полям, никого нет минимум с зимы. Так что я приказал «Старшине» остановиться на околице и, прихватив бинокль, вышел из машины.

Дорога, по которой мы с Виталиком вышли из леса, заросла травой. Похоже, что по ней не ездили уже очень долго. Видимо, деревня за лесом тоже накрылась медным тазом. Надо идти на разведку.

– «Фея»! Наблюдение. «Белка» и «Батя» – броневик. «Старшина»! Останешься на месте за старшего группы. Смотри здесь внимательно, если кто вылезет, бейте наглухо. Заминируйте дорогу в деревне парой мин на всякий случай.

«Серж», «Гном», Арье, «Рысь», переодеваемся, пойдём, погуляем. Оружие с глушителями.

Пока мы переодевались, «Фея» дошла до небольшого пригорка и упала там, как не было. «Старшина», как молодой, заскочил в кузов грузовика и затихарился за щитком пулемёта. Ну а «Белка» с «Батей» и Йоной, под прикрытием «станкача», принялись минировать дорогу.

Намастрячились-то как! Здорово их всех «Восьмой» с «Девятым» за зимние месяцы натаскали. Впрочем, это была моя идея прошлого года – инструкторы учились друг у друга. Водилы у сапёров, сапёры у водителей. Универсалы не универсалы, но опытные солдаты прекрасно понимали, для чего всё это необходимо, тем более что времени на сам учебный процесс я не жалел.

«Девятый» оказался способен к языкам. Степенный, неторопливый и обстоятельный «Батя» прекрасно освоил изготовление глушителей и фугасов, да и установку мин и тех же фугасов производит отлично. Вот и сейчас он руководит постановкой мин.

Забавно, но Авиэль прекрасно, но интуитивно стреляет и теперь на базе всё своё свободное время посвящает тренировкам с «Погранцом», «Рысью» и Виталиком и больше не задаёт глупых вопросов, зачем это надо.

Таких вопросов больше никто не задаёт. Просто теперь всем новичкам Виталик показывает всё время увеличивающиеся стопки документов уничтоженных нами полицаев и немцев. На мастеров наша коллекция документов и самой разнообразной формы произвела неизгладимое впечатление.

Одевшись, мы попрыгали, и я, цепко оглядывая дорогу, неспешной рысью припустил по обочине, группа след в след потянулась за мной. Не хватало ещё на мину нарваться. Мы сами сегодня столько мин понаставили, что это может быть как здрасьте. Не мы же одни такие умельцы. И у немцев, и у партизан тактика одна – мину поставить, а там на кого бог пошлёт, но здесь на дороге мин не было.

Сама дорога была запущена донельзя, даже трава на колеях пробивалась, и похоже, в том году её тоже не сильно использовали. Добежали до леса и, рассредоточившись парами, не торопясь пошли вдоль дороги, а «Рысь», по своему обыкновению, в лесу просто растворился. Вот только что здесь стоял, а миг, и нет его, даже ветки не качаются. Мастер! «Погранец» по сравнению с ним щенок новорожденный.

Подождав немного, мы двинулись по просёку не спеша, углубляясь в лес. Шли мы парами. «Гном» с Арье по обочинам, я с «Сержем» по лесу вдоль дороги. Я умудрялся зигзагом, осматривая, насколько возможно, лес на следы присутствия посторонних. Дорога петляла между мощных сосен и берёз и была завалена всевозможным лесным хламом. Ветки, листва, хвоя, сваленная поперёк дороги старая берёза да пара достаточно больших коряжин, но никакого присутствия людей.

«Рысь» появился неожиданно – сидел у поворота лесной дороги. Жестом остановив группу, я аккуратно дошёл до него и присел рядом, просто плюхнувшись на пятую точку.

– В лесу бой был, командир. Пулями деревья побиты. Четверо красноармейцев неприбранных лежат, документов, обуви, оружия, ремней нет. Лежат очень давно, как бы не с того лета или ранней осени. – «Рысь» замолчал. Он вообще парнишка немногословный.

– До озера дошёл? – Это меня волновало больше всего.

– Нет, «Командир». Красноармейцы лежат метрах в четырехстах от озера. – Показав знаком группе, чтобы сидели на месте и поглядывали, мы с «Рысью» пошли дальше. «Рысь» вёл, я прикрывал.

Ага, вот и убитые. А вот и нет. Двое лежат рядом, руки у них связаны сзади их же ремнями, и добили их выстрелами в затылок.

Двинулись дальше. Так же неспешно осматривая лес и дорогу, дошли до озера. Здесь тоже был бой, и здорово сильнее. Вся округа пулями поклёвана, пара проплешин явно от гранат, и у одного камня кучка потемневших гильз от ручника, с пулевыми выщерблинами на самом камне. Прошли дальше вдоль озера. Чисто и действительно никаких следов.

Сторожко вернулись и дошли до ямы, где мы с Виталиком оставили оружие. Яма была засыпана, но не так, как засыпал я. По стародавней привычке оставлять простенькие контрольки я специально на краях и посередине расположил небольшие камешки. Теперь же яма не просто засыпана, а ещё и искусно замаскирована, но она осела, что мне жутко не понравилось. Видел я уже такие осевшие ямы. Саму яму я пока трогать не стал, отправив «Рысь» дальше по лесу в сторону деревни, пробежаться по лесу и аккуратненько всё посмотреть, а сам вернулся к группе.

– «Гном», Арье, за машинами, мы ждём у озера, опушку заминировать.

После чего так же не торопясь пошёл с «Сержем» по лесу, только по другой стороне, и через четыре десятка шагов наткнулся ещё на один труп, тоже наш естественно. Не сильно красиво выглядит поеденный муравьями и лесными зверушками человек. Остался один слегка прикрытый полуистлевшими тряпками костяк. Пока шли до озера, зигзагом, то углубляясь в лес, то возвращаясь обратно, нашли ещё двоих.

– Четверо тех, что нашёл «Рысь», трое здесь, с лейтенантом ушло двадцать человек, – негромко посчитал я. «Серж» промолчал. Он этих людей знал, но узнал вряд ли – форма безлика, а черты лиц не сохранились.

Дошли до озера, а потом и до ямы, и, аккуратно снимая песок, я стал раскапывать яму. Вот и лейтенант, его я узнал по Виталькиной гимнастёрке, и ещё двое с ним, оружия нет. У лейтенанта перебинтованы голова и левая нога. Бинт закрывает большую часть лица. Ранение в голову очень тяжёлое – бинт весь в крови, хотя повязка намотана из трёх бинтов. У одного из бойцов ранение в грудь, а бинтов нет. Значит, был убит наповал. У второго в живот. Бинтов тоже намотано много, но скорее всего тоже был не жилец. Похоже, что зарывали их до боя у озера, поэтому и замаскировать успели.

Сохранились лейтенант с бойцами неплохо – взгорок, песчаная почва. Одежда вся целая, лица прикрыты некогда чистыми портянками, запаха почти нет. Что неудивительно – лежат с июля прошлого года. В лесу бойцы более неприглядно выглядят. Яму закапывать не стал, пусть «Старшина» увидит. Молча показал «Сержу» на лес и пошёл в сторону блиндажа. Здесь всё было так, как я оставил. Ничто и не указывало на то, что под нашими ногами достаточно большой схрон. В это время послышался звук двигающейся по лесу техники, и я, жестом показав «Сержу», пошёл к озеру.

«Рысь» ничего не нашёл. Совсем ничего. Ни деревни, сожженной так же как и первая, ни свежих следов, ни красноармейцев, ни могил. Пришёл он много позже приехавшей техники и, плюхнувшись рядом со мной, коротко доложился.

– Пусто, «Командир». Нет никого. В лесу с прошлого года никого не было. Следы боя на околице прошлогодние, но убитых нет, в двух местах видел поклёванные пулями деревья. Похоже, преследовали кого-то вдоль озера в сторону Невеля.

Это было, в общем, понятно, но я, на всякий случай, показав ему направление, где лежат бойцы, сказал:

– Дойди до бойцов, посмотри своим глазом характер ранений и тех четверых, что в самом начале нашёл, глянь. Двоих из них в затылок добивали, посмотри из чего. Как закончим здесь, приберём. Ты присмотри там место, а потом возьми Йону и пусть яму под могилу копает.

«Рысь» молча кивнул и растворился в лесу.

«Старшина» к тому времени организовал разгрузку машины, выставив по моему приказу Йону в охранение, чтобы не видел лишнего. Где мы находимся, Йона тоже не знал, так как с пулемёта его перевели заряжающим и всю дорогу он проболтался в броневике. Рано ему ещё знать наши тайны. Недалеко от него, но не с ним, засела и «Фея», на неё надежды в охранении всё же больше. Поэтому, отослав «Рысь», я взял «Сержа» и пошёл к блиндажу.

Блиндаж мы откопали через полчаса. Никого здесь не было. Все мои контрольные камешки, которые я уложил год назад, лежали на месте. Блиндаж мы вскрыли. Всё было так же, как оставили мы с Виталиком. Оружейная и продуктовая комнаты, предбанник, везде оставленные мной контрольки остались нетронутыми.

– Знаешь, «Командир», я до сегодняшнего дня не верил, что это правда, – негромко сказал напарник.

– Понимаю. Я когда сюда попал, обалдел ещё больше, но ничем тебе помочь не могу. Себе же не смог, и ты сам справляйся. Сойди с половицы. – Пока не появились наши спутники, надо было упаковать в мешковину наши с Виталиком вещи. Сюда я уберу самое ценное из того, что мы взяли в Краславе. Через полчаса тайник был пуст. Мне показалось, что глаза «Сержа» вылезли из глазниц и повисли на нервах. Особенно поразили его компактные рации и моё пояснение к ним.

– Челюсть подбери, а то раздавим, и глаза поставь на место, и, вообще, иди к машине, и несите то, что я для первой очереди отложил, а то до святого пришествия здесь простоишь. – «Серж», спотыкаясь на каждом шагу, неловко полез из блиндажа. В себя он так и не пришёл.

Через час я заполнил и замаскировал тайник. Бойцы как муравьи таскали шмотки и складывали их рядом с блиндажом. Я решил забрать отсюда всё оружие, кроме нескольких стволов, рацию и большую часть формы и снаряжения. Продукты же я пока оставляю в блиндаже.

Планируя рейд и обговаривая с инструкторами расположение лагеря, я поинтересовался у «Старшины», чем занимались пленные в лагере и сколько их было всего. По данным инструкторов, лагерь был фильтрационный и в него постоянно прибывали пленные, но это было год назад. Остались ли там сейчас люди и прибывают ли туда новые пленные, никто из нас пока не знает.

Сначала я думал нагрянуть в лагерь по ходу движения, сразу после Краславы, просто вынести охрану и пойти дальше, но чем больше думал об этом, тем меньше мне нравилась эта идея. После того как мы пустили под откос поезд и перебили охрану двух переездов, не засветившись при этом, я решил больше там не маячить и заехать в лагерь более обстоятельно, тем более что в блиндаже было некоторое количество оружия и боеприпасов. Поэтому, собрав всю свою команду у грузовика, я сказал:

– «Старшина»! Делаем так. Возьми «Рысь», выбери место в сторонке, лучше там, где вторая сожженная деревня, и прикопай ящик с «трёхлинейками», половину СВТ, половину «ручников», половину гранат РГД и продукты. В блиндаже оставишь «ручник», два ППД, СВТ и все «лимонки», боеприпасы по паре комплектов. Остальное вытаскиваем к грузовику, вытрясаем из ящиков, чистим и снаряжаем.

Объясняю для чего. Дальняя закладка, как всегда, для рейдовой группы. Оружие в грузовике для пленных в лагере, то, что оставишь в блиндаже, тоже очисть от смазки и приготовь к бою. Это оставим на всякий случай. Большую часть продуктов оставляем в блиндаже – ещё неизвестно, когда и в каком составе будем сюда возвращаться. Пусть неприкосновенный запас останется.

Только после этого загружай блиндаж тем, что привезли. Занимайся сначала блиндажом, потом переходи к закладке. Йону снимай с поста, и пусть копает яму под запасную закладку, сюда его не води. После ямы сажай бойца у грузовика, пусть начинает чистить оружие. – «Старшина» ушёл выполнять мои приказания, а я принялся думать, лениво оглядывая следы прошлогоднего боя и прикидывая позиции разных бойцов.

Больше всего мне непонятна ситуация с погибшим лейтенантом. Бойцы, лежащие в лесу, добиты из «Наганов», и трое убиты пулями из наших «трёхлинеек», это те, у кого мы смогли прояснить характер ранений. Следов пыток я ни у кого не обнаружил, но после такого количества времени я мог отметить только сломанные кости и выбитые зубы, а этого ни у кого не было. Пытают же в основном поверхностно, а и кожа, и мышцы у всех трупов уже истлели.

С кем мог воевать лейтенант в июле сорок первого, если не с немцами? С полицаями? А откуда они взялись в таком количестве, чтобы выбить хорошо вооружённую группу в двадцать человек? Это самые простые вопросы, на которые я не могу ответить, а есть ещё и сложные.

Этих вопросов два. Кто полностью сжёг маленькую псковскую деревушку и уложил в одну яму её жителей? И тоже в сорок первом году. Или это один вопрос?

У меня есть один ответ, вернее предположение, и мне оно жутко не нравится. Могло быть так, что лейтенанта убили или, судя по характеру ранения, смертельно ранили ещё в дороге, а потом группа бывших пленных зависла в деревне, где их и застала группа карателей. Так как это тупиковая дорога, каратели быстро нашли направление движения группы.

Следы боя у камней на берегу нашего озера – это, скорее всего, перестрелка боевого охранения с подошедшими карателями. Охранение полицаи выбили, и остававшиеся в деревне красноармейцы встретили противника на околице деревни и ушли вдоль озера в сторону Невеля. Иначе всё это объяснить нельзя – в противоположной стороне непроходимое болото. Зря я тогда мужика в деревне отпустил, он явно в полицаи подался, надо было грохнуть.

Мать его! И спросить не у кого, вторую деревню тоже полностью сожгли. Обо всём этом я думал, стоя у могилы восьмерых красноармейцев. «Рысь» ещё одного нашёл, раненного в живот, заползшего под разлапистую ёлку, вооружённого немецким автоматом и умершего там же под ёлкой.

Пока моя группа чистила и готовила к бою оружие, которое мы забираем с собой, мы с «Рысью» дошли до дальней деревни и большого, затерянного в лесу, вытянутого в длину озера. Пошарившись по лесу, мы нашли три вытащенные на берег и замаскированные в лесу лодки, под одну из которых были уложены вёсла, «Наган» в кожаной кобуре и пара винтовок. Но всё это тоже лежало приблизительно с осени. Ну а позднее «Рысь» нашёл чуть прикрытое землёй захоронение. Все местные жители были в нём. Все. От стариков до новорождённых детей. Прямо сверху лежала молодая женщина, прикрывающая руками грудничка.

Суки. Знал бы, кто их убил, – зубами бы загрыз. Ни я, ни «Рысь», ни «Серж» ни одного следа не нашли. Гильзы от наших «Мосинок» и немного от «Дегтяря», и больше никаких следов.

Свои работы мы закончили ещё вчера, но я дал людям, да и чего греха таить, себе тоже ещё один день на отдых. Поляну и дорожку следов до блиндажа тоже надо было привести в порядок, чем «Рысь» сегодня и занимался, взяв в помощники Арье с «Гномом». Ну а мы хоронили красноармейцев. С лейтенантом в одной яме лежал один из сержантов, а второй был один из тех, кого добили в затылок. Это «Старшина» прояснил. Так что никуда ни лейтенант, ни его сержанты не дошли. Куда делась моя граната с посланием, было и вовсе не понятно.




Глава 8


19 мая 1942 года

Из леса мы выехали в пять вечера, вернее, в пять вечера сняли последнюю мину в деревне, а потом, очень сильно не торопясь, поехали в сторону Себежа и к вечеру доехали до объездной дороги вокруг города, то есть до той дороги, где мы освободили «Старшину», «Сержа» и всех остальных пленных.

Весь путь мы проделали спокойно, в нашу сторону никаких попутных машин. Встречка была, но разрозненная, никакого движения крупных частей, но это и понятно. Фронт далеко. По месту катаются только местные интенданты да полицаи, а с учётом наших недавних художеств все свободные части брошены в соседний район. Цепляться к нам тоже не цеплялись, провожали, конечно, взглядами, в основном местные полицаи, но остановить нас – это надо совсем не дорожить своей жизнью или обладать полномочиями фельджандармерии.

На подъезде к лагерю, под приметной сосной, мы по-быстрому закопали все мои вещи. Просто чтобы с собой не таскать, а то придётся кого-нибудь для охраны оставлять, а нас и так мало. Здесь же и переоделись по-боевому. Хватит уже. За то недолгое время, что мы ехали, опротивела эта эсэсовская форма. Хотя я ещё не решил, как мы будем вырезать охрану, надо было сначала осмотреться.

До лагеря дошли пешком прямо по дороге, и уже сорок минут мы наблюдаем за ним. Я вот думаю, по-тихому нам перебить охрану? Или подъехать с помпой и важным «Сержем» на одной машине и начать выбивать охрану изнутри, оставив броневик и грузовик на подъездной дороге? Я прекрасно понимал сложность задачи. Мы знали только приблизительное количество охраны, расположение строений в лагере и примерное нахождение огневых точек.

Лагерь стандартный. Почти ровный квадрат четыреста на четыреста метров, четыре вышки по углам, караулка у ворот, колючая проволока высотой в три метра. Внутри этого квадрата были, по словам инструкторов, шесть деревенских домов и ещё шесть здоровых сараев. Огородив всё это неслабое пространство, немцы сразу начали выгонять пленных на восстановление дорог, уборку трупов и прочие местные работы, но это было почти год назад. Где пленные работают сейчас?

Ещё одно интересное обстоятельство заключается в самом устройстве лагеря. Казармы охраны и все хозяйственные постройки лагеря отделены от жилой зоны военнопленных таким же высоким, проволочным забором с калиткой. Рядом с этой калиткой стоит караулка с постом. У караулки навалены мешки с песком и стоит станковый пулемёт MG?34 на треноге, направленный на лагерь, а наружной стены, обращённой во внутренний двор, нет. В этом месте, слева от блока, прямо на улице была раздача еды, а сама кухня – рядом с территорией казармы. Есть ещё одни ворота в сам лагерь. Около них построено что-то вроде блокпоста с пулемётом и ещё одной караулкой.

Интересно. Сколько всего охраны? Взвод? Рота? Да нет, взвода мало, роты много. В лагере наверняка есть ещё местные полицаи из числа пленных. Они живут в самом лагере в одном из домов, заодно и за внутренним порядком присматривают и пленных гнобят. Четыре вышки по одному пулемётчику с «ручниками» или «станкачами» и три поста, допустим по двое, это отделение, смена, ещё отделение. Третье отделение отдыхает и четвёртое хозяйственники. Больше никого и быть не может. Не хочу громко, пойдём тихо. Громко, это мы пол-лагеря взбудоражим, а потом будем их успокаивать, с непредсказуемым результатом.

Караулку мы выбили быстро, на посту было шестеро, и хотя большие, добротные, двух с половиной метровые ворота, сколоченные из толстых сосновых досок, были закрыты, особых забот это не доставило. Мы со «Старшиной» просто подняли Арье с «Наганом» в руках, и он застрелил двух часовых, стоящих рядом с караулкой и таращившихся в темноту. Перед тем как мы подняли Арье, «Батя» кинул во двор камешек, причём сделал это уже второй раз, посильнее и в другую сторону. После чего мы подсадили Арье и «Гнома», и они открыли нам калитку.

Спящих караульных перебили «Серж», Арье и «Гном». Пока я лежал со своим нелепым и незапланированным ранением, «Гном» с Арье сработались как боевая пара, а «Серж» их тренировал, и я им только мешаю. Кто-кто, а я это прекрасно понимал, поэтому я контролировал обстановку вокруг.

Вторая караулка тоже хлопот не доставила, здесь было тоже шестеро. На этом посту у пулемёта также были двое, а все остальные спали в караулке. Опять в небольшой, но добротный бревенчатый домик лёгкими тенями скользнули Арье с «Гномом», «Серж» чуть позже с ножом. Через три минуты они вернулись, а я зашёл в караулку и зажёг фонарик. Теперь мне стала понятна система охраны.

Охрана въездных постов на ночь заступала в караул в количестве шести человек и в течение ночи менялась сама, без разводящего. Получается так. Здесь перед калиткой небольшая лампочка светится. Грамотно расположена, освещает только небольшой пятак перед калиткой, а сам пост в темноте, но помогло это им мало, они как раз курили. Не немцы это, и там, и здесь латвийские каратели – форма другая.

Осталась казарма охраны. Невысокое, но очень длинное помещение, срубленное из толстых сосновых брёвен, стоящее прямо вдоль забора, задней стенкой к лесу. В торце здания, обращенного к лагерю, вырублено небольшое оконце, похожее на амбразуру, и торчит ствол такого же станкового пулемета, как и на блоке. Такие же оконца в количестве семи штук прорублены и в лицевой стене, обращённой на въездные ворота и на просторный плац. На плацу подарок – три крытых грузовика, шесть мотоциклов и две легковые машины. Есть ещё дом коменданта, столовая с достаточно большим навесом, склад продуктов и прочих разностей, тоже немаленький, надо сказать, и канцелярия – небольшое крепкое строение с торчащей посредине крыши трубой печки.

Сначала к коменданту, его надо брать живым. К тому же у него наверняка есть личный архив. Меня в первую очередь интересуют списки местных полицаев и осведомителей. У коменданта наверняка есть свой такой списочек и список тех, кто уже ушёл в полицаи или в каратели. Хотя последнее наверняка в канцелярии.

Коменданта и его подружку спеленали «Серж» с «Гномом». Ну да, комендант был не один, а с феминой. Я с Арье холуями занимался, их двое оказалось. Вырубили, связали, заткнули пасти и подтянулись к казарме, где затихарились «Старшина», «Белка» и «Батя». «Рысь» с «Феей» и Йоной пока остались у машин. Как только мы собрались входить в казарму, за дверью послышались какие-то шаги. Хорошо успели затихариться за углом казармы. Вход в неё здорово смещён в противоположную от лагеря сторону, так что мы успели заныкаться за углом.

«Ха! Так это смена караула! Сколько времени? Три ночи! Ай, вы мои хорошие! Валить вас надо, пока вы до внутренней караулки не дошли!» Хорошо, что их немного, шестеро всего. Стреляли мы вчетвером. «Гном» с Арье свалили по одному, мы с «Сержем» по паре. «Старшина» проконтролировал ножом. Совсем тихо не получилось, один из карателей чуть слышно застонал, но всё обошлось.

«Что тут у нас?» – подумал я, подсвечивая фонариком лежащие тела. Разводящий, четверо на вышки, один лишний. Непонятно. О как! У них форма разная! Все, кто стоял на постах, и те, кого мы завалили сейчас, в форме карателей – на петлицах стилизованные эсэсовские руны, а лишний в смене караула в форме Вермахта. Интересно. Форма у него такая же, как и у немцев, которых мы обидели в Резекне в прошлом году – полицейский полк охранной дивизии.

Пока «Старшина» с «Батей» и «Белкой» таскали неожиданно скончавшуюся смену караула, чтобы не мешались под ногами, мы парами проскользнули в казарму. Здесь дневальный у телефона сидит. В смысле, сидел. Хорошо служба поставлена, хорошая штука «Наган» с глушителем.

Теперь по комнатам. Классно живут! В смысле, жили. На каждые две комнаты своя печка, в комнате по пять лиц. Было. Стены хорошие, бревенчатые, толстые, звуков не пропускающие. Умелые руки дом строили. Длинный коридор, пятнадцать небольших комнат и такая же небольшая комнатёнка слева от двери для дневального. В торцевой комнате, обращённой к лагерю, пулемёт с нехилым запасом патронов и ящик гранат-«колотушек».

Одиннадцать жилых комнат, друг напротив друга. Небольшое помещение с пятью солдатскими койками, печкой, столом и оружейной пирамидой. Одна комната, видимо, командира взвода и две закрытые на навесные замки. Это точно оружейка или склад ништяков охраны. Иначе чего их на замок закрывать? Всё, что ли? Шестеро на воротах, шестеро на внутренней калитке, шестеро смена караула, один дневальный, двадцать пять штук здесь, двое с комендантом. Условно говоря, четыре вышки, по одной штуке на вышку, четыре, плюс караулка у ворот в лагерь, допустим, максимум отделение. В немецком взводе сорок одно рыло, унтер-офицер и командир взвода, всего сорок три. А я уже сорок шесть насчитал, перебор, а ещё минимум десятеро на вышках и в карауле. Не самец собаки! «Языка» не взяли!

– «Серж»! Бери «Гнома», и дуйте к холуям коменданта. Сколько всего охраны, сколько охраны на блоке перед входом, сколько человек на вышках, где живут местные полицаи и сколько их. Я на склад и в канцелярию схожу.

Напарник с «Гномом» молча подорвались и убежали к дому коменданта.

– «Старшина»! Возьми «Белку», и тщательно просмотрите казарму. Собери оружие, документы, проверьте пулемёт, обращённый к лагерю.

Этим бегать не надо – только три шага сделали, и вот уже дверь казармы.

– «Батя»! С Арье к пулемёту у выхода в лагерь. Смены караула не было, как бы ни всполошился кто, если что, бейте насмерть.

«Батя» так же молча кивнул и так же молча убежал к пулемёту. По-моему, он шесть нарядов отработал, пока не разучился козырять после полученного приказания.

Сам я дошёл до склада, он чуть на отшибе, а здесь сюрприз. Вернее, два сюрприза. За складом гавкнул кто-то недовольно, причём здорово недовольно. Собаки! Прокрался к углу склада и предсказуемо увидел здоровый вольер со служебными собаками, закрытый, к счастью.

Ёж вашу мать! Про собак-то я и забыл. Вот попали бы на ровном месте. Хотя, впрочем, чего это я? Проводник служебной собаки не рядовой, на пост его не загонят, собака не позволит. Значит, проводники собачьи в казарме скончались. Ладно, пусть сидят пока.

Вернулся ко второму сюрпризу. К складу конура прилеплена. У самой двери небольшой такой тамбур, полтора на полтора метра, а в нём часовой спит. Ещё одно рыло. Пятьдесят семь. Не служба, а малина. Была. До нашего приезда. Пенал закрыт не был, кусок нашей алюминиевой вязки у меня всегда с собой. Сначала не отказал себе в удовольствии и, свалив спящего часового на пол конуры, засадил ему ногой в душу, и пока проснувшийся часовой беззвучно открывал пасть в бессмысленной попытке набрать воздух, добавил ему по голове. После чего спеленал, оглядел запертый на огромный амбарный замок склад, а потом и закрытую канцелярию и на обратном пути, оставив винтовку часового в караулке и перехватив за связанные спереди руки, волоком потащил эту тушу к казарме.

Тяжёлый, зараза. Вообще заметил, в еде они себе не отказывают, и немолодые они, лет этак тридцати пяти, сорока, а то и побольше чутка. Странно. А молодые куда подевались? На фронте, что ли? А здесь это стандарт охранников? Непонятно и неинтересно. Какая разница, какого возраста мёртвый немец? Главное, что неживой, пока, понятно, что живой, но это ненадолго. Дотащил этого борова, а у казармы «Старшина» стоит. Как увидел, кого я притащил, аж в лице переменился.

– «Командир»! Где ты его взял? – спрашивает, а у самого, машинально, ладони в кулаки сжались. Такое впечатление, что он упыря этого лагерного прямо сейчас душить примется.

– У склада на часах спал. – Говорю, а сам «Старшину» контролирую, чтобы моего «языка» не удавил ненароком.

– Знакомый, что ли? Раз знакомый, сам и повесишь, но позже, пока руки ему назад перевяжи и в казарму засунь, причём на труп покровавей, чтобы допрашивать проще было. «Серж» вернулся? – сбил я «Старшине» настрой своим вопросом.

– Нет, «Командир»! Спасибо за подарок.

Гляжу, «Старшина» немного отошёл от первого порыва придушить упыря сразу. Ох, не повезло немцу, что «Старшина» здесь сидел. А как не повезло, что выжил! В это время «Серж» подтянулся.

– «Командир»! В караулах по шестеро, на вышках по одному. Лагерь охраняет взвод карательного батальона, латыши. Немцев одиннадцать штук с холуями без коменданта. Внутри лагеря двадцать восемь бывших красноармейцев, надзирателей и кухонной прислуги, живут в двух крайних домах.

К посту охраны кухонная обслуга приходит в полшестого. За забором два метра тропинка, а дальше по периметру мины натыканы. Есть два отдельных барака, командирский и женский, девчонка из женского барака. – Мать вашу! Совсем «Серж» думать не умеет. Девчонка из лагеря, а он там «Гнома» одного оставил.

– «Гном» где? Мухой за ним! Быстро! И девчонку прихвати.

Напарник бегом умёлся за «Гномом». Научились бегать за зиму. Даже «Старшина» и сапёры пешком не ходят.

– «Старшина»! «Белку» и «Батю» к машинам, пусть подъезжают к воротам на броневике. Как подъедут, броневик не глушить и через каждые три минуты перегазовывать, «Рысь» и «Фею» сюда, и пусть мою винтовку прихватят. Сам останься с Арье у пулемёта. – На воротах шестеро. Это немного, но они стопудово не спят. Чёрт. Сереет уже. Нет, сначала надо выбивать вышки. Через десять минут я услышал гул подъезжающей техники, ещё через пару минут появились «Рысь» с «Феей».

– «Рысь»! Правая вышка. «Белка» будет шуметь движком, стреляй под шумок, чтобы у караулки не всполошились, потом страхуй ворота. Мы с «Феей» берём на себя левые вышки. – В это время подтянулись «Гном» с «Сержем» и очень красивая, статная деваха.

– «Серж»! Берёшь «Гнома» и Арье, ждёте, когда мы вышки перебьём, потом по-тихому подтягивайтесь к караулке через лагерь, «Белка» будет шуметь движком броневика, мы с левой вышки подстрахуем. Девочку оставь со «Старшиной». – Оставлять девчонку одну нельзя. Пусть её «Старшина» немного понянчит – ему не привыкать.

Пулемётчика на левой вышке я убил от угла казармы и почти сразу. Ещё не рассвело, но на фоне светлеющего неба силуэт часового был отчётливо виден. По земле туман стелется, и мне от угла казармы даже караулок не видно. Через несколько минут мы с «Феей» забрались на вышку. С пулемётчиком всё понятно – пуля попала в переносицу, затылка нет, и то ограждение, что к дальней вышке обращено, почти всё в крови и мелких кусках мозга. Сказал бы я! Придётся левый локоть ставить на кровавую жижу. Нет уж. На хрен. Промахнуться нельзя. Встал в классическую стойку для стрельбы стоя, прицелился в силуэт часового, взял чуть выше.

В это время у ворот лагеря взревел двигатель броневика. Угу, на правой вышке пулемётчика уже нет. Хорошо я с броневиком придумал. На звук работающего двигателя все часовые повысовывались. Стоят как поясные мишени в тире. Жестом показав «Фее» сектор обстрела, сам приник к своей винтовке. Четыреста метров для моей винтовки не расстояние, дальний левый часовой как на ладони. Ну-ка, иди сюда, гадёныш! Как тебе моя винтовочка?

В это время «Белка» ещё раз газанул. На! Прямо в башню. Есть. Теперь дальний пулемётчик, по диагонали. Это сложнее, но при некоторой сноровке и опыте вполне возможно. Только глянул на часового и тут же увидел, как его отшвырнуло в сторону. «Рысь». Вот шустряк-самоучка. Как он подобрался-то? Красавец!

Так. Что у нас с караулкой? О как! Туман, оказывается, не помеха, с вышки всё видно. Казарму видно плохо, она ближе к лесу, там туман гуще, а дальние ворота как на ладони. Опять приник к винтовке, в это время «Фея» выстрелила, и я увидел, что стреляла она по последнему охраннику, уже поднявшему руки. Хорошо попала, точно в голову, чуть ниже пилотки. Умничка девочка, хорошо училась. «Фее» удобно, она же росточком совсем маленькая. Сошки разложила, на перила поставила, ей даже нагибаться не надо, и стреляет как в тире.

Классная у меня всё-таки оптика! Где покойный майор взял такой шикарный прицел? Двое лежали около поста, где засел «Старшина». Видимо, не дождавшись смены караула, которая должна была пройти мимо, а потом, услыхав двигатель подъехавшего броневика и его недвусмысленные порыкивания, на посту забеспокоились и заслали гонцов, предсказуемо нарвавшись на горячую встречу.

Расстреляли карателей в упор, потратив на каждого по десятку патронов, так что оба просто плавали в собственной крови. Ещё двое валялись у ворот, одного срубили прямо в дверях караулки, этому прилетело в затылок от «Феи», и последний тот, что пытался сдаться. Наивный упырёк. Не знает, что охранников лагеря в плен не берут.

Увидел и шустро забегающих в дверь караулки малолетних «грузчиков». Прикрывающий их «Серж» подскочил к одному из тех, что валялись у ворот, схватил его за руки и волоком потащил на блок. Правильно, маскировка превыше всего, мало ли ещё кто вылезет.

Вроде всё. Я внимательно оглядел в оптику территорию лагеря, потом чуть тронул «Фею», тоже смотрящую в прицел винтовки и медленно сектор за сектором осматривающую территорию, за локоть руки, показал пальцем с вышки и первым начал спускаться вниз. Мы вообще мало говорим на выходах и всех приучаем к условным жестам. «Фею» особо учить не надо – она копирует поведение «Рыси», а он парень немногословный.

Спустившись, пробежались до поста и притормозили у него. И только сейчас я увидел виселицу. Матом я говорил секунд тридцать, сдержаться просто не смог. И ведь как расположили скоты! Прямо рядом с раздачей еды. Три столба из неошкуренных сосновых брёвен, поверху брёвна поменьше диаметром, такая перевёрнутая буква «Ш», с них шесть верёвок свисают, на четырёх пленные висят. Девчонка сидела за невысоким бруствером и что-то негромко рассказывала «Старшине», по её лицу катились слёзы, но девушка не замечала их. Рано «Старшина» начал её теребить.

– «Старшина»! Что за слёзы? Загоните грузовик и «Хорьх» сюда, броневик в лагерь, поставьте рядом с караулкой.

«Белка» – броневик, «Фея» – правая вышка, контроль въезда. «Рысь» проверяет дальнюю правую вышку, возвращается и за пулемёт у караулки.

Арье! Пробегись на дальнюю левую вышку, проконтролируй часового и пулей обратно. Оружие заберите.

«Старшина» с «Сержем», «Батей», «Гномом» и Йоной, вернитесь ко мне.

Пока все носились, я, стоя у пулемёта и обозревая окрестности, мысленно считал охрану, и у меня не сходилось количество. Отделение немцев одиннадцать штук, плюс взвод карателей сорок три, всего пятьдесят четыре, а мы набили уже пятьдесят семь. Откуда взялись ещё трое? И спросить не у кого. Вернее, пока некогда.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=46574576) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.